Я не могу без них. Я не могу больше терпеть эту боль. Я не знаю, как теперь существовать в этом мире без них.

Я опускаю голову на руки, пока проходят долгие, мучительные мгновения. Я не могу так сломаться. Я обещала себе, что утром восстану как феникс, но это слишком тяжело. Как мне встать и встретить день, зная, что их нет рядом, что я больше никогда не обниму их, не почувствую их прикосновений и не услышу тех сладких, произносимых шепотом слов?

Блядь.

Я должна сделать это. Я должна встать и тренироваться, я должна стать сильнее, свирепее и мудрее, иначе у меня не будет ни единого гребаного шанса. Если я собираюсь заставить Джованни заплатить за то, что он сделал, то я должна это пережить. У меня не будет бесконечного количества шансов. Будет только один, и когда это время придет, я буду готова.

Это холодное, жесткое осознание заставляет меня подняться на ноги, и я поворачиваюсь к отдельной ванной, провожу руками по лицу, вытирая слезы.

Я не отступлю.

Джованни ДеАнджелис облажался, когда начал свои отвратительные, извращенные игры с моими людьми, и за это он предстанет перед расстрельной командой. Он разозлил не ту суку.

Пройдя в ванную, я быстро выполняю свою утреннюю рутину. Тренировочной одежды не видно, но почему-то я верю, что Джиа что-нибудь приготовит для меня, когда я приду в тренировочную комнату — где бы она ни находилась.

Чертовски хорошо зная, что я превысила лимит в десять минут, установленный Зиком, я выхожу из своей спальни и спускаюсь по впечатляющей лестнице, обнаруживая Зика, стоящего внизу с хмурым выражением лица и пронизывающим меня насквозь взглядом. Если бы взгляды могли убивать… черт.

Его челюсть сжимается, и когда он смотрит на меня, у меня нет сомнений, что он видит, что я снова плакала, и я мгновенно ненавижу то, какой слабой это заставляет меня чувствовать себя, но я признаю это. Если бы эти слезы были о ком-то, кроме моих трех дьяволов, то я бы с радостью стояла здесь и позволяла ему называть меня маленькой сучкой, но я не буду извиняться за слезы, пролитые из-за них.

Зик разворачивается на пятках, заложив руки за спину. Он не говорит мне следовать за ним, но молчаливое требование налицо. Каждая косточка и фибра в моем теле говорит мне убираться отсюда, зная, что "тренировки" Джии Моретти, вероятно, не будет состоять из радуги и цветов. Это будет жестоко, и я буду молить о пощаде, но если она хочет сделать из меня гребаного воина, то так тому и быть. Я буду на высоте, как и ожидали парни.

Следуя за Зиком по огромному зданию, мы подходим к лифту. Напряжение охватывает мое тело в тот момент, когда закрывается дверь, запирая нас внутри. Этот ублюдок может оборвать мою жизнь голыми руками. Последнее, чего я хочу, — это оказаться запертой с ним в тесном пространстве, особенно учитывая смертоносную гримасу, появившуюся на его лице.

Миллион комментариев по поводу того, что его трусы видимо застряли у него в заднице, пытаются слететь с моих губ, но я заставляю себя прикусить язык, пока не ощущаю медный, металлический привкус крови. Я сомневаюсь, что этот чувак умеет прощать, и если я начну с ним не с той ноги, это только усложнит мои тренировки.

Лифт спускает нас в подвал, и ужас пронзает меня насквозь, моя кровь стынет в жилах от неизвестности. Мне не очень везло, когда дело доходило до знакомства с новыми людьми и приглашения прогуляться по их подвалам, но когда звякает лифт и тяжелая металлическая дверь отъезжает в сторону, впуская поток яркого света, у меня отвисает челюсть от удивления.

Я выхожу из лифта, с удивлением оглядываясь по сторонам. Это место обставлено как какой-то боевой рай, и если бы я снималась в фильме об охотниках на вампиров, то именно в таком месте я бы хотела тренироваться. Тренировочный уровень в подвале, должно быть, такой же широкий, как и сам дом наверху, и я удивлена, обнаружив здесь так много людей.

Мужчины проводят спарринг, сражаясь врукопашную, в то время как металлический лязг клинков разносится по комнате. Здесь есть тир и стена с учебным оружием, но что привлекает мое внимание, так это разъяренная женщина, стоящая в самом центре комнаты, ее взгляд пронизывает меня насквозь.

Я тяжело сглатываю, вспоминая ее слова прошлой ночью. Ты будешь жить со мной, ты будешь обучаться со мной, и тогда ты станешь мной. Я в жопе.

— Приготовься, девочка, — бормочет Зик, едва шевеля губами. — Если ты думала, что тренировка с этими отбросами ДеАнджелис была кошмаром, то ты еще ничего не видела.

Он отходит от меня, как будто это не он только что наполнил мои вены сильнейшим страхом, и снова прячет руки за спину. Зик широкими шагами пересекает тренировочный зал, останавливаясь и оборачиваясь только тогда, когда подходит к Джие.

Подходя ближе, я наблюдаю, как губы Джии сжимаются в жесткую линию, ее взгляд скользит по моему телу и замечает то немногое, что на мне надето.

— Ты опоздала, — огрызается она. — Мое время — деньги, а ты тратишь его впустую.

Я не пытаюсь что-либо ответить, и ее взгляд становится жестким, а глаза наполняются ядом, когда я просто смотрю на нее в ответ. Я думаю, сегодня мне придется нелегко, но в любом случае мне действительно все равно. Если она хочет выбить из меня все дерьмо под видом тренировки, то пусть будет так, по крайней мере, так я смогу что-то почувствовать.

— Тебе сказали, что ты будешь тренироваться сегодня, — говорит она, подходя ко мне, ее взгляд снова опускается на мое тело. — Почему ты не готова к своим урокам?

Я опускаю глаза, замечая отсутствие обуви и свободную майку, в которой я спала и которая немного открывает грудь сбоку.

— О, эм, видишь ли, когда мне было двенадцать, ко мне в дом не ворвался здоровенный волосатый чувак и не сказал, “Ты волшебник, Гарри", так что, к сожалению, у меня нет возможности наколдовать спортивный костюм.

Она отводит взгляд, и в ее глазах мелькает намек на смущение, когда она понимает, что, возможно, небольшая оплошность с одеждой для меня была ее собственной ошибкой, несмотря на ее заявление о том, что она даст мне все, что мне может понадобиться.

— Верно, — говорит она, плотно сжав губы. — Начинай с Зиком, а я распоряжусь, чтобы один из моих охранников принес тебе что-нибудь подходящее.

Мой взгляд падает на тело Зика, и я выгибаю бровь.

— О, ты собираешься поделиться со мной своим мужчиной, да? Я ждала, когда почувствую его тело на своем. Но скажи мне правила, могу ли я его укусить?

Лицо Джии краснеет от ярости, и она кладет руку на грудь Зика, не давая ему сделать именно то, что, вероятно, промелькнуло в ее собственной голове. Она смотрит на чудовище, стоящее рядом с ней, а ее глаза темные и злые.

— Принеси девушке какую-нибудь одежду: тренировочный топ, лосины и обувь, — огрызается она, прежде чем снова повернуться ко мне и указать на тренировочный коврик слева от нас.

Она идет к нему, каждый шаг наполнен такой властностью, что мне хочется отступить, но я не решаюсь. Вместо этого я высоко держу голову и встречаю ее прямо в центре мата. Затем, без малейшего предупреждения, ее руки вырываются, одна хватается за мое плечо, а другая наносит сокрушительный удар прямо мне в живот. Я сгибаюсь пополам в агонии, но она еще закончила. Ее нога вырывается вперед, ударяя меня по ногам, и я с тяжелым стуком падаю на задницу.

Джиа опускается на меня, прижимая колено к моему измученному животу и упираясь рукой в грудину, чтобы удержать меня.

— Это мой дом, девочка, — кипит она низким и яростным голосом. — Независимо от того, как ты ко мне относишься, ты должна проявлять уважение. Это понятно?

Стиснув челюсти, я протягиваю руку к ее горлу. Ее глаза на мгновение расширяются, но прежде чем она успевает отреагировать, я обхватываю ее ногами за талию и сбрасываю с себя. Джиа ударяется спиной о тренировочный коврик, половина ее тела оказывается на моем, и я, как молния, поднимаюсь и прижимаю ее к мату.

— Давай проясним одну вещь, — выплевываю я в ответ. — Ты привела меня сюда. Я не просила быть здесь, и я не хочу быть здесь. Единственная причина, по которой я не вылетела за дверь, это то, что ты — мой единственный шанс отомстить Джованни, но не пойми меня неправильно, с тобой или без тебя, я найду способ, — говорю я ей, мое сердце с каждой секундой колотится все быстрее. — Ты не имеешь права на мое уважение только потому, что это твой дом, ты должна заслужить его у меня, и сейчас ты делаешь это очень плохо. Я не стану подчиняться только потому, что ты мне так говоришь. Ты была права вчера, кровь не всегда гуще воды, и моя преданность этим трем братьям всегда будет превыше всего. Несмотря ни на что.