– Ой, Хельга, какая же ты красивая!

Чуть разведя руки в стороны и склонив голову набок, Герда мелкими шажками пошла вокруг сестры.

Оле восхищенно ударил кулаком по раскрытой ладони.

– Пусть примерзнет к мостовой лживый язык того, кто осмелится сказать, что дочь Къолей нехороша!

Капитан с галантным поклоном подал сестре руку, и Хельга изящно вложила пальцы в широкую ладонь Свана. Они стояли рядом, смотрели друг на друга, улыбались, и я в который раз подумал, до чего же высокая тонкая дочь вурдов и приземистый коренастый стражник подходят друг другу, до чего же они пара! Пусть злопыхатели сколько угодно твердят, что Хельга сосулька сосулькой, а у Оли вместо мозгов стражнический устав, пусть сплетничают, будто сиволапый капитан корысти ради вперся к вурдам на двор, позарился на немочь бледную, ни одному нормальному мужику не нужную, которую один муж уже бросил, а та и такому рада. Сестре и Свану безразлично, что толкуют о них в городе. Пусть врут, что хотят, правда все равно во взглядах которыми обмениваются эти двое, в улыбках, в прикосновениях рук. В том, как легко прижился Оле в доме Хельги, где все говорит о сестре, ее характере и привычках, все сделано ею или для нее. Любовь Оле и Хельги не пожар, разрушительный и быстротечный, а уютный огонек поставленной на окно лампы, света и тепла которой хватает на всех, и потому она никогда не иссякнет. Хорошо, что они вместе.

Как только наши сели в специально присланную за ними карету и отбыли на Корону, как Герда забросала меня вопросам:

– Ларс, а на бал приглашают только вурдов?

– Приглашают – да. А сопровождающих гости выбирают сами. Даме явиться без сопровождения мужчины, мужа или родственника, неприлично.

– Значит, Оле не вурд, но муж Хельги, потому и пошел на бал?

– Да. Кровь в сестре с замужеством не изменилась. Только это определяет вурда.

– Поэтому Хельга Къоль, а не Сван?

– Нет, просто женщина, способная сама прокормить себя и своих детей, может в браке сохранить девичью фамилию.

– Шпага не будет мешать Хельге танцевать?

– Нет. Как только сестра представится королю, она отдаст шпагу на сбережение специальному лакею.

– Для такого дела нанимают особого человека? Надо же… Как красиво! – теперь Герда подошла к окну и смотрела на возвышающуюся над городом сияющую огнями Корону. – Как бы я хотела там побывать.

– Выйдешь за меня замуж и пойдем.

Ну не хотел я этого говорить, честно! Вернее, хотел, но не сейчас, а года через два и не так.

Минуту мы смотрели друг на друга.

– Никогда не шути так, Ларс Къоль!

Застучали каблуки. Герда убежала в свою комнату и захлопнула дверь.

И что теперь делать?

С расстройства я не придумал ничего умнее, как немедленно бежать за кольцами Хустри, но, уже добравшись до калитки, сообразил, что в это время почтенный Альв Гольст вместе со всеми подмастерьями предельно занят доделкой срочных заказов знати Гехта, и ежели я, как фунс в храм, ввалюсь к нему за бронзовым колечком, то мастер если и оторвется от работы, то для того лишь, чтобы послать меня куда подальше и потом никогда больше на порог не пустит.

Да и Герда… Если я сейчас сунусь к ней с предложением законного ухаживания, она меня просто с лестницы спустит. Чтоб не издевался, придурок. И правильно сделает.

Я еще потоптался у калитки, поругал себя всякими нехорошими словами и вернулся в дом. Из кухни доносился звон посуды.

Хельга всегда говорит: что бы ты ни натворил, не прячься, выясняй отношения сразу.

Герда стояла у стола и, вооружившись двумя вилками, яростно взбивала яичные белки. Она не взглянула на меня, пока я вытаскивал из-под стола табурет и устраивался напротив. Все внимание ее было обращено на месиво, которое упрямо не хотело превращаться в пышную белую пену.

– Ну Герда…

– Никогда не шути так больше, Ларс Къоль, – повторила моя радость, не поднимая глаз.

– Я не шутил.

– Все знают, что вурды не женятся на бедных девушках.

– Я неправильный вурд.

Вилки еще громче зазвенели о края плошки.

– Не взбивается, – посетовала Герда. – Это потому, что сначала надо медленно и осторожно, потом быстрее, а я… Не получится меренга. Пожарить, что ли? Вот будешь теперь есть сладкую яичницу!

– Согласен!

Герда фыркнула и попробовала убрать выбившиеся волосы тыльной стороной ладони. Единственный взбившийся в пену комочек белка тут же оказался у нее на лбу.

– Наши скоро вернутся?

– Так, бал откроется через пару часов, во время Горностая. Пока все гости соберутся, представятся королю… Обычно бал продолжается до рассвета, но Хельга и Оле не любят таких развлечений. Сколько-нибудь потанцуют и тихо сбегут. Думаю, во время Кошки, не позже.

– Время Кошки? – Герда отложила вилки и уселась на табурет. – Это же ночь глубокая. А как же хлына?

– Нет уже никакой хлыны. Один негодяй прикидывался ею, но его поймали и…

– Ой! – Герда в упор уставилась на меня огромными зелеными глазищами. – Человек? Неужели Хельга не догадалась?

– О чем?

– О том, что этот придурок тюремный никакая не хлына!

– Ты откуда знаешь?

– Оттуда, что я ее видела.

Глава 12

То, что Флоранса забрала Герду из приюта, еще не означало, что девочка-подкидыш обрела дом и защиту. Рыжая ведьма жила где придется, часто зарабатывала на жизнь тем, что пела в кабаках на Пятке. Брать с собой воспитанницу она решительно не хотела, и потому Герда частенько оказывалась предоставлена самой себе. Прожив шестнадцать лет в приюте благого Берне почти что в заточении, она тянулась к новым знаниям и впечатлениям, мечтала увидеть город.

Герда ходила по Гехту, любовалась домами, иногда, чтобы рассмотреть все получше, открывала калитку и заходила в чей-нибудь двор. Не всем горожанам нравилось, что незнакомая девчонка высматривает что-то возле их дверей. Герду прогоняли, несколько раз грозились побить, однажды какой-то жуткий тип пытался затащить ее в дом. Поразмыслив, зеленоглазая умница придумала гулять по ночам. На улицах никого нет, никто не мешает ей, и она никому не мешает. Об опасностях ночного города, о хлыне она не знала и не подозревала.

То ли благой, а точнее, благая Драконесса Берне все-таки заботилась о бывшей своей подопечной, то ли столь велика была удача Герды, но ничего плохого с ней не случалось. До поры.

Тот вечер был особенный, хотя начинался он как и многие другие. Герда проводила Флорансу на заработки и отправилась на свой собственный промысел. Она разыскивала дом – пустой, заброшенный, но где они с наставницей смогли бы поселиться. Ведь правда же, нет ничего дурного в том, чтобы взять то, что никому не нужно?

Три недели убила на это занятие, но наконец отыскала как раз то, что хотела.

Дом стоял на особицу, далеко от прочих жилищ. Был он старым и некрасивым, но зато сохранил крепкие стены и крышу. Имелись тут и окна, закрытые ставнями, а главное – дверь! Дверь, которую можно запереть.

И этот чудесный дом был абсолютно никому не нужен! Герда убедилась в этом, несколько вечеров понаблюдав за находкой из укрытия. Ни один лучик света не пробился сквозь глухие ставни, ни разу не отпечатался на засыпанном снегом ветхом крыльце чей-либо след. Даже вездесущие вороны и кожекрылы не интересовались покинутым домом.

Герда решилась.

Если бы дверь была заперта, ученица Флорансы сразу отступилась, поняв, что дом все-таки чужой. Но тяжелая створка оказалась приоткрытой и, когда Герда навалилась на нее всем телом, со скрипом подалась внутрь.

В доме было темно и стыло, но это был дом. Настоящий. Осторожно ступая по пронзительно голосящим половицам, Герда обошла его весь. Поглядела в щелочку между ставнями, погоревала у развалившейся печки. Стены густо покрылись зеленоватой мерцающей плесенью, так что худо-бедно, но разглядеть можно было все. Много, очень много придется сделать, но разве две ведьмы не справятся даже с самым грязным запущенным сараем, сделав его чистым и уютным? Только зачем им с Флорансой так много дома?