Во второй половине дня мы сначала полетели к "Стаффордам", которые устроили великолепное представление. Вездесущая пресса уделила большое внимание нашей следующей остановке — ирландским гусарам. Танк, который был показан комитету, был назван "Черчилль" в честь деда члена парламента, который в свое время был офицером 4-го гусарского полка. Возможность сфотографироваться была слишком хорошей, чтобы ее упустить. Майклу Мейтсу, председателю специального комитета, также было уделено особое внимание. Я был несколько удивлен, что он вообще приехал. Я думал, что у него, как у руководителя предвыборной кампании Майкла Хезелтайна, были другие дела.

Пока это происходило, у меня состоялась долгая дискуссия с американским журналистом о разочаровывающем освещении визита президента Буша. Я был возмущен статьей в "Таймс", в которой утверждалось, что американцы не были рады его видеть; по моему личному опыту, это было полной неправдой.

Когда я провожал членов парламента, в аэропорту приземлился вертолет "Блэкхок", присланный командиром 24-й механизированной пехотной дивизии, чтобы отвезти меня примерно за сто миль вглубь страны и проинформировать об их дислокации. Это был наше западное соседнее соединение.

Пока мы летели над бескрайним пространством пустоты, я видел, как меняется пустыня. После прибрежной зоны с пологими дюнами и глубоким мелким песком дюны постепенно выравнивались, а песок становился более грубым, пока пустыня не превратилась в гравийную равнину.

Приземлившись в огромном штабе 24-й дивизии, я был удивлен и даже тронут, когда меня встретил "почетный караул" и оркестр. Они были одеты так же, как морские пехотинцы, в ту же форму "шоколадные чипсы", в те же широкополые панамы. Единственное отличие состояло в том, что если на правой стороне груди морского пехотинца была надпись "КМП США", то на этой — "Армия США". Я не мог отделаться от мысли, что даже в моей маленькой бригаде не было двух солдат, не говоря уже о двух подразделениях, которые носили бы совершенно одинаковую форму.

Также была представлена выставка вооружения, и мне показали танк M1A1 "Абрамс" и боевую машину пехоты "Брэдли".Разница между "Брэдли" и нашим "Уорриором" невелика, за исключением того, что на башне "Брэдли" установлена пусковая установка противотанковых ракет. Обе машины являются хорошо оснащенными боевыми машинами пехоты, которые могут перевозить подразделение солдат и их снаряжение с относительным комфортом. В некотором смысле "Уорриор" — лучшая машина, не в последнюю очередь из-за своих размеров. "Брэдли" огромен и, должно быть, представляет собой привлекательную цель, что вызывает беспокойство у людей, находящихся внутри.

M1A1 — танк более поздней разработки, чем наш "Челленджер". Как и "Челленджер", он оснащен 120-мм пушкой. Она, в отличие от нашей, имеет гладкий канал ствола, что, как утверждается, дает ей преимущество при стрельбе некоторыми типами боеприпасов, в частности бронепробиваемость, поскольку она может стрелять при более высоком давлении, благодаря чему снаряд вылетает быстрее и, теоретически, пробивает более толстую броню. Однако вы не можете стрелять фугасно-бронебойными боеприпасами из гладкоствольного орудия, а фугасно-бронебойный — чрезвычайно универсальный и полезный снаряд.

Просторный интерьер башни был выкрашен в белый цвет и, в отличие от башни "Челленджера", был хорошо продуман с точки зрения эргономики. Мне показали компьютер для самодиагностики, с помощью которого командир танка, просто нажав на кнопку, может узнать, что было не так, когда танк вышел из строя. Я издал все необходимые одобрительные звуки, не упоминая, что, по моему мнению, броня выглядела тоньше, чем у "Челленджера".

Что делает M1 уникальным среди западных танков, так это его двигатель. При проектировании танков всегда существует компромисс между размерами двигателя и танка в целом. Чем мощнее двигатель, тем большую мощность он вырабатывает, но чем больше должен быть танк, чтобы вместить его, и чем тяжелее танк, тем больше мощности ему требуется, и так далее. Каждый второй западный танк имеет дизельный двигатель. В "Абрамсе" используется газовая турбина, двигатель, который обычно устанавливается на реактивных самолетах. Турбина позволяет добиться большой мощности при компактных размерах.

Однако они заменили одну проблему на другую. У газовой турбины есть две проблемы. Во-первых, она работает при невероятной температуре. Температура выхлопных газов превышает 1000 °C (1800°F). При взгляде в тепловизионный прицел кажется, что кто-то разъезжает с включенным прожектором. Во-вторых, турбины расходуют топливо с угрожающей скоростью. Я попытался выяснить, как далеко может проехать M1 с полным топливным баком. Сопровождающий офицер либо не знал, либо хотел сохранить этот факт в тайне.

Затем мы перешли к брифингу в штабе. Это была смесь колесных и гусеничных командирских машин, собранных небольшими группами и соединенных вместе, некоторые из них находились под брезентовыми навесами. Меня сопроводили в центр комплекса для проведения брифинга. Снаружи это выглядело как огромный передвижной офис, втиснутый в кузов четырех грузовиков. Я поднялся по металлическим ступенькам, вошел в дверь и был поражен тем, что обнаружил.

В нашем собственном штабе, как правило, есть небольшая площадка под навесом, в стороне от офицеров и операторов, обслуживающих радиостанции в автомобилях, где мы устанавливаем стол на козлах и несколько складных брезентовых стульев и которые мы используем для планирования. Внутреннее убранство штаба 24-й дивизии было похоже на кадр из фильма. Оно было размером примерно тридцать на двадцать футов. Над головой горели лампы дневного света, работал кондиционер, а офицеры с серьезным видом сидели на вращающихся стульях за столами перед радиостанциями. Выкрашенные в серебристый цвет стены были увешаны огромными картами или досками, на которых был указан статус каждого подразделения в дивизии, его местоположение, численность, задачи и состояние боевой готовности.

Стало ясно, что генерал-майор Барри Маккаффери командовал огромной огневой мощью. Первая британская дивизия, которую предстояло сформировать в Персидском заливе, составлявшая две трети обычной британской бронетанковой дивизии, состояла из трех танковых полков по пятьдесят восемь танков в каждом и трех пехотных батальонов; он командовал пятью танковыми батальонами по пятьдесят восемь танков и пятью батальонами пехоты.

Но главная разница заключалась в вертолетах. В то время как мы планировали задействовать полк армейской авиации (двадцать четыре противотанковых вертолета "Линкс" и двенадцать разведывательных вертолетов "Газель"), у генерала Маккаффери было более ста тридцати вертолетов, включая пятьдесят "Апачей" и пятьдесят разведывательных вертолетов.

Как только брифинг был завершен, генерал представил меня оператору проектора.

— Эта молодая леди, — сказал он, — оставила своего шестимесячного ребенка, она так хотела поехать с нами.

Несколько озадаченный, я спросил ее, с кем она оставила ребенка. Настала ее очередь выглядеть удивленной.

— С ее отцом, — последовал простой ответ.

Я не стал объяснять свои довольно традиционные взгляды на подобные мероприятия. Я просто пожелал ей всего наилучшего и выразил надежду, что семья вскоре воссоединится. Я также сделала мысленную пометку проверить, существует ли такая ситуация среди нашего большого контингента женщин. Я очень надеялся, что нет, но начинал привыкать к неожиданностям; недавно я столкнулся с проблемой, могут ли супружеские пары жить в одной палатке.

За ужином я сидел рядом с генералом. Он был приятной компанией. Он рассказал мне о своем пребывании во Вьетнаме.

— Я провел три командировки, Пат, — сказал он, используя, как и большинство американцев, которых я встречал, сокращение от моего имени.