Я отчаянно не понимал, отчего Арский начал меня поздравлять с днем рождения Дашки так рано — можно было это сделать вечером, на фуршете, куда он, естественно, приглашен.

— Яр! Хорош! Что происходит?

— Ты, что не сказала ему? — друг обернулся к притихшей Марине, которая во все глаза смотрела на нас и в миг как-то погрустнел. — Ну, вот! Я сюрприз испортил!

Арский казался таким раздосадованным, что я в конец запутался.

— Что происходит? — я осторожно поинтересовался у Марины, обойдя застывшего Яра и приблизившись к жене.

Марина как и я находилась в каком-то зачарованном состоянии, но когда я взял ее прохладную ладошку в свои руки, она в миг отмерла:

— Я беременна, Ник!

Мне показалось, что я оглох, ослеп и всякое такое. Мой мозг поначалу отказывался воспринимать эту новость.

Да и потом тоже: следующие полчаса прошли как в тумане. В ушах набатом громыхали слова, которые заставляли сердце вначале замереть, а потом разгоняли его до немыслимых скоростей: я стану отцом! И не просто отцом, а многодетным папой!

— Ну что там? — выпытывала Ника, когда мы с Мариной вышли из кабинета УЗИ.

Я молчал, потому что не знал что сказать — настолько меня разрывали эмоции. Правду говорят, что можно потерять дар речи, я это на себе ощутил.

Марина вышла из ступора гораздо раньше:

— У нас… Как бы это… — ее голос дрожал от волнения, которое передавалось и мне.

— Маринка! Ну не томи! Мы же волнуемся! Точно беременны? — разразился обвинительной тирадой Арский, словно это не моя, а его жена вышла из кабинета.

Нужно отметить, что я и правда никогда не видел друга таким нервным.

— Беременны… — выдохнула Марина. — Тройней!

Теперь дар речи потеряли Арские и, глядя на их изумленные лица, могу предположить, что обретут они его нескоро.