Гвен нахмурился, размышляя над услышанным.

— Это правильно. Мы видели, с чем столкнулись бойцы Стона, и видели вЭдгара в бое, твоя помощь будет кстати.

Эдгар кивнул, принимая решение спокойно.

Барсик, воспользовавшись моментом, подошёл поближе к Эдгару и с интересом начал его обнюхивать. Эдгар улыбнулся и аккуратно погладил кота по голове.

После чего зубы Барсика вонзились в его ладонь, перспектива снова молчать всю дорогу, совсем не радовала Барсика.

— Он действительно особенный, — заметил Эдгар, глядя на Барсика, — Еще ни кому не удавалось меня покусать.

— Да, он наш маленький талисман, — сказала я с улыбкой, отдирая Барсика, от греха подальше.

На следующее утро, когда первые лучи солнца только начали пробиваться сквозь густой туман, капитан Морал вызвал нашу группу на построение. Прохладный утренний воздух пропитался предчувствием чего-то тревожного, словно само небо знало, что день не сулит ничего хорошего. Мы выстроились у палатки, стараясь не встречаться взглядами друг с другом, напряжение в воздухе было почти осязаемым.

Капитан Морал, обычно спокойный и невозмутимый, сегодня выглядел иначе. Его лицо было хмурым, а челюсти сжаты так, что на скулах играли желваки. Он внимательно изучал каждого из нас, но особенно долго задерживал взгляд на Дойле. Морал заметно волновался, и это только усиливало мое беспокойство.

— Доброе утро, бойцы, — наконец нарушил он молчание, голос его прозвучал низко и тяжело, словно каждое слово давалось с трудом. Он медленно кивнул нам, затем продолжил, делая акцент на каждом слове: — Сегодня у вас сложная задача. Вчера мы получили более подробную информацию о нападении на группу Стоуна. Твари, которые напали на них, оказались куда более опасными, чем мы предполагали. Как я уже говорил Дойлу, отправлять одну боевую четвёрку стало слишком опасно, поэтому к вам в компанию добавили… Эд… Эдгара.

На мгновение повисло напряжённое молчание. Я заметила, как Эдгар, стоящий чуть позади, подобрался. Он был словно сжатая пружина, готовая разжаться в любой момент.

— Ваша задача, — продолжил капитан, делая шаг вперёд, — зачистить район и устранить угрозу. Выдвигаетесь сразу после завтрака.

Казалось, сам воздух стал тяжёлым и густым, словно болото, затягивающее в себя. Я почувствовала, как сердце забилось чаще, но постаралась не выдать своего волнения.

— Елизавета, перед походом зайди в палатку к братьям Мор и Ром, — внезапно обратился ко мне капитан, его голос прозвучал уже мягче, почти с заботой. — Они хотят с тобой поговорить. Это важно.

Я кивнула, принимая приказ, и тут же ощутила на себе взгляд. Эдгар, стоявший рядом, выглядел недовольным. Я заметила, как он становится всё более напряжённым. За эту ночь он сильно изменился, пусть капюшон и закрывал глаза, и тень падала на все лицо, от меня не укрылось, что щеки впали, а подбородок стал более острым.

— Я иду с тобой, — бросил он неожиданно, делая шаг вперёд. В его голосе проскользнули повелительные нотки, словно он не просил, а приказывал.

Капитан Морал мгновенно нахмурился, его взгляд остановился на Эдгаре. В этот момент напряжение между ними было почти ощутимо, словно две силы сталкивались в немом противостоянии.

— Эдгар, вам нужно подготовиться к выходу. С Елизаветой всё будет в порядке, — спокойно, но твёрдо произнёс капитан.

— Спасибо за заботу, — ответила я быстро, стараясь не дать Эдгару возможности возразить. — Но на территории лагеря мы в безопасности, я пойду одна. У меня с парнями есть личные дела.

Эдгар нехотя кивнул, но в его глазах продолжало пылать недовольство. Он отвернулся, стиснув зубы так, что они почти заскрипели, и начал готовиться к предстоящему походу.

Я чувствовала, как его эмоции бушуют внутри, несмотря на спокойную внешность. Барсик шипел на Эдгара, явно недовольный тем, что тот идёт с нами. Его уши были прижаты к голове, а хвост нервно подёргивался.

По пути к палатке братьев, я захватила бурдюк с водой, где всю ночь пролежал мой медальон. Войдя внутрь, я увидела братьев, которые сидели за столом и тихо разговаривали

Мужчины выглядели уставшими, но их глаза светились решимостью и силой, которая была скрыта под внешним спокойствием. Увидев меня, они прекратили разговор и поднялись, приветствуя меня кивком.

— Елизавета, спасибо, что пришла, — начал Мор, его голос был тёплым и дружелюбным, как всегда. Он улыбнулся мне и подошёл ближе, его движения были плавными, почти кошачьими. — Я хотел лично поблагодарить тебя за спасение, — продолжил он, слегка обнимая меня. Это было неожиданно. — У меня до этого не было возможности выразить свою благодарность. Ты спасла мне жизнь, и я всегда буду тебе обязан.

Ром, стоявший позади брата, кивнул в знак поддержки. Он всегда был менее разговорчивым, но его присутствие всегда ощущалось, как тихая, но мощная сила.

— Мы оба благодарны тебе, Елизавета, — добавил Ром, его голос был глубоким и спокойным— И ещё, знай, ты всегда можешь рассчитывать на нашу помощь.

Я улыбнулась, чувствуя, как тепло их слов проникает глубоко в душу, согревая её. Мы прошли через многое вместе, и эта связь будет сильнее, чем просто дружба.

— Я рада, что смогла помочь. Берегите себя, — сказала я, прощаясь. — Ай, чуть не забыла, здесь, заряженная вода для тяжело больных. Распорядитесь ей с умом, — добавила я, протягивая бурдюк.

Мор взял бурдюк, благодарно кивнув. В его глазах блеснула признательность, и он бережно принял его, словно это был ценнейший артефакт.

— Спасибо, Елизавета. — сказал он, на мгновение задержав мой взгляд, как будто хотел сказать что-то ещё, но передумал.

Попрощавшись с братьями, я направилась обратно к нашей группе, чувствуя на себе постоянный взгляд Эдгара. Он стоял рядом с Маркусом и Дойлом, его глаза следили за каждым моим движением, словно пытаясь что-то разгадать или понять. Когда я подошла ближе, он шагнул вперёд, явно желая что-то сказать, но остановился, лишь сжав кулаки так, что костяшки побелели.

— Всё в порядке, — сказала я, стараясь звучать спокойно и уверенно. — Мы готовы?

Эдгар кивнул, а Барсик, недовольно фыркая, подбежал ко мне, и встал между мной и Эдгаром, словно защищая.

Мы собрали всё необходимое снаряжение и, не теряя времени, выдвинулись в путь. Гиблые земли ждали нас, и это были не просто слова. Две ночи подряд я видела сон, где лес плачет и зовет меня, его голоса были полны страха и боли.

Наша группа выдвинулась в путь верхом на лошадях, сливаясь с туманным лесом, как тени на границе между мирами. Каждый из нас был сосредоточен и напряжён, но ничто не привлекало больше внимания, чем лошадь Эдгара.

Он ехал на белоснежной кобылице, настолько грациозной и величественной, что она выглядела как из другого мира. Её шерсть блестела в утреннем свете, словно покрытая серебром, а каждый её шаг был плавным и уверенным, как будто она скользила по земле, едва касаясь её копытами.

Где Эдгар нашёл эту кобылицу, оставалось для нас загадкой. В общем загоне лагеря я никогда не видела такой красоты. Она выглядела так, будто никогда не знала пыли и грязи, как будто её природа — сражаться на невидимых полях, где все решается безмолвным поединком силы и воли.

Грозный, казалось, тоже почувствовал что-то необычное в этой лошади. Он, черный как сама ночь, с пылающими глазами и мощным телосложением, всегда был бесстрашным и уверенным.

Но теперь его уши были настороженно прижаты, а взгляд неотрывно следил за кобылицей Эдгара. Грозный время от времени всхрапывал, показывая свой интерес, но в то же время сохранял осторожность, как будто понимал, что перед ним не просто лошадь.

Между двумя лошадьми происходило какое-то невидимое взаимодействие. Их взгляды, короткие движения, едва уловимые изменения в позах — всё это говорило о напряжении, которое, казалось, вот-вот могло перейти в нечто большее. Но ни Грозный, ни кобылица Эдгара не делали лишних движений, как будто прекрасно понимали, что сейчас не время для выяснения отношений.