Наш распорядок дня мало изменился, так как август оставался жарким и знойным. Бригада продолжала учения. Несмотря на слухи, только в начале сентября появились первые реальные признаки того, что нас, возможно, направят в район Персидского залива. К тому времени правительство уже объявило, что усиливает патрулирование Армиллы, военно-морское присутствие в этом районе и отправляет эскадрилью королевских ВВС "Торнадо" в Саудовскую Аравию. Этими силами должен был командовать главный маршал авиации сэр Патрик (Пэдди). Хайн из Хай-Уикома, с вице-маршалом авиации Сэнди Уилсоном в качестве представителя британских вооруженных сил в Эр-Рияде. Операция должна была получить кодовое название "Грэнби". На тот момент участие армии состояло из нескольких советников Национальной гвардии Саудовской Аравии и большого контингента связистов, поскольку связь была так важна во время кризиса.

Регион Персидского залива

Шли недели, и стало ясно, что американцы направляют огромные сухопутные силы для защиты Саудовской Аравии, но также стало ясно и то, что Британия, вероятно, предложит нечто большее, чем просто корабли и самолеты. О британских войсках в Германии ходили самые разные слухи. Наши полки, казалось, знали больше, чем кто-либо другой. Ирландские гусары были уверены, что они пойдут в бой. Их командир Артур Денаро признался мне, что его друг, занимающий видное положение в Министерстве обороны, сказал ему, что определенно была выбрана 7-я бригада. Учитывая связи Артура, это был очень достоверный слух.

У гвардейских шотландских драгун, похоже, были и другие разведданные. Грузовик подрядчика, перевозивший краску песочного цвета для казарм, заблудился в их лагере и оказался в районе, где были припаркованы танки полка.

По какому-то невероятному стечению обстоятельств банка упала с заднего борта и разбилась, выплеснув свое содержимое на бетон. Никто из солдат не был готов поверить, что эта краска предназначалась для чего-то иного, кроме их танков.

Вечером во вторник, 11 сентября, я был дома в конюшне, когда Антония выбежала из дома напротив.

— Папа, тебе кто-то звонит по телефону. Я сказал ему, что ты собираешься покататься верхом, но он сказал, что это действительно очень важно.

Я сунул ей в руки скребницу и побежал обратно в дом.

— Здравствуйте, бригадир, это Бен Батерст. Командир корпуса хотел бы поговорить с вами.

Бен был адъютантом генерал-лейтенанта сэра Чарльза Гатри.

— Патрик, я не могу сказать много, но мы хотели бы видеть тебя здесь, в штаб-квартире, завтра утром. В девять часов. Ты можешь догадаться, о чем речь. Твоя бригада, вероятно, отправляется в Персидский залив.

Я положил трубку и сел. Мой разум лихорадочно работал, мысли наплывали одна на другую. Однако пьянящая смесь волнения и беспокойства вскоре была вытеснена практическими соображениями, а затем и вовсе утонула на следующий день.

Ни один автор, пишущий упражнения для студентов штабного колледжа, не смог бы придумать более фантастического сценария, чем тот, который дал мне командир корпуса. Он сказал мне, что в течение следующих двадцати шести дней наше соединение увеличится вдвое. Затем мы должны были перебросить бригаду и ее сто семнадцать танков "Челленджер" в Саудовскую Аравию для противодействия иракской агрессии. Мы должны были действовать в тактическом подчинении Корпусу морской пехоты Соединенных Штатов.

— Да, и, кстати, первый корабль отправляется через две недели, — добавил он.

Остаток утра прошел в бурной деятельности, когда меня переводили от одного штабного офицера к другому и давали все больше и больше информации. Были представлены разведданные о минных полях, численности сил противника, количестве танков и множестве других важных фактов об угрозе, с которой нам предстояло столкнуться, настоящая информационная атака, повторявшаяся на каждом последующем брифинге, на котором я присутствовал. Каждый хотел рассказать мне все, что он знал по своей специальности. Очевидно, они думали, что это будет полезно, но в то же время пытались произвести впечатление. Люди также любят сообщать плохие новости, и на данном этапе кризиса большинство новостей были плохими.

Пока я пытался переварить все это, в моем сознании сформировался ключевой принцип, который должен был оставаться со мной на протяжении всего напряженного этапа подготовки. Мы не возьмем ни на одного солдата больше, чем нам было нужно для этой работы. Давление, вынуждавшее поступить иначе, было огромным. Каждый офицер, унтер-офицер и другие военнослужащие хотели отправиться с бригадой. Нам предстояло вести ожесточенную борьбу, чтобы сократить численность.

К обеду инструктаж закончился. Возвращаясь в Фаллингбостель, расположенный к югу от Зольтау, где дислоцировалась большая часть бригады, я чувствовал себя одиноким. Мне был ясен масштаб задачи, но я не должен был придавать этому значения; моя работа заключалась в том, чтобы быть позитивным и вселять уверенность. Если бы возникли проблемы необычного характера, я должен был искать их решение и не делиться ими без необходимости со своими подчиненными. Командование — это изолированная должность, однако я научился справляться с ней, когда в течение трех лет командовал собственным полком. Но тогда мы охраняли Западную Европу; теперь все должно было стать еще сложнее.

Меня ждали командиры частей и было невозможно не разделить их радостного настроения. Джон Шарплз, который командовал гвардейским шотландским драгунским полком, был первым, кого я поприветствовал. Он возглавил свой полк, когда я принял командование бригадой, и мы буквально отправились в Германию на одном пароме. Не типичный кавалерийский офицер, тихий и немного скромный, но с острым чувством юмора, он олицетворял надежность. Рядом с ним сидел Чарльз Роджерс, прибывший из Девона и Дорсета, чтобы командовать Стаффордширским полком. Я знал его с тех пор, как он был капитаном, и он был замечательным собеседником, хотя часть его беззаботности исчезла вместе с возросшей ответственностью. Другим интересным персонажем был Рори Клейтон, командир артиллеристов; ходили слухи, что до службы в армии он был бас-гитаристом в рок-группе и фотомоделью. В течение последних девятнадцати месяцев мы вместе работали над учениями, разрабатывая тактику защиты от неизвестного врага.

Следующим был Джон Мур-Бик; он командовал 21-м инженерным полком. Обычно бригаду поддерживал только эскадрон полка, и поэтому я не очень хорошо его знал, но у него была репутация интеллектуала. Род Краучер, начальник дивизионных мастерских, тоже был там. Лучше всего его знали как высокоэффективного менеджера большого военного лагеря в Фаллингбостеле. Наконец, был Артур Денаро, харизматичный командир ирландских гусар; временами его энтузиазм было трудно обуздать.

Я подтвердил, что мы определенно направляемся в Залив. Молчание приветствовало мое подтверждение того, о чем они и так догадывались. Никто не пошевелился и ничего не сказал. Я рассказал им о том, как меня в то ужасное утро засыпали фактами в штабе корпуса. Несмотря на это, я мог сообщить им мало полезной информации, за исключением того, что нас, скорее всего, передадут под командование американской морской пехоты, потому что у них не хватало хороших танков, а у нас их было предостаточно. Я сказал, что мало что знаю о них, кроме их репутации исключительно стойких бойцов. Я заметил, что в одном только их авиакрыле было больше самолетов, чем во всех Королевских военно-воздушных силах. Однако, поскольку их основной задачей были десантные операции, наши процедуры и методы обучения, вероятно, сильно отличались от их. Я сказал, что мы присоединимся к ним в полном составе, и нам было обещано все, что мы захотим, но я призвал командиров быть разумными в своих просьбах, твердо уверенный, что не будет безумной погони за долгожданным военным снаряжением. В заключение я сказал, что через три дня уезжаю в Саудовскую Аравию, но пообещал полностью проинформировать их, как только вернусь. Тем временем начнется процесс, известный как переход к войне.