Я безумно люблю этих волков. Они стали моей семьей, моим домом, и от осознания того, что они в безопасности и им не причинили вреда, у меня словно гора с плеч свалилась.

— Ладно, ребята. Вы готовы? — Спрашиваю я, глядя через поляну на большой дом. Доу урчит, когда я чешу ее макушку, они пристраиваются чуть позади меня по бокам, как их учили мальчики, всегда прикрывая мою спину.

Мы выходим на поляну все вместе, и я вцепляюсь в шерсть на их шеях, пока они движутся вперед, их скорость помогает мне передвигаться по траве гораздо быстрее, чем я могла бы сделать это в сама.

Через несколько мгновений мы в безопасности особняка и обходим его сзади, держась в тени. Здесь три задних входа, и все три заперты. Я содрогаюсь при мысли о том, что могу поднять тревогу, но делаю то, что должна.

Схватив один из уличных стульев, я поднимаю его и прерывисто выдыхаю. Если бы кто-то был внутри, наверняка что-то бы уже произошло. Выдав желаемое за действительное, я на полном ходу бросаюсь к одному из многочисленных задних окон, позволяя металлическим ножкам стула пробить хрупкое стекло.

Оно разлетается на миллион осколков, крошечные фрагменты разносятся по комнате за окном, как дождь, а я тяжело сглатываю и стою неподвижно, как статуя, молча прислушиваясь к любому намеку на шум внутри. Ничего не происходит, и через мгновение я вхожу внутрь, задыхаясь, когда волки следуют за мной.

— Нет, — быстро произношу я, мои глаза расширяются, как блюдца, но, черт возьми, уже слишком поздно. Волки ступают по осколкам стекла так, словно это просто песок под их голыми лапами.

Я таращусь на этих здоровенных придурков.

— Вы что, тупые? — Спрашиваю я, наблюдая, как они важно проходят мимо меня, опустив хвосты и не издавая ни звука, как будто они так же, как и я, прислушиваются к шуму в доме. — Не приходите ко мне плакаться, когда порежете лапы и вам понадобится, чтобы кто-нибудь вас пожалел.

Дилл стоит впереди, его тело напряжено и неподвижно, он оценивает ситуацию, и через короткое мгновение эта напряженность исчезает, и он продвигается вглубь дома, Доу следует за ним. Дилл оглядывается на меня, и я задаюсь вопросом, пытается ли он отправить сообщение, дать мне знать, что в доме безопасно.

— Хорошо, — бормочу я, на всякий случай понизив голос. — Давайте найдем парней и уберемся отсюда.

Мы ищем уже час и ничего не находим, и чем больше времени проходит, тем лучше я понимаю, что люди Джии будут искать меня. Их первая остановка должна быть здесь, и, честно говоря, я немного обеспокоена тем, почему они до сих пор не появились… если только Джиа специально не попросила их не делать этого. В конце концов, она знает, что я планирую пойти за Джованни. Возможно, я играю ей на руку и даже не подозреваю об этом.

Доу обнаружила две потайные комнаты: одну — за книжной полкой в кабинете Джованни, другую — за камином в главной гостиной; о существовании обеих я даже не подозревала, но в любом случае обе они были пусты.

Как я и ожидала, мы нашли камеры под домом, и у меня кровь стыла в жилах, когда мы спускались туда, но Дилл и Доу не выглядели обеспокоенными. Они продолжали идти, продолжали искать, пока наконец не пришли к выводу, что их здесь нет.

Я тяжело вздохнула, когда мы двинулись обратно через лужайку, волоча ноги по подстриженной траве. Часть меня знала, что их здесь не будет, но я надеялась на это, мне нужно было, чтобы это было правдой. Сама мысль о них, умеющих для этого мира, одиноких и страдающих… черт. Я не могу это переварить.

В последний раз, когда Джованни пытался заставить кого-то исчезнуть, парням потребовалось несколько дней, чтобы найти меня, и это при том, что у них была целая жизнь на подготовку и ресурсы. Я здесь совсем одна, и если Джованни увел их куда-то вроде своих пустынных камер, то мне крышка — нам всем крышка.

Тяжесть наваливается на меня, и Доу толкает меня в бок, ее большое тело прижимается к моему. Я цепляюсь за ее шерсть, а ногтями чешу ее за ухом.

— Где они, черт возьми? — Я спрашиваю больших волков.

Доу поднимает свою большую голову, ее угольно-черные глаза впиваются в мои, когда мы скрываемся в кустах. Я натянуто улыбаюсь ей, не зная, почему пытаюсь утешить волчицу, как будто она может понимать человеческие жесты, но на тот случай, если она может, я хочу, чтобы она знала, что все будет хорошо.

Вспоминая все, что я знаю о Джованни, я пытаюсь сложить кусочки воедино. Он держал Фелисити в своей домашней камере несколько месяцев, прежде чем отвезти ее в пустынную камеру, он поместил и меня в пустынную камеру вместе с Арианой, но до этого…

Мальчики как-то упомянули, что их отец использовал их подземную игровую площадку в замке для своих собственных нездоровых игр… Что, если он привел их туда? Это было бы вишенкой на торте этого и без того хренового дерьмового шторма. Держать их взаперти в их собственных гребаных камерах, использовать их собственные инструменты против них, использовать пространство, которое они создали, — это отвратительно и кричит о Джованни.

Они должны быть там.

Вновь обретенная надежда ярко вспыхивает в моей груди, и я ускоряю шаг, продираясь сквозь густые кусты. Волки остаются со мной, помогая вести меня сквозь темноту, пока мы наконец не выходим с другой стороны и не находим дерьмовую "Короллу" именно там, где я ее припарковала.

Распахнув водительскую дверь, волки врываются внутрь, проскальзывая посередине между передними сиденьями, чтобы найти места для своих больших мохнатых задниц сзади, и еще до того, как за мной закрывается дверца машины, двигатель с ревом оживает, и я съезжаю с обочины, стремясь поскорее добраться до мальчиков.

Поездка долгая, и, несмотря на то, что мне потребовалось много часов, чтобы добраться до этого места, я боюсь, что эти несколько потраченных впустую часов сегодня дорого мне обошлись.

Напряжение нарастает, как будто волки знают, что это конец, что то, во что мы собираемся вступить, может оказаться фатальным. Тишина заполняет машину, а волки остаются настороже, их тела напряжены, словно они готовы к любой войне, готовы все исправить.

Приближаясь к замку, нервозность поселяется глубоко в моем животе.

Я понятия не имею, что мне делать, у меня нет никакого плана действий, только то, что я должна попасть туда и каким-то образом вывести их, если, конечно, они еще живы. Черт, я могу попасть в ловушку. Парни могли погибнуть на поле боя той же ночью, но я отказываюсь сдаваться сейчас.

Предполагая, что Джованни где-то здесь, я не еду по главной дороге. Вместо этого я направляюсь в густые заросли кустарника, окружающие участок, и отчаянно ищу незаметную грунтовую дорогу, которую мальчики проложили сквозь деревья. Сейчас уже далеко за три часа ночи, и события прошедшей ночи уже давят на меня, но одна только мысль о том, чтобы оказаться рядом с ними, увидеть и обнять их, подстегивает меня. Я готова пойти на все, лишь бы еще раз услышать эти глубокие, властные голоса.

Неделя, в течение которой я считала их мертвыми, разрушила мою душу, и теперь настало время вернуть то, что принадлежит мне.

Найдя узкую тропу, я сворачиваю с дороги и ныряю головой вперед в густые заросли деревьев. Волки встаю еще прямее, наблюдая за новым адом перед нами, как будто они в ужасе от того, что я собираюсь сбросить нас со скалы, и, честно говоря, учитывая то, как колотится мое сердце, и тревогу, пульсирующую в моих венах, это вполне реальная возможность.

— Давай же, — бормочу я, шаря глазами по кустам, осматривая каждый темный угол. — Где же это?

От отчаяния мой желудок скручивается в узел, пока я ищу маленькую пристройку, которую мальчики построили здесь в качестве своего убежища. Мне довелось воспользоваться ей всего несколько раз, и те несколько раз, когда я это делала, я была либо на грани смерти, либо уже без сознания. Я не помню, какой длины эта тропа и насколько глубоко она уходит в гущу деревьев.

Проходят минуты, и как раз в тот момент, когда я убеждаю себя, что повернула не туда, фары отражаются от темно-зеленой пристройки, замаскированной так, чтобы ее можно было спрятать за деревьями. Если бы свет фар не попал точно в цель, я бы проехала мимо. Я давлю на тормоза, шины с визгом останавливаются. Я заглушаю двигатель и выхожу из машины к темной пристройке, где только мягкий лунный свет указывает мне дорогу.