– Все-таки правда… Во славу Драконов…

Сказав это, Гест Гастис умер. Умер улыбаясь. Есть, наверное, какой-то высший смысл в том, что и законченным негодяям позволяется уйти в вечность с верой в свою правоту. Я не знаю. А в ту секунду и вовсе некогда было думать об этом. Я бежал к Герде.

Удар Баккена отшвырнул ее в сторону шагов на пять, и она все еще копошилась в снегу. Вот уж воистину хвала Драконам! – спиной к Гесту Гастису.

Я упал на колени рядом с моей радостью, обхватил ее одной рукой, прижал к себе, как мог загораживая распростертое окровавленное тело. Развернул Герду в другую сторону.

– Смотри, Герда, туда смотри!

Мы глядели на то, чего не видел ни один из живущих ныне и вряд ли узрят наши потомки. По бледному небу, вытянувшись длинным телом, величественно медленно взмахивая крыльями, летел Дракон. Освещенный утренним солнцем, он казался лишь темным силуэтом, но все равно был прекрасен. Свободный повелитель воздуха, не знающий преград и ограничений, взирающий на мир с высоты, и потому способный увидеть и понять многое. Вернувшийся в свой мир.

– Ларс, – прошептала Герда, – Ларс, он так мечтал однажды взлететь…

Боком, не отрывая глаз от удаляющегося Дракона, к нам подобрался Кори. Верную метлу он крепко прижимал к груди.

– Видели, видели? Явился нам! Настоящий! Живой! Что ж нам теперь делать-то, а?

Заметки на полях

Сил едва хватило на то, чтобы добраться до горного кряжа, в одной из пещер которого – чутье подсказывало – был ход вниз.

Проклятый холод сковывал тело, превращал его в каменную глыбу. Каждый взмах крыльев становился не то что трудным, невозможным. Только отчаяние погибающего заставляло Баккена двигаться.

Когда он наконец упал на каменный пол пещеры, показалось, что промерзшее насквозь тело раскололось на куски. Они уже не хотели ничего. Но надо было собрать их, дотащить до спасительного тепла. Мученически вытянув шею, цепляясь когтями за выступы и трещины в камне, Дракон пополз.

Тело было врагом. Неуклюжее, тяжелое, оно не позволяло сдвинуть себя с места. За каждое финге приходилось бороться. Но вот наконец спуск.

Хорошо, что вниз ведет не лестница, а крутой склон, по которому можно просто скатиться, прижав крылья.

Наконец-то тепло! У подземных пещер мощные толстые своды и потолки, но тонкий пол, и жар чрева земли местами ощутимо прогревает камень. Свернувшись клубком, Баккен плотно прижался к своему спасению. Согреться немного, и можно будет спуститься еще ниже.

Девять фигур тихо приблизились и встали вокруг. Старшие не будут карать его за непослушание, он и так уже достаточно наказан, но Баккен ощущает их укоризну. Молодой лиловый Дракон накрыл голову крылом. Позже он расскажет старшим, каким путем поднялся на поверхность и каким вернулся назад, и мастер Мед навеки закроет их. Два последних пути.

Разговор со старшими будет позже. А сейчас…

«Прощай, Герда».

И откуда-то из уже навсегда потерянного мира донеслось, ласково коснувшись разума:

«Спасибо тебе, Баккен. До свидания».

Глава 18

Первым, кого мы встретили меж домов, был Орм. Согнутый в три погибели, он опирался на посох и донельзя походил на сварливого деда, своевольно сбежавшего от присматривающих за ним внуков. Только алая мантия служителя Дода тут же разрушала это впечатление.

Немочь не помешала жрецу шустро уволочь куда-то Герду – она только оглянулась растерянно. Мне было велено идти в ратушу и ждать там.

На улицах творилось фунс знает что. Многие люди видели сегодня летящего Дракона и теперь торопились кто в храмы, кто к друзьям и родичам, а кто и просто бестолково метался по улице. Если б не Кори, не знаю, как бы я добрался до ратуши.

Метельщик, добровольно взявшийся меня сопровождать, ловко действовал своим орудием, вежливо, но непреклонно отстраняя с пути горожан, жаждущих поделиться с хронистом новостью.

– В ратушу! В ратушу придешь, там расскажешь! Не на улице! В ратушу!

Когда мы наконец добрались, верный Кори занял пост в коридоре, наводя порядок и допуская ко мне только избранных. Если в Гехте в этот день и было спокойное тихое место, то это мой кабинет.

Три дня город жил интересной жизнью. Слухи о явлении Дракона носились от дома к дому, возвращаясь к запустившему их в вовсе уж диком виде.

Много спорили о том, кто же из Девятерых посетил Гехт. На фоне дневного неба, против солнца, Дракон казался совсем черным. Но воин Троппер должен быть крупным и мощным, а этот мал и тонок. Хустри! Точно говорю вам, Хустри! Ха, будто никто не знает, что чешуя покровителя брака и семейного счастья сверкает чистым золотом! А этот темный. Синий мудрец Виден, вот кто это был!

К единому мнению так и не пришли.

Пытались узнать правду у служителей Драконов и заодно выяснить главное: что дальше? Жрецы утверждали, что конца света не будет, но как-то не очень уверенно. Наступления эры всеобщего благоденствия они, впрочем, тоже не обещали.

В Гехт из столицы прибыл весь Верховный совет жрецов и некое количество служителей Дода. Думаю, именно последние и удержали город от смуты и бестолковщины. Жрецы Багряного в своих алых рясах мелькали среди горожан как красные ягоды ниточника в бочке с квашеной капустой. Вроде и немного их, а заметны и вкус придают. Видимо, недаром говорят: мы и представить себе не можем, скольким в этом мире заправляет рука, выглядывающая из алого рукава.

Стражники вместе с солдатами из гарнизона и прибывшими в город жрецами Дода просеивали снег сквозь мелкое сито, вылавливая адептов секты Ждущих и разыскивая вредоносный фолиант. Следуя особому приказу, лица закрывали платками и каски надвигали как можно ниже на глаза. Добрые горожане недоумевали: с чего это всем знакомые истинники удумали вдруг прятать лица, словно зловредные тати? Еще б сажей мазались…

Но предосторожности оказались не лишними. Голубичка в глаза стражникам не летела, а вот пепел, соль, даже мука – бывало.

Я безвылазно сидел в ратуше, ожидая, когда жрецам Багряного понадобятся хроники Гехта. Но служители Дода так и не пришли. Вместо них заявился какой-то юркий типчик в сопровождении двух верзил в форме Палаты Покоя. Осведомившись о моем имени, типчик, зловредно улыбаясь, помахал в воздухе свитком с черной сургучной печатью. Я обвинялся в участии в заговоре против короля.

Наверное потому, что я был не обычным преступником, а злодеем короны, арестовывали меня не так, как положено. Не было ни Хельги, ни Оле, ни хоть кого-либо из Палаты Истины. Дюжие охранники вывели меня из ратуши, споро запихнули в закрытую карету, тут же завязали глаза и надели наручники.

От ратуши до каталажки пешком пятнадцать минут, но ехали долго, пару раз останавливались, и непохоже было, что меня просто катают вокруг площади.

Потом снова был спуск по каким-то бесконечным лестницам (как же они мне надоели!), и наконец меня молча усадили на стул и сняли с глаз повязку.

Я огляделся. Большая просторная зала, пустая, только посередине стоит стол и по сторонам его два стула. Все здесь как-то нарочито мрачно, окон нет, на стенах век не чищенные тусклые факелы. Хельгин «насест» тоже не преддверие Островов Радости, но все-таки как-то… человеколюбивее, что ли. На каталажку тоже не похоже, камеры там – обычные безликие конуры, каменные коробки, никакой специально нагнетаемой жути. Куда же я попал?

Дверь открылась и закрылась, общество пополнилось скользким типчиком. Он свалил на стол груду каких-то бумаг, поставил горящую лампу, уселся на стул напротив и начал допрос.

У представителей титулованного сословия земли Фимбульветер свои привилегии. Например, вурда нельзя бить. В принципе, меня и не лупили. Поили, кормили, отпускали по надобности в место уединения. Хессир Кнуд Мелль (назвать свое имя типчик соблаговолил лишь на втором часе допроса) просто орал. Громко и надоедливо. Иногда он сидел, развалясь на стуле, иногда вскакивал и, опершись о стол, нависал надо мной, иногда вдруг начинал бегать по камере, но не замолкал ни на секунду. Ругань и предсказания моей дальнейшей ужасной судьбы перемежали вопросы. С кем злоумышлял против короля? Как договаривались? Где встречались? Какой вред коварные злоумышленники хотели причинить Его Величеству и за каким тиллом вообще плести заговор в провинциальном Гехте, который король посетил впервые за восемь лет правления, не уточнялось. Это, очевидно, относилось к следующей порции вопросов, которые предложат, когда отвечу на заданные. Но что говорить, если правду слушать не хотят, а врать нехорошо и не полезно?