— На самом деле проблема не в этом, сэр. Сегодня вечером Кейт Эди приедет снимать, как мальчики поют ‘Тихую ночь", и я не думаю, что они смогут это сделать.
Подали черный кофе, но еще через полчаса стало ясно, что он не даст желаемого эффекта. Тогда был разработан план. В палатку Хэмиша был вызван самый молодой и недавно поступивший на службу младший лейтенант. Ему было приказано встретить мисс Эди и ее команду и проводить их обратно. Ему дали координаты места встречи.
В пустыне молодой офицер сидел в пункте с координатами 864952[6] и ждал. Он все ждал и ждал. Через два часа после назначенного времени встречи он сдался.
Все это время Кейт Ади и ее команда сидели в пункте с координатами 846952. Два "Лендровера" находились на расстоянии мили друг от друга, но никогда не встретились. Би-би-си действительно получила запись, но несколькими днями позже.
Новый год мы встретили с чувством дурного предчувствия. Было почти очевидно, что всего через две недели у нас начнется война с Ираком. Но мы молились, чтобы кто-нибудь каким-то образом нашел формулу мира.
В это время также произошел первый несчастный случай со смертельным исходом в 7-й танковой бригаде. Капрал Болам из 7-го танково-транспортерного полка был раздавлен насмерть при погрузке БМП "Уорриор" на транспортер. Это было очень печальное событие в Новом году, которое оказало глубокое влияние на всю бригаду. Его смерть сформировала наши мысли о войне; никому не нравилась мысль о неизбежной гибели людей. Возможно, больше, чем что-либо другое, смерть капрала Болама продемонстрировала реальность сложившейся ситуации.
Работы над новым полигонным комплексом завершились только в Новом году. Это был огромный полигон, крупнейший полигон для боевых стрельб, который британская армия построила за пределами Саффилда в Канаде. Возник спор о том, как его назвать. Морские пехотинцы, которые помогали нам, хотели назвать это место полигоном Дьявольских псов, в честь своего неофициального прозвища. Мы выбрали менее воинственный полигон Драгун. Какой-то начинающий дипломат предложил назвать его и тем, и другим, и, таким образом, родился полигон Драгун Дьявольских псов (или D3[7], как его стали называть). На нем мы могли бы разместить целую бригаду. Сто танков могли вести огонь одновременно, а артиллерия вела огонь поверх их голов. Но самое главное, мы могли вести огонь и маневрировать ночью, что в мирное время практически невозможно из-за ограничений безопасности.
Это должно было стать заключительной тренировкой с боевой стрельбой. Бригаду охватила железная решимость, каждая минута должна была быть использована по полной. После проблем с Аль-Фадили мы построили этот полигон недалеко от побережья, чтобы опасная зона простиралась до моря. Кроме того, в пустыне не было кустарника, так что нам не пришлось тратить полдня на погоню за верблюдами, и она не находилась на чьих-либо маршрутах полетов, так что мы могли стрелять, когда захотим. Это было жизненно важно, поскольку мы планировали провести самую реалистичную и опасную тренировку, которую когда-либо проводила бригада. И как только все закончится, учений больше не будет. В следующий раз, когда раздастся выстрел, это будет на войне.
Глава 9. Среда 2-го января — четверг 17-го января 1991 года
В нашей жизни наступило что-то вроде затишья, пока мы ждали начала стрельб на новом полигоне, и примерно в это время еда, казалось, приобрела непропорционально большое значение. Мы питались основными армейскими пайками, дополненными хлебом (мы позаботились о том, чтобы в боевом расписании бригады была полевая пекарня артиллерийского корпуса, которая могла производить 14 000 булочек или 2000 батонов в день), яйцами, ультрапастеризованным молоком и хлопьями. Время от времени нам доставляли свежие фрукты и еще реже — свежее мясо. Но по большей части речь шла о том, чтобы внести очень небольшие изменения в пайки. Суточный паек состоял из расфасованной в жестяные банки еды на одного, четырех или десять человек и предназначался для употребления в горячем или холодном виде.
Обычный дневной рацион начинался с завтрака, состоящего из консервированных сосисок или аппетитного розового мясного блюда под названием бекон-гриль с запеченной фасолью, которое запивалось армейским чаем. Обед всегда состоял из бутербродов с консервированным джемом или консервированным сыром (с надписью "плавленый сыр", но все знают его как "сыр с начинкой") и, возможно, плитки шоколада. И все это с большим количеством чая.
Основным блюдом была либо курица, либо говядина в каком-нибудь рагу. Там была говядина со специями, из которой готовили гуляш, с луком, из которого готовили говядину и луковое рагу, с почками в густом соусе, покрытыми салом, чтобы получился стейк, и пудинг из почек, известный как "детские головки". Курица подавалась в таком же разнообразном виде, в коричневом соусе или с карри. На десерт были либо консервированные фрукты, либо плотный фруктовый пудинг, похожий на рождественский. А потом был чай. Отдельно стоит упомянуть чайные пакетики; в упаковке на десять персон они были размером с книгу в мягкой обложке.
В полках готовкой в основном занимались сами экипажи; им нравилось это занятие, и оно помогало скоротать время. Но в штабе бригады нам повезло больше: у нас были два собственных повара из Корпуса питания армии, сержант Лонг и капрал Мерсер. Из очень ограниченного набора ингредиентов они смогли приготовить потрясающее разнообразие блюд. Однако, несмотря на все их усилия, стало трудно убедить солдат есть одно и то же изо дня в день. Огромное значение приобрели продуктовые посылки из дома. Даже лапша быстрого приготовления стала изысканным блюдом.
Мы ели вместе дважды в день, с восьми до десяти утра и с четырех до шести вечера. Камбуз в палатке стал центром внимания штаба и давал нам возможность общаться друг с другом. Завтрак, мое любимое блюдо, всегда был одним и тем же. За чашкой кукурузных хлопьев с ультрапастеризованным молоком и сахаром из сухого пайка следовал настоящий диетический кошмар — жаренные сосиски, с яйцами и фасолью. Весь этот калорийный и холестериновый взрыв запивался сладким армейским чаем. На ужин повара готовили любое сочетание блюд, какое только могли придумать, и они не переставали нас удивлять.
С мытьем посуды возникли проблемы. Помои привлекали мух, поэтому мы закупались у местных поставщиков несколькими тысячами пластиковых ножей, вилок, ложек и бумажных тарелок. Их можно было потом сжечь, а не закапывать в землю.
Серьезной проблемой были санитария и мытье посуды. На тренировках в Германии или Великобритании, отвечая на зов природы, обычно приходилось либо прятаться за кустами, либо отправляться с лопатой и рулоном туалетной бумаги в поисках тихого местечка, где, как вы надеялись, вас никто не заметит и не потревожит. Однако в пустыне мухи препятствовали такому образу действий. Для мочеиспускания были сделаны простые "столбы для мочеиспускания", представляющие собой изогнутые трубы с воронками на конце, воткнутые глубоко в землю. Полевые уборные были деревянными и имели четыре места для сидения. Если мы останавливались в каком-либо месте на какое-то время, мы ставили вокруг них мешковину. Вместо того, чтобы копать ямы, мы сделали жестяные баки для отходов. Раз в день их вытаскивали из-под деревянных ящиков и сжигали. Эта сомнительная работа выпала на долю добровольцев, которым за их усилия платили "грязные деньги" в размере 1,50 фунтов стерлингов в день. Они это заслужили.
Иногда мне было очень трудно жить без уединения. Однажды утром, когда я сидел на деревянном ящике и занимался своими делами, младший капрал, сидевший рядом со мной, повернулся и спросил:
— Как дела, бригадир?
Я так и не понял, что он имел в виду.
Ежедневное мытье заключалось в том, чтобы снять верхнюю одежду и ополоснуться в котелке с водой, в котором вы затем брились. Когда мы были на местах постоянной дислокации, раздобыть горячую воду было не так уж сложно, но в движении, в танке или "Уорриере", вам повезло, если у вас был бак, полный чуть теплой воды. Вода была сильно хлорирована, из-за чего чай на вкус напоминал воду в бассейне, а если вымыть голову, то несколько дней она пахла отбеливателем. В начале кампании бригада использовала три четверти миллиона литров воды в день. Одним из наших главных успехов стало то, что мы раздобыли для питья воду в бутылках, по бутылке на человека на каждый прием пищи в жаркую погоду. Конечно, вода никогда не была холодной, и на протяжении всей кампании теплая вода никогда не становилась вкуснее.
