— К сатирам, значит? — Либин-Хан наконец-то опустил свой огнестрел, а затем и вовсе ловко закинул его за спину. — Можете не пытаться, это бесполезно. Я уже был у них примерно с той же целью. Как только мы начали проигрывать врагу, мои командиры отправили винтолеты с дипломатами ко всем расам Лианора, попросили помощи. Но из десяти машин, только мой «Сокол» смог прорваться через магическую завесу в горах. К сожалению, дипломат погиб и я остался один. Ну и переговоры ничем не закончились.
— Что еще за завеса?
— Маги темного Властелина постарались. Никто и ничего просто не могло через нее пробиться. А я смог.
— И?
— Что и? Сатирам союзы не нужны, их земли далеко отсюда. Меня выслушали, но не поверили. Они уверены, что до них беда не дойдет. А если это все же произойдет, они будут защищаться сами.
— Ага, конечно, — цыкнул Керн, вспомнив, как упертый сатир схватился с гномом. Оба нелепо погибли, а сам тролль получил свободу.
— Не-е, все получится. У нас есть… это, как его… Тьфу, слово забыл. — отругал себя Трахтенберг. — А! Вот! У нас есть аргумент, который заставит их… передумать. Да, точно.
— Только у нас транспорта нет, а до их земель далеко. — явно намекая на проблемы с транспортом, сказал Керн. — Да и с навигацией не очень.
Либин-Хан задумался, почесал костлявыми пальцами свою щетину на затылке.
— Ну, могу подкинуть.
— Ты очень щедр! — расплылся в улыбке тролль и зачем-то погладил Трахтенберга по голове. — Вместе веселее! Ну, куда грузиться?
— Туда! — голубой тоже улыбнулся и ткнул рукой на открытую дверь.
— Ну и пасть! — хмыкнул Лектор, увидев улыбающегося урея. — Жуткое зрелище. Прям как у хищника.
Загрузились быстро. Внутри летающей машины было хоть и тесновато, но удобно.
Вообще, винтолет «Сокол» оказался мощной машиной, хотя со стороны казался грудой дерева, скрепленного с помощью кожаной изоленты и какой-то там матери. Паровые движки работали не просто так, а явно с применением какой-то хитрой магии народа уреев. Обычно, такие технологии держат в секрете.
Трюм корабля был забит разнообразным, разобранным на части оружием, какими-то ящиками.
Любопытный Трах-Бабах уже решил заглянуть в один из них, но Либин-Хан сразу предупредил, чтобы они ничего не трогали. Голубой прыгнул в кресло пилота, защелкал какими-то ручками, кнопками. От зависти гоблин впал в депрессию — его «Небздящий» тоже был по-своему уникальным и зеленому барыге очень хотелось отыскать его и снова поднять в воздух.
Винтолет загудел, завибрировал. Довольно жестко взмыл в воздух, сделал круг и устремился вперед…
Голубокожий лениво управлял «Соколом», затем, словно что-то вспомнив, резко обернулся к троллю.
— Что? — удивился тот, выпучив глаза. — За проезд не передали?
* * *
— Мы пользуемся популярностью!
— А ты в курсе, что нам и название дали? — поинтересовался довольный Бензобах, с остервенением жуя кукурузную лепешку, запивая ее вином. Теперь у них было много средств, по крайней мере, на еду точно.
— Какое? — уточнил я, громко чавкая. — Воющие идиоты?
— Нет, — скривился гоблин. — Оркштайн! Это как раммштайн, только оркштайн. Я случайно им предложил.
Я хмыкнул, бросил небрежный взгляд на кучу склепанных из мусора музыкальных инструментов. Мы дали уже два типа концерта, исполнили десятка полтора песен — слава мгновенно разлетелась по всему «Пзстецу». Оказалось, что караваны, которые уже закупились барахлом и ушли по своим делам, по пути рассказали всем о наших выступлениях. И это всего-то за десять часов.
Параллельно выяснилось — мало нанять проводника. Нужны ездовые животные, еда и оружие. А это требовало еще золота. Все дело в том, что в пустыне орудовали отряды кочевников, которые просто обожали нападать на торговцев. Отсюда и повышенный спрос на услуги и безопасность. Обо всем этот рассказали местные, в паузах между выступлениями.
— И им нравится… м-да. Группа, блин. Бременские музыканты. Да что мне на ухо огр насрал, что тебе. И это творчество их заводит?
— Представь себе, ничего подобного здесь никто и никогда не делал!
— Да-а, за такое в Москве нас бы уже яйцами закидали… Но здесь это типа круто. О, кстати. Что у нас по деньгам?
— Сто восемьдесят семь монет собрали. Еще раз споем и наберем на проводника с транспортом. Сыты, алкоголь есть.
— Только времени мало! — проворчал я. — Со времени нашего убытия из долины прошло полтора дня, а Вестник приказал торопиться. Пес не приходил больше?
— Не-а. Так, что на этот раз будем исполнять? У меня уже варианты заканчиваются.
Вдруг, в хлипкую каморку, где «отдыхали» новоявленные артисты оркштайновцы, заглянул местный «продюсер». Заглянул не просто так, явно что-то хотел.
— Чего надо? — рыкнул я, смерив взглядом рылосвина, одновременно подтягивая к себе кувшин с вином.
— Есть выгодное дело, — тот поставил передо мной кувшин с вином. — В лагерь прибыли важные гости из Гридвина, хотят вас послушать в особой, закрытой обстановке. Платят много. Ну?
— Что ну? — я тут же подтащил кувшин к себе. Понюхал.
— Таких гостей нельзя игнорировать, — неуверенно развел руками продюсер. — Им нужно что-то особенное! Сделаем?
— Сделаем! — хитро усмехнулся Бензобах, жуя мясо. — Когда начинать?
— Через полчаса, — сразу же отозвался свинорыл. — Не больше.
— Договорились. Нам нужно сто монет!
— Но это грабеж! — возмутился рылосвин.
— Ай, не трынди! Сам-то себе сколько берешь? Триста? Триста пятьдесят?
Продюсер тут же потупил глаза, нашел на полу какой-то камешек и принялся его рассматривать.
— Короче, пятачок! Нам, нужно сто монет! — я грохнул кувшином по столу. — И мы исполним хит!
— А что такое хит? — переспросил свин.
— Это самая лучшая песня! Во!
— Ла-адно! — согласился тот, развернулся и вышел из каморки.
— Я смотрю, на тебя вино действует соответствующим образом? — усмехнулся Николай. — Уже требования появились. Ты только не забывай, местные бандерлоги на нас уже зуб точат.
— За то, что мы их славу себе переняли?
— Ага…
Вино я пить перестал, меня и так разнесло самым непредсказуемым образом. Настроение повысилось, появилось ощущение полета. Кажется, вино было непростым…
Моя крушить, моя лома-ать
Моя всегда хотеть пожра-ать
Моя всегда служить вождю-ю
Сейчас вам бошки проломлю-ю!
Естественно горланил я, орочьим басом. В голове все крутилось и вертелось, а меня тошнило. Но петь я не переставал. Рядом Николай бренчал на гитаре, попутно барабаня ногой в барабан.
С помощью магии нам усилили звук, поэтому рев и вой теперь было слышно по всему лагерю, хотя само выступление организовано типа для VIP-персон.
А гостями оказалась пара троллей и сатир. Причем сатир — женщина. Они хлестали вино, жрали какие-то фрукты и слушали нас. Весь их внешний вид был нереально пафосным. Блин. Что в нашем мире, что здесь — все одинаково.
— Слышь, а нашего маньяка среди них случайно нет? — во время паузы спросил Николай, поглядывая на гостей.
— Не, я проверил. Ну, что там следующее на очереди?
— Вдарим позитивом?
— Кхе, кхе… Леди Арк-Хрея желает что-нибудь спокойное, про любовь, — продюсер оказался тут как тут. — Ну?
— Какая леди? — я чуть язык не сломал. — Хрена?
— Хрея… Арк-Хрея.
— А, да не вопрос. Не вопрос!
Фантазер! Ты меня называаа-ла!
Фантазер!
А мы с тобою не пара!
Ты умна
Ты прекрасна, как фея
Ну, а я
Я люблю всё сильнее
Песня раммштайна про маму почему-то их не проняла, и мы решили исполнить что-то побыстрее. Само собой, музыкальное сопровождение было просто отвратительным, но почему-то это никого не смущало.
