Дети нечасто видели отца, ибо он был начальником отдела, и времени с каждым новым назначением становилось всё меньше, потому радовались тем нечастым часам, когда отец был в их распоряжении.

Минут сорок погоняв мяч, Никита утомился и попросил паузу. Саша сразу приступил к делу, пока сёстры отвлеклись, играя с пёсиком, которого сосед вывел на прогулку.

— Пап, мне сказала Наташка Самойлова, что любит меня. Мы же друзья, о какой любви может идти речь?

— Любовь — это и есть самая большая дружба, сынок.

— Значит, можно попробовать вырастить любовь из дружбы?

— Конечно. Только это делается не специально.

— А как?

— Всё происходит само собой. И вообще, Саня: жизнь забавами полна, когда узнаешь, что такое тьма, поймёшь, что такое свет. А тот человек, который несёт свет, и есть твоя любовь. Без него нет жизни.

— Сложно.

— Сложно, но это надо понять.

— Тьма — это плохо, это ложь, а свет — хорошо, где свет, там правда и любовь. Правильно?

— Правильно. — Отец потрепал Сашу за тёмно-рыжие вихры.

К сыну подбежали друзья, и он понёсся с ними играть в футбол.

Никита наблюдал за детьми, привалившись к стволу старой берёзки, росшей когда-то возле беседки, в которой они с друзьями в детстве и юности любили бывать, а теперь от той беседки остался лишь фундамент.

Когда он заметил Арину, которая везла впереди себя коляску с Анютой, улыбнулся: какая жена красивая, стройная, по-прежнему молодая, несмотря на рождение четверых детей. «Мой солнечный зайчик, — с трепетом в душе подумал он. — Любимая!»

Конечно, любовь у них уже не та, когда от близости другого сносило голову, и они часами валялись в постели, никак не насытившись друг другом. А иная, но тоже любовь: на место бешеной страсти пришла нежность, забота друг о друге и, как это называется, стабильность в отношениях.

Иногда он задумывался: как быстро летит время: уже живут вместе десять лет, а будто всего-то миг. Но бывало и такое, когда ему казалось, что оно очень тянется. Это случалось, когда болели дети: по очереди и все вместе. Никита тогда думал: когда же они перерастут все болезни? Как медленно идёт время.

Прошли годы, дети и вправду уже меньше болели, а тут Арина снова как-то неожиданно забеременела. Сказала: «Я аборт делать не буду, как хочешь». Разве он хотел аборт? Нет! Четвёртый, так четвёртый. Начинаем всё сначала.

Только со старшими помогала Елена Николаевна, даже уволилась с работы, чтобы сидеть с детьми, когда родители были на работе, и квартиру свою отдала им, а сама переселилась в ту маленькую студию, за которую Никита выплачивал ипотеку. Родители Арины жили в Москве, потому навещали их только по праздникам и в отпуске.

Арина по-прежнему летала, ибо не хотела менять профессию. Только пошла на повышение — назначили старшим бортпроводником — и вот снова беременность.

Но это хорошо, ему же будет спокойнее, а то приглядывать за детьми некому: бабушка умерла два года назад. Как всегда, всё случилось неожиданно: инфаркт, будь он неладен.

Бернгардты очень переживали эту потерю, дело даже было не в том, что она помогала с детьми, а в том, что вообще без Елены Николаевны, её мудрости, доброго участия в жизнях Никиты, Лизы, Артёма, Арины и их детей было плохо.

Когда Никита и Арина поженились, бабушка призналась, что это она поспособствовала их сближению, узнав от Ильи расписание полётов Пересветовой, потому купила нужный тур, совпадающий с рейсом Пересветовой, и подарила внуку на день рождения путёвки на море.

Сегодня тоже был его день рождения, Бернгардты никого не звали, решив отпраздновать тридцать шестую годовщину в семейном кругу.

С утра Никиту поздравили родители Арины, все родственники, друзья, даже позвонил отец, который нашёлся десять лет назад и с которым Бернгардт не хотел встречаться из-за того, что тот когда-то предал мать да ещё унизил её.

Никита считал, что из-за отца она погибла в автокатастрофе, спеша к нему на встречу. А сегодня почему-то простил, может, потому что тот оказался в больнице с сердечным приступом и едва разговаривал с ним, поздравляя с днём рождения.

А, может, потому, что Арина попросила простить отца:

— Ты сам папа, и должен понять, что всё бывает в жизни. Думаю, надо выслушать отца, тем более он столько лет этого просит.

И Никита согласился.

Арина подошла к мужу, нежно улыбаясь:

— Загоняли тебя дети?

Бернгардт засмеялся:

— Они же мои, как могут загонять? — А потом наклонился к коляске: — Спит?

— Спит. Вот пока спит, давайте устроим пикник, как и хотели.

Никита махнул Саше и девочкам. Они все тут же прибежали, сын сразу насупился:

— Домой, что ли? Я не хочу, только начали играть.

Никита отпил из бутылки воду и протянул Саше:

— Выпей и успокойся. — Тот взял бутылку и крупными глотками начал пить.

Девочки тоже заскулили:

— Давайте ещё погуляем, — вцепились они в ноги Никиты, умоляюще поглядывая то на мать, то на отца.

— Спокойно, мы никуда не торопимся, у нас сегодня праздничный пикник!

— Ура! — закричали дети.

— Тихо, Анюта спит. Расстилаем пледы. — Арина достала из багажного блока коляски сумку с продуктами и пледы.

— Ой, смотрите, — прошептала Юля, когда они на месте беседки, в тени берёз, раскладывали продукты: сладкие пироги, пиццу, картошку фри, фрукты, — а к нам идут гости. Ура!

— Ура, — закричал невыдержанный Саша, а услышав, как цыкнул отец, показывая взглядом на коляску, уже тихо повторил: — Ура! Будет с кем погонять мяч, Сашка Самойлов и Серёга Осипенко круто играют в футбол.

На дорожке действительно показались Самохины, Самойловы и Осипенко, все с детьми.

Девочки тоже запрыгали от радости и бросились встречать двоюродную сестру Лену Самохину и подружку Наташу Самойлову.

— Сюрпи-из, — пропела Лиза. — Как мы могли пропустить день рождения брата и друга?

— Специально все приехали из Москвы. Цени! — Эльвира подошла с объятиями сначала к Бернгардту, а потом — к подруге. Илья и Виталий пожали руку другу.

— Ценю, — засмеялся Никита, обнимая всех.

Да, Самохины давно жили в Москве, ибо Артёма после окончания аспирантуры пригласили преподавать в одном из местных университетов.

Осипенко, расставшись с Ириной Смолиной, уехал вслед за невестой Дашей Девятовой, которой, как Арине, в наследство от деда достался дом в пригороде Москвы.

А Самойловы так и жили в столице, разве что улучшили свои жилищные условия, как без этого? Всё же двое ребятишек.

Дети, обрадованные встречей друг с другом, побежали играть в свои ребячьи игры, а взрослые праздновали день рождения. В какой-то момент Лиза достала гитару, которую захватила с собой, и попросила брата спеть.

— Что будем исполнять?

— Нашу любимую, конечно, «Самолёты». Только не орать, Анюта проснётся, — сказала Арина. И они затянули:

Я никак тебя дождаться не могу,

Слишком часто к нам разлука в дом приходит…

А потом Виталий спросил, вспомнив тот давний эпизод, когда вся компания знакомилась с Барбарой:

— Что-нибудь известно о нашей актрисульке и Варенце?

— Зачем о них вспоминать? Для Барбары и Игорюши самое ужасное наказание — забвение. Потому не будем об этих особях, ибо их не существует в природе, — резко ответил Никита.

— Ты, как всегда, прав, дорогой, — улыбнулась Арина.

Через несколько минут захныкала проголодавшаяся Анюта, и пришлось пикник заканчивать. Тепло простившись с друзьями, Бернгардты засобирались домой, а Самойловы, Осипенко и Самохины решили ещё посидеть в парке, окунуться в воспоминания о детстве и юности.

Подбежавшие к родителям Саша, Юля и Оля, заглянули в коляску:

— Мам, можно мы сами повезём Анюту?

— Только осторожно.

Саша встал в центре, а сёстры по бокам. Они шли впереди, а родители немного позади, время от времени поддерживая и направляя коляску за ручку.

— Признайся, — тихо сказал Никита, заглядывая в глаза жене: — Зря ты тогда ушла, ну когда в беседке призналась мне в своей любви, — уточнил он. — Думаю, нужно было подождать, когда созрею, а не рубить шашкой так резко.