Арину вдруг замутило то ли от вида Воронцова, то ли от запаха перегара. Сегодня так же было в самолёте. Пересветова понеслась в туалет. Игорь, постояв несколько минут, пошёл следом и затарабанил в дверь:

— Арина открой, тебе плохо? Арина? Что с тобой?

Пересветова распахнула дверь, вытирая рот полотенцем.

— Уходи, Игорь. Не до тебя.

Он отошёл от неё на шаг и окинул внимательным взглядом:

— Ты беременна? — Арина молчала: вот ещё, не хватало ему докладывать о столь интимных вещах. — Ты беременна, — уже утвердительно произнес он. — Какое счастье! У нас будет ребёнок! — Он подошёл к ней и хотел приобнять, но Арина отстранилась.

— Ты ошибся.

— Я не ошибся. За день до моего ухода у нас был незащищённый секс.

— И что? Это ни о чём не говорит. Послушай, — вздохнула Пересветова. — Я отработала почти сутки, устала очень, а на ходу сам знаешь, какая кормёжка. — Не хотела она говорить правду не потому, что боялась его неадекватных поступков, а потому что вторым эту новость должен был узнать Никита, но никак не Воронцов. — Тебе пора.

У Игоря даже губы побелели. Он стоял и глядел на неё, пытаясь поймать любую эмоцию, подтверждающую его слова.

— Я никуда не уйду, давай обойдёмся без актёрства: обиду и гнев излила, хватит. Послушай, мы же любим друг друга, а это выше, чем дешёвая интрижка с Барбарой.

— Ты так ничего не понял. Всё бесполезно. Я выхожу замуж.

— Замуж? За Бернгардта? — У Воронцова заходили желваки и затряслись руки. — Дрянь! Стерва! — закричал он, наступая на неё: — Убью!

«Господи, боже мой, что же происходит в твоих мозгах, Игорь? Напрочь они тебе отказали, — вела молчаливый разговор с ним Пересветова. — Что это? Обида? Унижение? Ревность? Потеря комфортной среды? Что?»

Арина понимала: у него не только это перекрутилось и вылезло наружу, а всё, что раньше сидело глубоко и не смело прорваться: угодничество перед сильными мира сего, жадность, эгоизм, спесь, желание подчинить своей воле более слабого.

Она не кричала: кто услышит и кто поможет? Стены дома сталинской постройки толщиной от 65 см до 3,2 м.

Да и не в её правилах кричать и звать на помощь — стыдно.

И позвонить Никите или отцу не успеет.

Арина молча отходила от Воронцова, а он, побледневший, сжав кулаки, шёл на неё. Наконец Пересветова упёрлась в стол: отступать больше некуда.

— Убью, — тихо и твёрдо прошипел он, сузив глаза и распластав руки, будто готовился задушить её.

Мозг работал безошибочно: сзади Арина нащупала старинную вазу из китайского фарфора, принадлежавшую ещё Амалии Густавне, и неожиданно выбросила вперёд руку, запустив раритетом в Воронцова.

— Уууу! Тварь! — взвыл Игорь, схватившись за лоб. Крови не было, но удар был чувствительный.

Этот возглас и услышал Никита, только что вошедший в квартиру Пересветовой. Он, быстро поняв ситуацию, моментально накинулся на Воронцова. Тот под напором силы почти не сопротивлялся.

— Ты как? — бросил взгляд на Арину, скручивая руки Воронцова ремнём. — Он тебя не ударил?

— Не успел, ты появился вовремя. — Она начинала оседать, только теперь почувствовав сильную слабость. Только теперь до неё дошло, какая опасность над ней нависла две минуты назад. Если бы не Никита! Он снова спас её, как когда-то в бурлящей от водоворотов реке!

Бернгардт сразу вызвал наряд полиции и передал Воронцова органам.

— Это я пострадавший, — визжал Игорь. — Они меня едва не убила.

— Мужики, у нас есть видеозапись его нападения на мою жену, — Никита так и сказал: «Мою жену», отчего Арина разулыбалась и как-то очень быстро успокоилась. — Я установил камеры по всей квартире ещё перед Новым годом, ибо от этого мудака можно ждать чего угодно. — Смотрите.

А Пересветову похвалил и поругал одновременно:

— Ты настоящая дочь и жена полицейского, но не стоило запускать Воронцова.

Немного позже Арине позвонил журналист Александр, который ранее посвятил много хвалебных слов Воронцову в своей нетленной статье.

Александр рассказал, что к нему обратилась некая Барбара, как он понял, бывшая подруга Игоря, и передала видеозапись шестилетней давности, где отчётливо слышался голос Воронцова.

Он, снимая, подсказывал нападавшим подросткам: «Бей справа. По голове бей, да сильнее, драться не умеешь?» А потом подошёл к лежащему без сознания щуплому парню и пнул его ещё раз, прошипев: «В расчете, Илюша».

Запись Барбара нашла в компьютере Воронцова и передала журналисту, чтобы он написал разгромную статью об Игоре, сказав: Он же хотел прославиться, теперь о его хороших делах узнают все».

Как сказала девушка, это её месть Воронцову за то, что бросил её.

Александр вспомнил, как Арина и Эльвира просили его помочь в расследовании этого дела, потому отправил и им полученную видеозапись.

— Ну вот, ещё одно дело будет заведено на Воронцова, — вздохнула Арина. — Какой же он подлый!

— Да, — согласился Никита. — Только здесь всё зависит от следователя или дознавателя, чтобы судья принял эту видеозапись как доказательство. Эх, нам бы сейчас не мешало побольше положительных эмоций. Может, махнём на море или ещё куда? У меня есть целых три свободных дня. А что, на самолёте можем успеть.

Арина за всеми этими проблемами не сказала о главном:

— Мне нельзя на самолёте. Я беременна!

— Что? Это шутка такая? — не поверил Никита. Он не мог осознать и поверить, ибо такое слышал впервые.

— Нет! Я беременна! — повторила Пересветова и засмеялась.

Никита метался по комнате, веря и не веря своему счастью: обалдеть, он будет отцом парня или девочки! Обалдеть!

Бернгардт не мог спать этой ночью, всё смотрел и смотрел на улыбающуюся во сне Арину и думал: «За что же мне выпало счастье иметь такую жену?! Я точно её не достоин».

Чтобы не разбудить её, потому что вертелся с боку на бок, Никита вышел в кухню и тихо включил телевизор. На музыкальном канале красивая девушка на фоне аэропорта пела:

Бесконечными мне кажутся с земли

Постоянные прилёты и отлёты,

Ведь с тобою в эту жизнь мою вошли

Самолёты, самолёты, самолёты.

Глаза его наполнились слезами. Слезами счастья!

Десять лет спустя.

Вечерами, если совпадали выходные, Бернгардты гуляли всей семьёй в парке: Арина, Никита, их старший сын Саша, младшие его на два года двойняшки Юля и Оля, родившаяся месяц назад Анюта.

Вопреки прогнозам, сделанным когда-то Ариной, парк жил своей жизнью, развивался и хорошел.

Сегодня Арина задержалась дома: кормила малышку и пекла именинный пирог — у Никиты был день рождения, и с детьми гулял только отец.

Девочки сразу залезли на качели, а неугомонный Саша потянул отца на другую сторону, где размещался мини-стадион с полем для игры в футбол.

— Ну, пап, ты же обещал поиграть со мной, погонять мяч.

— Я бы сейчас посидел немного, устал за неделю, набегался.

— Ты майор уже, а всё бегаешь. Дядя Илья сидит себе тихонько в кабинете и постановления печатает, а дядя Виталий тоже ничего не делает, только из пробирки в пробирку всякие вещества переливает.

Никита засмеялся:

— Ты не прав, разбойник, у всех своя работа и забота.

— Мы тоже хотим с папой поиграть, — закричали девочки, соскочив с качелей, подбежали и уселись на колени отца.

Никита внимательно посмотрел на Юлю и поправил ей золотую серёжку, а Оле заправил прядь рыжих, как у мамы, волос за ушко, а потом обнял обеих девочек. — Сын, давай сделаем так: сначала девочек покачаем на качелях, а потом они поболеют за нас, когда будем играть в футбол.

Саша нехотя кивнул, сказав, что вообще-то хотел поговорить с папой по-мужски, а сёстры только помешают.

— Не будем мы мешать, просто посидим тихо-тихо, а вы поговорите.

Никита, вставая, засмеялся и обнял всех троих:

— Зайчики вы мои солнечные! Со всеми поиграю и поговорю! — А потом озорно крикнул: — За мной! — И побежал.