Покидая взлетно-посадочную полосу, я заметил большой темно-синий "мерседес", ожидавший меня прямо у ворот летного поля. Сначала мне и в голову не пришло, что это и есть пропавший адмирал. Когда мы проезжали через ворота, я увидел, как к нам подъехала белая машина поменьше, и несколько офицеров военно-морских сил Саудовской Аравии начали кричать друг на друга. Затем стало все ясно.
Это было потенциально серьезно. Адмирал был в аэропорту, но нам не удалось его увидеть, и, что более важно, он не встретился с начальником штаба обороны. Если он отнесется к этому как к оскорблению, это может вызвать проблемы. Мы поняли, что от вопросов чести в Саудовской Аравии не следует отмахиваться так легко, поэтому я сразу же направился к ним, чтобы принести искренние извинения и попытаться смягчить возможный дипломатический инцидент. Когда я приблизился, огромный "Мерседес" умчался, оставив только белую машину, полную возмущенных морских офицеров. К счастью, капитан 1-го ранга военно-морских сил Саудовской Аравии прекрасно говорил по-английски. Я предложил немедленно отправиться на военно-морскую базу, представиться адмиралу и принести свои извинения от имени сэра Дэвида Крейга. Капитан счел это хорошей идеей и согласился отвести нас туда.
База находилась настолько далеко от аэродрома и порта, насколько это было возможно, но при этом оставалась в Аль-Джубайле. Даже следуя за белой машиной, которую, как я мог предположить, вел Аллах, нам потребовалось больше часа, чтобы добраться туда.
Огромная арка, ведущая на базу, была расположена в стороне от дороги, ведущей в Дахран. Штаб-квартира, как и любое правительственное здание в Саудовской Аравии, была безукоризненно ухожена. Лужайки перед зданием, которые, очевидно, постоянно поливались, были роскошно зелеными. Мы на своей "Тойоте" последовали за машиной капитана и проехали под аркой, на верхушке которой развевался огромный саудовский флаг. Примерно в двухстах ярдах с левой стороны мы остановились перед белым двухэтажным зданием с плоской крышей.
Затем капитан проводил меня в приемную адмирала. За большим письменным столом сидел еще более старший офицер. Несмотря на кондиционер, он вытирал лоб шелковым платком. После приглушенного обмена репликами меня попросили подождать, пока они пройдут через другую дверь, которая, как я предположил, была кабинетом адмирала. Хотя дверь была закрыта, я слышал громкие голоса. Через несколько минут меня впустили.
Это был, вероятно, один из самых шикарных офисов, в которых я когда-либо бывал. Вдоль стен стояли белые кожаные кресла, над которыми, почти скрывая убранство, висели таблички и фотографии побывавших с визитом высокопоставленных лиц и кораблей, а также различные сертификаты и награды. В центре комнаты стояли три белых кожаных кресла и стол со стеклянной столешницей. В дальнем углу стоял письменный стол красного дерева не менее восьми футов в поперечнике. За ним сидел адмирал.
Я прошел по ковру и отдал ему честь. Невысокий мужчина, ростом примерно пять футов шесть дюймов, он был одет в летнюю саудовскую форму — светлую рубашку цвета хаки с бейджиком с именем и несколькими рядами орденских планок и брюки с тонким плетеным поясом. На его плечах красовались роскошные золотые эполеты контр-адмирала.
Он очень хорошо говорил по-английски, с легким американским акцентом. Мы сели, и мне предложили чашечку кофе, всего одну, что я воспринял как упрек. Он был невероятно обаятелен. В типичной саудовской манере мы немного поболтали, прежде чем перейти к делу. Я извинился, как мог, за наше неподобающее поведение и пообещал, что, если сэр Дэвид Крейг снова посетит нас, я сделаю все возможное, чтобы они встретились.
Он воспринял все это спокойно, заверил меня, что не испытывает никаких неприязненных чувств, и примерно через двадцать минут я ушел. Неожиданно я почувствовал, что приобрел хорошего друга, который может быть нам очень полезен. Я надеялся, что он чувствует то же самое.
Тогда я еще не понимал, как быстро мне стала нужна эта дружба.
Глава 4. Вторник, 30 октября — вторник, 6 ноября 1990 года
Было пролито немного слез, когда боевые части бригады, наконец, покинули Аль-Джубайль. Однообразие и ужасные условия вскоре были забыты. Саудовцы выделили нам для тренировок огромный участок пустыни. Аль-Фадили, как называлась эта местность, была бесплодной — миля за милей тянулись песчаные дюны, прерываемые лишь маленькими, похожими на утесник колючими кустиками высотой в пару футов. На самом деле в то время года это были лучшие места для выпаса верблюдов, и по всей округе паслись сотни верблюдов в стадах. Стаду разрешается бродить, иногда на расстояние до ста миль, и лишь изредка его собирают вместе, чтобы проверить или подоить. Арабы пьют молоко либо свежим и теплым, либо дают ему немного свернуться, как йогурту. В любом другом состоянии это, как я убедился на свой страх и риск, эффективное слабительное.
Нас проинформировали, что в Саудовской Аравии нет диких верблюдов, поэтому, если мы раним одного из них — когда, по необъяснимой причине, только владелец мог бы избавить его от страданий — нам пришлось бы выплатить компенсацию. Средний верблюд стоил около 1000 фунтов стерлингов, но мы предположили, что скаковой верблюд, которым, по мнению солдат, он должен был стать, мог стоить в десять раз дороже. Мы установили строгие правила относительно того, что делать, если верблюды забредут на территорию, как только получим разрешение на стрельбу. Если это было стадо, то стрельба должна была быть немедленно прекращена, и стадо нужно было убрать. Если бы были замечены отдельные верблюды, то стрельба могла бы продолжаться, но солдаты должны были проявлять крайнюю осторожность. Подобная политика не была чем-то новым для британской армии. Полигон для боевых стрельб в Канаде является заповедником дикой природы, где обитает несколько стад диких лошадей, а также вилороги и множество других животных. Из-за лошадей стрельбы всегда приостанавливаются.
В то время как полки были заняты тренировками низкого уровня, я должен был нанести еще несколько визитов. Мне сказали, что с моей стороны было бы политично снять шляпу перед тремя местными высокопоставленными лицами. С адмиралом Бадаром я уже встречался, но мне еще предстояло встретиться с эмиром Аль-Джубайля или председателем правления и главным исполнительным директором Юсуфом бин Ахмед Кану. Это была десятая по величине фирма в Саудовской Аравии. Она занималась путешествиями, импортом, экспортом и, казалось бы, почти всем остальным. Я узнал имя ее председателя, Абдуллы Али Кану, почти с той минуты, как мы приземлились. Почти в каждом контракте, который мы подписывали, от размещения до бутилированной воды, так или иначе упоминалась эта компания.
Мы с Марком в сопровождении британского переводчика, майора Джона Ригби, отправились в его офис в Даммане, примерно в часе езды от Аль-Джубейля. Там нас встретил элегантно одетый ассистент, который представил нас друг другу. Наш хозяин, одетый в традиционные одежды, встал и поприветствовал меня по-английски, пожав мне руку. Пока мы болтали, мы выпили неизбежный кофе. Он с гордостью рассказал мне о своих восьми домах в Лондоне и о том, как ему понравилось их посещать.
— Я считаю, что это действительно самая прекрасная из всех европейских столиц, — сказал он с уверенностью человека, способного судить.
— Ну, вообще-то я тоже живу в Лондоне, — сказал я.
— О, — ответил он, — я уверен, что это, должно быть, прекрасный дом, большой и просторный.
— О… что-то в этом роде, — ответил я, мысленно представляя наш очень скромный трехкомнатный дом с террасой в Фулхэме. — Довольно большой.
После еще одной светской беседы он произнес речь и подарил мне богато иллюстрированную книгу о Саудовской Аравии. В ответ я подарил ему изготовленную NAAFI[3] табличку с надписью "7-я бронетанковая бригада на Аравийском полуострове", отметив про себя, что нам действительно нужно было что-то сделать с нашими презентациями, тем более что слово "полуостров" было написано с буквой "и" в конце. Затем мы все отправились через дорогу в его квартиру, чтобы перекусить.
