Последний мирный день был очень тихим, безветренным. Мой штаб был полностью подготовлен. Не было ни нарастающего напряжения, ни нервного ожидания. Мы снова и снова репетировали сложный проход через минное поле. Все, что нам сейчас было нужно, — это выяснить, какая бригада пойдет первой и какие позиции противника будут атакованы с другой стороны.

Полуденный срок истек без происшествий, и, как все и предсказывали, никаких действий из Ирака не последовало.

После обеда я отправился к "Стаффордам", чтобы повидаться с капралами Килингом и Рэдфордом. Их жены помогали Мелиссе в Зольтау, а миссис Килинг недавно родила ребенка. Мы поболтали об этом, и по кругу пошли фотографии. Это был расслабляющий час; во время него мне было интересно узнать в этот последний момент, о чем думает солдат на земле и что его беспокоит. Они сказали мне, что те, кто помоложе, нервничают и немного боятся того, что ждет их впереди. Тем, кто постарше, просто не терпелось поскорее покончить с этим и вернуться домой. В конце концов, мы провели в пустыне пять месяцев, долгое время вдали от жен и семьи, и долгое время, проведенное в этих утомительных и суровых условиях. Они, как и я, были обеспокоены тем, что Саддам Хусейн уйдет, как только начнется наземная война, и что мы останемся в затруднительном положении. Поскольку никто не планировал нас заменять, мы могли оставаться в Саудовской Аравии до тех пор, пока проблема не будет решена. Лучшее решение, которое мы знали, — это бороться и быстро побеждать.

В тот вечер погода испортилась, и около пяти часов полил дождь. Возвращаясь от "Стаффордов", я присоединился к Юэну и Робби в кормовом отсеке командирской машины. Нам нужно было обсудить несколько вопросов, которые мы быстро уладили, а затем, впервые с момента нашего развертывания, мы втроем сели и поговорили.

Это было расслабляющее, очищающее время. Не было никаких приказов на проведение операции, не было командиров для инструктажа. Нам ничего не оставалось, как ждать. Мы говорили о наших семьях, о том, что мы собирались делать, когда все это закончится, о самых смешных моментах.

Трудно поверить, что было над чем посмеяться, но каким-то образом мы нашли много поводов для смеха. И все это время гремели орудия и продолжались обстрелы.

Глава 12. 6 утра воскресенья 24 февраля — 7 вечера понедельника, 25 февраля 1991 года

Ливень продолжался. Я проснулся рано, так как плохо спал. Район "Рэй" был залит водой. Я, шлепая по воде, отправился на командный пункт, чтобы получить краткую информацию от Мориса Гибсона. Из дивизии сообщили, что сегодня в четыре часа утра началась первая фаза операции "Сабля пустыни".

— Французская 6-я дивизия и американская 82-я воздушно-десантная дивизия вошли в Ирак, — сказал он.

Он продолжил, рассказав мне, что в пять тридцать наш разведывательный полк, 16/5-й уланский полк, начал выдвигаться вперед, чтобы прикрыть артиллерию, которая будет вести огонь в поддержку операции "Большой красной единицы" по прорыву минного поля.

— А что с морскими пехотинцами? — спросил я.

— Боюсь, бригадир, сообщений из дивизии нет.

— Есть сообщения о потерях?

— Сообщений нет.

— Что по РХБЗ?

— Мы остаемся на среднем уровне, категория один.

Все, казалось, шло гладко. Окончательные приказы из дивизии были получены позже тем же утром. Мы должны были выдвигаться только в понедельник,"Д+1", и примерно в четыре часа дня вышли на пересечение минного поля. После моего обычного нездорового завтрака я отправился в штаб дивизии в "лендровере" вместе с Юэном и Рори. Тамошние штабные казались почти раздражающе уверенным и держащими все под контролем. Палатка для инструктажа была установлена как обычно, и на досках были развешаны ставшие уже такими привычными карты. Команда армейского телевидения была готова к съемке того, что, несомненно, стало историческим событием. Прибыли другие командиры, каждый из которых выглядел внешне спокойным.

Погода к этому времени стала еще хуже. Дождь барабанил по палатке, а ветер трепал ее стенки и с жутким грохотом раскачивал брезент.

Первым заговорил майор Джим Саггет, офицер дивизионной разведки.

— Теперь мы можем подтвердить, что нашими первоначальными целями будут подразделения 12-й иракской бронетанковой дивизии. Источники в американской разведке предполагают, что их боеспособность составляет шестьдесят пять процентов. По нашим подсчетам, сто пятнадцать танков из двухсот, и пятьдесят и сорок артиллерийских орудий все еще находятся в рабочем состоянии. На Кувейтском театре военных действий уничтожено тысяча шестьсот иракских танков, что составляет двадцать семь процентов от общего числа, а также тысяча четыреста иракских артиллерийских орудий, сорок шесть процентов от общего числа. 48-я пехотная дивизия в начале прорыва потеряла девяносто восемь процентов своей артиллерии и танков. Предполагается, что 12-я и 48-я дивизии останутся на своих местах. Ожидается, что контратака будет предпринята отдельной, пока не идентифицированной бригадой, которая находится севернее. На основании допросов пленных мы пришли к выводу, что иракские войска, скорее всего, будут оказывать ограниченное сопротивление на большом расстоянии, но сдадутся при приближении союзников. Имейте в виду, что у одного пленного, сдавшегося морским пехотинцам, на груди была прикреплена мина "Клеймор". Он взорвал ее, убив себя и нескольких захвативших его в плен.

Он сел. У меня в голове снова прозвучали слова египетского бригадного генерала: "Маскировка". Я счел американские цифры слишком хорошими, чтобы быть правдой. И, конечно, мы собирались выяснить, насколько хорош в своей работе какой-нибудь аналитик в Вашингтоне.

Руперт Смит встал. Он был одет, как обычно, в зеленый свитер поверх пустынного камуфляжа.

— Джентльмены. Наша задача — атаковать силами Первой пехотной дивизии США и разгромить тактические резервы противника, чтобы защитить правый фланг VII корпуса США. Я разделил нашу территорию на ряд объектов, каждому из которых присвоено название металла. Они были рассчитаны на основе нашей оценки текущей ситуации с противником и того, где он может находиться, а затем сгруппированы по целям, с которыми, я думаю, бригады смогут справиться самостоятельно, и по тому, куда я хочу отправиться или где находиться, чтобы улучшить ситуацию в нашем районе.

Цели 1-й бронетанковой дивизии

— По сути, есть три линии для целей дивизии. Первая отмечена фазовой линией "Роза" и включает в себя цель "Бронза". Цель, когда мы атакуем на этом предварительном рубеже, состоит в том, чтобы получить пространство для вывода остальной части дивизии с плацдарма 1-й пехотной дивизии.

— Вторая линия выводит нас на фазовую линию "Лаванда", которая дает нам четыре набора целей: "Медь", "Латунь", "Цинк" и "Сталь". Это позволяет нам подготовиться так, чтобы я мог начать маневрировать дивизией как дивизией в условиях чистого воздуха на одной или другой стороне территории. Третья линия — это фазовая линия "Разгром", конечная цель дивизии.

В заключение он сказал, что не знает, какая бригада возглавит наступление, но 7-я бригада будет на севере, а 4-я — на юге.

Он сел, и Джон Рейт, начальник штаба дивизии, дал подробные инструкции по координации действий. Когда он это сделал, штабные офицеры поспешили к нему сзади, чтобы вручить Руперту Смиту листки бумаги. Я предположил, что сражение шло лучше, чем планировалось, и что сроки, которые нам уже тогда давали, чтобы мы были готовы выступить с первыми лучами солнца 25 февраля, будут изменены. Тем не менее генерал, не дрогнув, подвел итог.

— Мы говорили об этом и думали об этом в течение нескольких месяцев, и теперь мы собираемся это сделать. Примерно пятнадцать процентов того, что, по нашему мнению, мы собираемся сделать, и того, как мы планируем это сделать, окажутся неверными. Наша задача — не допустить, чтобы что-то пошло не так, и исправить это. Мы должны приспосабливаться к обстоятельствам, в которых мы оказались. Не позволяйте врагу диктовать вам свои условия. В тот момент, когда это происходит, мы не справляемся со своей задачей и сотрудничаем с ним.