— Так, к тебе приехал, — растерянно хохотнул Колесников. — А ты чё такая нервная? Я же просто приехал. Поговорить. В универе ты меня не любишь, вот я подумал и решил, что, может, вне стен универа у меня есть шанс на твою любовь.

— Пока ты ведешь себя как сталкер, приезжая без разрешения ко мне домой, у тебя нет шансов ни на что.

Я накинула капюшон на голову, боясь, что сверху меня могут увидеть родители.

— Понял. Обещаю больше не приезжать без звонка, — согласно кивнул Колесников.

— И пока ты ведешь себя как клоун, вокруг которого всегда есть зрители, у тебя не будет шансов даже на простое общение со мной.

— Не много ли требований для просто пообщаться? — парень, наконец-то, выдал хоть какие-то эмоции кроме самолюбования. Кажется, через сверкающие стразы начало проявляться что-то настоящее.

— Не много, — ответила я категорично. — Вполне нормальные требования от человека, который хочет просто общаться с другим человеком, а не чувствовать себя клоуном на арене цирка. И, если ты не можешь общаться со мной без поддержки и внимания публики, то лучше не начинай. Потому что я явно не твой зритель и уж точно не мечтаю оказаться у всех на виду.

Остатки улыбки слетели с губ Колесникова. Черты его лица резко изменились и стали жестче. Передо мной словно материализовался совсем другой человек. С клоуна слетела маска и то, что оказалось под ней, выглядело пугающе.

Парень оттолкнулся от машины и подошёл ко мне настолько близко, что я оказалась вынуждена задрать подбородок, чтобы продолжать смотреть в его глаза и видеть меняющихся в них эмоции.

— И что ты предлагаешь? — произнес Колесников настолько тихо, что слышать могла его только я и только с такого мизерного расстояния.

— Я тебя с самого начала просила оставить меня в покое.

Неосознанно, но я тоже старалась говорить тише. Окутанная облаком взрывного цитрусового аромата, я не потеряла способность здраво мыслить и уж точно не начала его бояться. По крайней мере, не так сильно, как отчима.

— А если ты мне понравилась? М? Как, по-твоему, я должен добиваться твоего внимания? — чуть сощурился он, глядя мне в глаза.

— «Моего» внимания, Вадим. Моего, понимаешь? Но каждый раз ты добиваешься внимания всего универа. Ты будто специально играешь на публику. Лично я вижу, что тебе важно их одобрение.

Он стиснул зубы, краем глаза я увидела, как шевельнулись желваки, но снова сосредоточилась на его глазах, в темноте которых виднелось что-то схожее с обидой и непониманием того, о чём я говорю.

— Универ — единственная площадка, на которой мы с тобой пересекаемся. Я не виноват, что вокруг постоянно полно людей.

— Конечно, не виноват, — усмехнулась я невесело, выпустив в февральский холодный вечер облако пара изо рта. — Всё выглядит так, будто ты только рад этому.

— Мне насрать на это. На них всех, — достаточно серьёзно и убедительно произнес Колесников. — И насрать на то, что кто-то видел, что ты мне отказала. Подвёз я тебя до школы только потому, что хотел оказаться с тобой наедине. Потому что вижу, что при других ты замыкаешься и убегаешь. И по этой же причине я сейчас приехал к тебе — чтобы побыть с тобой наедине и кайфануть от общения с тобой настоящей и незакрытой. Можешь проверить, в машине никого нет. За машиной, как видишь, автобус со зрителями не стоит.

Я виновато отвела взгляд в сторону, поняв, что, наверное, действительно перегнула в своём желании сделать из Колесникова клоуна и абсолютно не заметила эти, казалось бы, мелочи.

— И извинился я перед тобой за шмотки в бассейне тоже без свидетелей. Потому что знал, что тебе будет некомфортно. Прости! — резко вскинул он руки, разведя их в стороны, словно демонстрируя себя. — Вот такой я — сраный клоун! — вспылил он и, хлопнув себя по бедрам опущенными руками, сделал шаг назад, к машине. И затравлено, уже не глядя на меня, произнес. — Ладно, короче. Я тебя услышал. Больше к тебе не подойду.

Укол совести оказался не болезненным, но достаточно ощутимым для того, чтобы я начала испытывать чувство вины, перед парнем, который сейчас вполне серьёзно садился в машину, чтобы уехать.

— Вадим, — позвала я его, и парень застыл с одной ногой в салоне машины. Поднял на меня хмурый взгляд и молча ждал, когда я продолжу. — Я не хотела тебя обидеть. Просто… — я зажевала нижнюю губу, стараясь, чтобы новая формулировка не казалась обидной. — Просто я пыталась до тебя донести, что мне не нравится повышенное внимание ко мне. Но ты это и сам, оказывается, понял. И не нужно вот так приезжать ко мне, хорошо? Это пугает. Правда.

— Вас, девчонок, хрен поймёшь, — выдохнул он с усталым смешком и оперся локтем о крышу своей низкой машины. — То вам нравится вся эта внезапность с воем под луной, то, теперь оказывается, не нравится. Вы уж определитесь.

— Если ты ещё и выть тут начнёшь, то это уже точно перебор, — усмехнулась я, стараясь сгладить неловкость. — Правда, давай лучше без этих внезапностей, хорошо?

— Не мой почерк, конечно, — вздохнул он разочаровано, но я увидела, что его глаза начали улыбаться. И смотрел он на меня уже гораздо теплее, чем минутой ранее. — Но… чего только не сделаешь ради классной девчонки. А у тебя, типа, родаки строгие? — вопросил он, кивнув на многоэтажку за моей спиной.

— Типа, да, — повела я плечами, пряча руки поглубже в карманы куртки.

— А моим, вообще, пофиг, где я.

— С моими, к сожалению, такое не прокатывает.

— Теперь и к моему сожалению, — поджал он губы и вновь заглянул мне в глаза. — Тогда я поехал? Классная свиданка, походу, только что пошла по одному месту.

— Походу, — кивнула я. — А я тогда в магазин.

— Так давай подвезу. Зря приехал, что ли?

— Да тут через дорогу перейти.

— Алён, — Колесников почти умоляюще выдохнул моё имя в морозный вечер. — Замёрзнешь, заболеешь… На кого мне теперь в универе смотреть, если ты с соплями сляжешь?

— Ну, не знаю. На своё отражение — как обычно, — хохотнула я, а вместе со мной и Вадим.

— Ну, реально. Садись, подвезу. Хоть пару минут поболтаем. У нас же классно получается. Разве нет?

— Да, — дёрнула я плечами. — Вроде неплохо.

— Подвезу? — улыбался он уголками губ.

— Ладно, — согласилась я и вздрогнула от неожиданности, когда Колесников перепрыгнул через капот, чтобы по-джентльменски открыть для меня пассажирскую дверь.

— Тепло?

— Что? — я непонимающе повернулась лицом к Вадиму.

— Не замерзла? — кивнул он на панель перед нами. — Я без печки до тебя ехал. Включить?

— Нет. Мне нормально. Тепло, — я снова запрятала руки в карманы куртки и вжалась в мягкую спинку сиденья.

— Ну, тогда погнали.

Колесников завёл двигатель и, конечно же, не упустил возможность лишний раз покрасоваться его рёвом на весь район.

Глядя на его широкую улыбку только что нашкодившего пацана, я не стала ничего комментировать. Лишь молча закатила глаза и с прорывающейся наружу усмешкой отвернулась к боковому стеклу.

Вадим вырулил с парковки и неожиданно свернул в противоположную магазину сторону.

— Нам по прямой, вообще-то, — обернулась я к нему, чувствуя подступающий к горлу страх.

— Там пробка. Сейчас мы её объедем. Я знаю короткий путь.

— Короче, чем по прямой?

— Алёнушка, ты опять мешаешь мне тебя клеить.

— Ох, простите великодушно, сударь! — вздохнула я театрально и, всё же, не нашла в себе сил, чтобы не улыбнуться в ответ.

— Уже лучше.

Довольный собой, Вадим кружил по парковке у дома, не поленился проехать вокруг многоэтажки, а затем, наконец, припарковался у магазинчика.

— Спасибо, — я рванула ручку двери и поняла, что Колесников начал выходить из машины вместе со мной. — А ты куда? — спросила я уже, посмотрев на него над крышей машины.

— С тобой, — дёрнул он по-простецки плечами и, поставив свою плоскодонку на сигнализацию, вперед меня уверенной походкой пошёл к магазину. Открыл для меня дверь и подождал, когда я войду.

— Только потом не плачь, что я травмировала твою психику своими покупками, — бросила я ему через плечо.