Подтверждая последнюю мысль, стюардесса сказала:

— Приятного вам полёта. По всем вопросам обращайтесь к бортпроводникам: Арине, Наталье и Анжелике. — Всё сказанное ранее она повторила на английском языке.

Никита почувствовал прилив жара и расстегнул ворот поло. Почему же так душно? Он смахнул с лица пот и прикрыл глаза, откинувшись на спинку кресла.

— Тебе плохо? — заботливо спросила сестра.

— Нормально.

— Что это с ним? — услышал он голос Барбары.

Лиза засмеялась, ёрзая в своём кресле и удовлетворённо потирая руки:

— Это Никита так радуется, что наконец встретился с Ариной.

— С какой Ариной?

— С Ариной Пересветовой. Не узнала? Стюардессу, которая только что проводила инструктаж.

— Пересветова? Как это возможно? Нет-нет, это не она. Ты что-то путаешь. Эта красотка модельной внешности, а та… — Барбара не договорила. — Не может быть.

— Может, ещё как может. Ну Аринка, ну даёт.

Нельзя сказать, что Никита не думал о Пересветовой, думал, и в последнее время всё чаще. Иногда он задавал себе вопрос: правильно ли поступил, отказавшись от её любви? И первое время отвечал однозначно: правильно. Он к Арине просто привык — успокаивал себя, потому так плохо без её рассудительности, желания всё разложить по полочкам, вечных насмешек над ним и друзьями.

А вот позже стал сомневаться, ибо с Барбарой что-то не клеилось, они то бурно скандалили, то так же бурно мирились, а это утомляло. Барбаре, видимо, нужны были такие выматывающие нервную систему эмоции для работы над ролью или ещё зачем-то — профессия вносила свои коррективы. А вот он устал от сумасбродства невесты и склонялся уже к другому: размеренной, спокойной жизни, потому всё чаще и чаще вспоминал свою рассудительную и уравновешенную подругу.

«Учитесь властвовать собой, не всякий вас, как я, поймёт…» — вспомнила Арина, когда в списках авиапассажиров увидела знакомые фамилии. Она знала, что вся компания зашла в салон, понимала: ей предстоит обслуживать среди пятидесяти пассажиров эконом - класса этих троих. Что это? Банальное совпадение или Божий промысел? Может, не зря Илья и Эльвира так скрупулёзно выясняли, когда и каким рейсом она полетит в течение двух недель?

У неё было время взять себя в руки и выйти к людям с милой, доброй, обнимающей всех улыбкой. И это не фигура речи. Улыбка стюардессы должна вселять в пассажиров уверенность в полёте, подбадривать их.

Арина вошла в салон, держа за спиной кликер, чтобы незаметно отсчитывать пассажиров. Убедившись, что все на месте, начала инструктаж, стараясь не смотреть на места, где примостились Никита, Лиза и Барбара. Она почти их не видела, всё смешалось, как обычно, в одну разношёрстную массу, Пересветова ещё не научилась видеть всех вместе и каждого в отдельности, но опыт придёт со временем — Арина не сомневалась.

Через полтора часа она предложила пассажирам чай-кофе-сок и печенье. Многие не отказывались от принятия пищи, ибо за полтора часа полета и два в аэропорту уже чувствовали голод. Когда Пересветова с тележкой подъехала к ряду, где сидели старые знакомые, то вынуждена была предложить этот набор и им, всё так же широко улыбаясь и поочерёдно глядя в глаза сначала девушкам, потом парню — как учили.

— Я хочу сок, Арина, а печенье шоколадное есть? — плутовато улыбнулась в ответ Лиза.

— Конечно, Лиза. Рада тебя видеть, ты повзрослела и превратилась в прехорошенькую девушку.

— Спасибо, ты тоже классная! — просияла Лиза, она хотела ещё что-то добавить, однако Пересветова перевела взгляд на Барбару:

— Вам тоже сока?

— Мне ничего, — буркнула она и демонстративно отвернулась к иллюминатору. По мнению Пересветовой, та стала ещё красивее и высокомернее, чем была, и это было неприятно.

— А вам? — Арина встретилась с тёплым взглядом карих глаз. Никите на время показалось, что стюардесса умышленно не назвала их по именам, чтобы сохранить рабочую дистанцию. — Кофе? — Пересветова всегда знала: он предпочитал всем напиткам кофе.

Бернгардту нужно было сделать над собой усилие, чтобы не спросить: «Арина, это правда ты? И он, замешкавшись, проговорил:

— А мне то же, что и Лизе. — Потом, подумав, продолжил: — А ещё лист отзыва о рейсе.

— Хорошо, я занесу позже, перед посадкой. — И, подав ему сок, поспешила к другим пассажирам.

— Что ты собрался писать? — взвилась Барбара.

— Как что? Благодарность всему экипажу за работу, если, конечно, останемся живы, — ухмыльнулся Никита.

— Не шути так, дорогой. Я и так боюсь лететь с такими-то кадрами, — Барбара кивнула в след удаляющейся Пересветовой. — И шутки о благодарностях тоже не принимаю.

— Он не шутит. — Лиза презрительно поджала губы, взглянув на будущую родственницу.

— Ты какая-то для всех неудобная, — скривилась Барбара, и чтобы сделать больнее, добавила: — Не зря у тебя нет друзей.

— Если бы я хотела быть удобной, я бы родилась кроватью.

Никита засмеялся: уроки Пересветовой не прошли для Лизы даром, вмешиваться в разговор будущей жены с сестрой не пришлось.

Завершился третий самостоятельный рейс, чему Арина была чрезвычайно рада. Она была рада ещё и потому, что, по её мнению, с честью выдержала эту неожиданную встречу с прошлым. С прошлой любовью. «А она правда прошла?» — подумала Пересветова, не зная, что ответить. Ведь ощутила же Арина, как забарабанило сердце, как краска залила лицо, растекаясь до самых волос, как участилось дыхание? Или это оттого, что долго не видела друзей — и это естественное волнение после долгой разлуки?

Если бы на курсах её не учили подавлять в себе страх и волнение и не демонстрировать пассажирам других чувств, кроме участия и одновременно требовательности, она сомневалась, что стойко и мужественно смогла бы выдержать это испытание. Потому что душа болела при виде Никиты, и ещё более — при виде его рядом с Барбарой.

Он изменился: раздался в плечах, окреп, уже и не скажешь — пацан. Пересветова заметила, как Никита смотрел на неё, поражаясь удивительным метаморфозам внешности. Да, так бывает, из нескладной пигалицы, у которой вместо груди два прыща, а на лице веснушки, она превратилась в очень миленькую девушку, где спереди, сзади и по бокам есть на что посмотреть. Поневоле поверишь в сказку о чудесном превращении гадкого утёнка в прекрасного лебедя. Не зря мама повторяла, что она до восемнадцати тоже была нескладной, похожей на фонарный столб, а после совершенно преобразилась. У всех разная природа.

Арине очень хотелось спросить у Бернгардта: пожалел ли он хоть раз о том, что ответил отказом на её слова о любви, но не решилась, а только принесла в конце полёта лист отзыва о рейсе. Она ещё не видела, что он написал, ибо после успешной посадки, традиционных аплодисментов и благодарностей пассажиров, а потом выгрузки путешественников из самолёта ей пришлось проверить, не остался ли кто на борту или не забыл ли вещи.

После этого Арина осмотрела салон и нашла в одном из журналов, который листал пожилой мужчина, паспорт. «Вот растяпа этот дядька, — подумала Пересветова. — Ну что ж, далеко не убежишь. Сдам всё в бюро находок».

Потом она с другими бортпроводниками дождалась разгрузки, сдала кухню, предметы экипировки, комфорта и отправилась в бизнес - класс на дебрифинг, где должны были подвести итоги рейса, и только по дороге туда заглянула в лист отзыва, который оставил Никита. Она прочла: «Благодарю за прекрасное обслуживание пассажиров всю команду бортпроводников, а особенно Арину». Он указал о себе все данные, как того требовала форма, даже номер телефона, хотя обычно пассажиры его не пишут, а рядом с ним нарисовал весёлого человечка, неуловимо напоминавшего водяного. "Вот смешной, ради этого номера и затеял всё", — улыбнулась Пересветова, но запись вместе с номером телефона всё же сфотографировала: вдруг понадобится сообщить что-то важное. А что важное — Арина ещё не решила.