— Они разбиты, — сказал Чарльз. — Рота "B" просто окружала их.

— Ну, я в этом не уверен, — сказал Джон. — У нас было серьезное сражение.

— Но у вас не было артиллерии, — ответил Чарльз. — Они не могут взять оружие.

— Мы будем действовать следующим образом, — перебил я. — Там, где это возможно с тактической точки зрения, вы должны сделать предупредительные выстрелы, прежде чем атаковать позиции. Дайте им шанс сдаться. Артиллерия будет использована, но только в умеренных количествах. Небольшого обстрела должно быть достаточно, чтобы убедить большинство сдаться. Но вы не должны рисковать. Все вражеские танки должны рассматриваться как враждебные и уничтожаться на месте. То же самое относится к артиллерии и зенитным установкам. Предупредите ребят, чтобы они были осторожны. Я предвижу проблемы, если половина позиции хочет сдаться, а другая половина — нет.

Когда мы снова двинулись вперед, ветер, который на мгновение стих, снова усилился. Когда мы начали атаку на "Платину I", видимость сократилась до пятисот ярдов. Начался артиллерийский обстрел, но мы сдерживали его с помощью РСЗО. Рота "Стаффордов" спешилась только один раз, но обнаружила, что позиция оставлена. Единственная реальная угроза исходила от артиллерийской батареи, которую защищал взвод из трех танков Т-55.

В половине первого я позвонил Артуру и попросил его доложить о ходе операции.

— Мы почти закончили. Сопротивление ограничено. Большинство из них готовы сдаться. Мы уничтожили шесть танков Т-55 и несколько бронетранспортеров.

— Сколько пленных?

— Слишком рано их считать. Эскадрон "B" сообщает, что двое сдались на верблюде.

Через несколько минут Артур снова был в эфире.

— "Платину" я взял. Здесь есть человек, говорящий по-английски, который говорит, что люди хотят сдаться, и местный командир приказал им это сделать. Сомневаюсь, что Чарльзу понадобится использовать артиллерию.

Я на минуту задумался.

— Артиллерия будет использоваться на "Платине II, но только для начальной атаки.

Я не мог рисковать. Это могло быть уловкой, хотя я в этом сомневался.

Ровно в двенадцать сорок пять началась вторая атака. Вскоре мы поняли, что у противника не осталось сил сопротивляться.

— Это самое невероятное зрелище, — сказал Чарльз. — Я вижу, как сотни иракцев в буквальном смысле слова слоняются без дела по центру этой позиции. Они не воюют, они ничего не делают, только ходят вокруг и курят сигареты. Когда мы атакуем бронетехнику позади них, они разбегаются, но через несколько минут все они возвращаются обратно.

— Бронетехника по-прежнему представляет угрозу и должна быть уничтожена, — сказал я. — Но при этом необходимо свести к минимуму потери противника.

Тем временем я решил, что настало время отдать приказ шотландским гвардейским драгунам двинуться к северу от "Платины", чтобы атаковать "Свинец". В девятнадцать минут третьего очень разгневанный Чарльз Роджерс появился в командной сети, крича на Джона Шарплза.

— Один из ваших танков только что обстрелял мой запасной штаб. Ради бога, не дайте ему снова открыть огонь.

Я немедленно связался по "Птармигану" с Чарльзом, чтобы выяснить, что происходит.

- Какой-то ублюдок на танке обстрелял мою запасную штабную машину. У меня раненый офицер с двумя сломанными ногами.

— Где он был? Что произошло?

— Я оставил свой запасной штаб на стартовой линии, чтобы координировать работу с пленными. Он был в укрытии, когда их обстреляли сначала пулеметным огнем, а затем кумулятивным снарядом.

— Мы уверены, что это мы?

— Да, чертовски уверены.

Я поговорил с потрясенным Джоном Шарплзом.

— Я понятия не имею, как это произошло. Я знал, что они были там, я услышал это по командной сети. Я отправил Марка Окинлека на место происшествия, чтобы посмотреть, что мы можем сделать.

— Не позволяй этому сбить тебя с толку, Джон. У тебя есть работа, которую нужно выполнять. Дальше мы все возьмем на себя.

Я связался с Юэном и приказал ему координировать спасательную операцию. Я слушал переговоры по связи, когда он вызывал вертолет, и получил более полную картину произошедшего. Раненым офицером был капитан Тоби Теннант, из "Зеленых курток"[9], прикомандированный к Стаффордширскому полку.

Маневренная война — очень рискованное дело. Перебрасывать одну боевую группу в тыл другой — это просчитанный риск. На современном поле боя нет четких линий фронта, и поэтому солдаты готовы встретить врага практически в любом месте. Мне стало жаль командира танка. Я никогда не хотел знать, кто это был. Бушевала песчаная буря. Он был глубоко на вражеской территории. Он увидел то, что принял за машину противника, и выстрелил в нее. В такой момент есть только один человек, которого следует винить, человек, отдавший приказ о проведении маневра. Меня.

Я заставил себя снова сосредоточиться на сражении. "Платина II" должна была быть зачищена через несколько часов, и я хотел, чтобы мы все были в авангарде до наступления темноты. Времени оставалось немного. После краткого совещания с дивизией я отдал приказ остальной бригаде выдвинуться вперед. Гвардейские шотландские драгуны должны были продвигаться вперед и атаковать как можно скорее. Затем они должны были занять блокирующие позиции на фазовой линии "Разгром", прикрывая с севера на восток.

Как только "Платина II" будет зачищена, "Стаффорды" и ирландские гусары должны были присоединиться к ним, причем "Стаффорды" должны были занять позиции в 7.30 вечера, прикрывая нас с востока на юг, а ирландские гусары прикрывали наши тылы с юга на север. Выдвижение должно было состояться как можно быстрее.

Но это продолжалось до половины шестого. Не из-за боевых действий, а из-за огромного количества пленных, включая бригадного генерала и двух полковников, которых пришлось задержать. Я бы хотел встретиться с бригадным генералом, но времени не было. Жалкое зрелище сотен изможденных мужчин, большинство из которых были очень голодны, было непреходящим напоминанием о войне. Любопытно, что среди них не было людей среднего возраста; это были либо мальчики, либо старики.

— Капрал Стивли. Поехали, — сказал я в переговорное устройство, и мы снова тронулись в путь.

Тем временем Марк Равнкилд, командир шотландских гвардейских драгун, добился отличных результатов и оказался в самом центре событий. После короткого огневого боя, в ходе которой его эскадрон уничтожил три танка Т-55, а эскадрон Джеко Пейджа на юге отразил небольшой минометный обстрел, Джон Шарплз доложил, что позиция зачищена.

"Свинец" был таким же, как и в любой другой части пустыни — плоским и безликим. Обугленные остовы иракских танков и бронемашин свидетельствовали о том, что ранее здесь сражался 16/5-й уланский полк. Они были втянуты в крупное сражение с иракской бригадой. В легкобронированных "Скимитарах", который имеет сомнительную защиту от пулемета, не говоря уже о 100-миллиметровой пушке, это опасно. Их противотанковые ракеты "Страйкер" отбили контратаку иракцев, но они были вынуждены отступить, при этом трагически погибли двое: сержант Доулинг и младший капрал Эванс, оба из Королевского корпуса инженеров и механиков, погибли, когда их гусеничный транспортер М548 был обстрелян пулеметным огнем Т-55.

— Вон туда, — приказал я капралу Стивли, когда мы подъехали к тому, что выглядело как подходящее место для ночлега.

Посмотрев в прицел, я заметил небольшой обрывок проволоки. Не задумываясь, мы поехали прямо.

— Достаточно, — сказал я. — Припаркуемся здесь.

Капрал Стивли остановил танк, и я услышал скрежет ручного тормоза. Я распахнул командирский люк и огляделся. Именно тогда до меня дошло значение проволоки.

— Опа! — воскликнул я.. — Мы на минном поле.

Повсюду нас окружали безошибочно узнаваемые очертания мин, заложенных прямо под поверхностью. Это было чудо, что мы ни на одну не наткнулись. Я оглянулся. Было еще достаточно светло, чтобы разглядеть наши следы. К счастью, мы шли почти по прямой.