Анализируя прошедший день, я недоумевала. В этом поместье творится что-то весьма странное. Знает ли об этом Уильям? Намеренно ли он послал меня именно сюда? Может, таким образом хочет припугнуть?

Фыркнула, представив его самодовольную физиономию.

Не дождётся! Страха я реально не испытывала от слова совсем. Может быть, это было плохо: типа, инстинкт самосохранения не работал, но зато я была полна решимости разобраться во всём.

К тому же... у меня есть магический медальон. Его наличие неизменно согревало душу и давало надежду на то, что в опасный момент он поможет мне защититься, как это было уже не раз.

Уснула после полуночи, когда яркий лунный свет прочертил дорожку в комнате на полу.

А вот сон, заполнивший мое сознание, оказался невероятно трагичным. Я снова видела дракона, томящегося в каком-то жутком месте. Его глаза были налиты кровью, дышал он тяжело, а рана на груди всё не затягивалась. Было заметно, что страдания его невыносимы, но у него уже не было сил даже на то, чтобы порыкивать от боли.

Проснулась под утро... со слезами на глазах. Душа просто рвалась на части: кажется, я пропустила страдания диковинного существа в полном смысле через себя.

Долго не могла освободиться от тягостного осадка, но когда выглянула в окно и полюбовалась восходом солнца, немного успокоилась.

Наступает новый день, в котором я буду всеми силами искать торжества справедливости, и да поможет мне Бог!

Кстати, вспомнила о своём хвостатом друге Серике. С тех пор, как я вошла в это поместье, его и след простыл. Наверное, обживается где-то в подвалах, роет норки, устраивает себе дом.

Улыбнулась. Уверена, что с ним будет всё хорошо. Как и со мной….

***

Старая Двина вздрогнула от жуткого грохота, раздавшегося со стороны кухни. Нахмурилась, угрожающе выдвинула вперед беззубую челюсть и… услышала шум опять.

- Да что там такое творится??? – пробурчала она и поковыляла с заднего двора в сторону черного входа.

Кухня была отсюда неподалеку: всего один поворот, и ты уже там. Звон металлический посуды сменился треском разламываемого дерева, и старуха в гневе припустила вперед, хотя едва ли могла ускориться. Когда она свернула в узкий грязный коридор, под ноги ей прилетела жестяная кружка, которая от удара смялась с одной стороны.

Двина изменилась в лице. Ее затрясло от негодования, ведь это была ЕЁ кружка!

- Что здесь творится??? – буквально зарычала старуха, влетая в кухню на негнущихся ногах.

Увидев же, что юная рыжая служанка – наглая, противная и совершенно неуправляемая – бесцеремонно и жестко выбрасывает на пол всю посуду из буфета, все тряпки, которые благополучно пылились там не один год, все сгнившие запасы, о которых Двина уже и позабыла в связи со старческими немощами – старуха едва не получила удар.

- Ты! Ты!!!! – завопила она, но голос её предательски охрип, а рука, которой она хотела тыкнуть в сторону ненормальной девки, начала неистово дрожать. – Какого беса ты тут творишь, карнаухая!!! Рыжая собачья дочь! Конопатая лахудра!!!

Девчонка медленно развернулась с лёгким удивлением на лице, после чего лучезарно улыбнулась.

- О, Двина! Заходите, коли не шутите! А я решила немного прибраться в вашем свинарнике. Вы ведь не возражаете? Что? Реально возражаете??? А зря! Я ведь только помочь хотела. К тому же, выполняю ваше поручение: РАБОТАЮ, чтобы не даром есть хлеб! А работы тут, я посмотрю, не меряно! Грязище, вонище, на скотобойне и то чище…

- Прекрати! – рявкнула старуха, сверля девчонку взглядом лютой ненависти. - Какого демона ты тут хозяйничаешь, пустая утроба??? Кто тебе позволял трогать мои вещи, выродок лешего и водяного???

Девчонка скривилась, забавно сморщив нос.

- О, как богат и могуч ваш словарный запас! Заслушаться можно…. Но вы садитесь, садитесь, в ногах правды нет…

- Убирайся! – разошлась Двина не на шутку и начала оглядываться в поисках какой-нибудь палки, которой можно было бы наглую девчонку огреть. Палок не нашлось, поэтому старуха схватила первое попавшееся – ту самую многострадальную кружку - и запустила ею в рыжую бестию.

Естественно, силы в руках Двины было совсем немного, поэтому бросок вышел весьма жалким.

Девчонка рассмеялась.

- Вы так забавно злитесь! Но поверьте, это не поможет. Я решила, что свинарнику здесь не бывать, значит, будет так, как я решила!

И с этими словами рыжая отвернулась, чтобы и дальше выбрасывать залежавшееся, но такое драгоценное старье из видавшего виды буфета…

***

- Жун!!! Побей ее! – старуха буквально ворвалась в грязную тёмную спальню на первом этаже. Храпящий на проваленной кровати старик испуганно хрюкнул, проснулся и с кряхтением присел.

- Ты чего кричишь, карга старая??? – проворчал он. – Голова и так раскалывается...

- Щас двину тебе палицей по башке, и она вообще расколется надвое!!! - проскрипела Двина угрожающе. – Поднимайся, боров, и иди поколоти ту рыжую бестию, которая вчера приехала. Она всю кухню мне разнесла, всю посуду испортила…

Старик несколько мгновений непонимающе хлопал глазами и сидел на месте, потому что в его голове не укладывалось, что кто-то может устроить такой акт вандализма прямо на их территории. Те слуги, которые так или иначе оседали в этом старом поместье, всегда боялись ослушаться стариков. А тут вдруг…

- Не пойду... – вдруг заупрямился Жун. – Эта девка больно языкатая…

- Что??? - взревела Двина. – Да я тебя…

И начала бросаться в мужа огрызками яблок, которые зачем-то таскала в своем потертом фартуке. Ела фрукты на досуге, обглоданные останки в карман кинула и забыла о них, а тут вдруг пригодились…

Старик засопел и попытался отбиться от засохшего колючего мусора, но потом не выдержал и закричал:

- Да прекрати же! Ладно, я схожу. Ладу с вами нет, бабы треклятые! Чтоб вас подняло та бросило!!!

Накинув на плечи замызганный пиджак, старик поплелся в кухню, откуда действительно доносился пронзительный шум.

Переступив порог, Жун замер, медленно открывая и закрывая свой рот в бессильном ошеломлении. В помещении творилось что-то невообразимое. Все вещи вместе с посудой, тряпками и ведрами валялись посреди, а рыжая сгружала всё это добро в мешки и оставляла у стены.

Увидев заспанного старика, она ничего не сказала и молча продолжила своё дело.

Болезненный тычок в спину заставил Жуна отмереть, а голос жены угрожающе прохрипел:

- Ну чего стоишь, старый дурень??? Поколоти её, ведь обнаглела похуже болотной ведьмы…

Но Жун вдруг смутился. Отчего-то он был уверен, что эти мелкие ручонки, которыми девчонка весьма ловко орудовала, могли оказаться не столь безобидными, как хотелось бы. Ведь не девка-то, а огонь в юбке. Взгляд горящий, предупреждающий, движения резкие, ловкие, сама матёрая, даром что мелкая и худая, как глист…

Но когда Жуна в спину болезненно уколол острый ноготь, он наконец-то сделал шаг вперед.

Двину он боялся, наверное, ещё больше, чем эту наглую пигалицу, поэтому не послушаться жену не решился.

Придал своему лицу угрожающего вида, засопел и начал надвигаться на девчонку, выкрикивая басом:

- Пошла вон отсюда, крыса подвальная! Как посмела без спросу чужое взять??? Не знаешь, что ли, что за воровство хозяева руки рубят? А я и без хозяев могу: будешь у меня калекой до конца жизни ходить!

Девчонка замерла, подняла на него взгляд и... громко рассмеялась.

От этого дикого смеха Жуну стало жутко. В её глазах сверкало столько уверенности и внутренней силы, что дед реально струсил. Уж не ведьма ли? Ручки, ножки тоненькие, а взгляд, как у нечисти, не иначе! Смех, как у утопленницы на болоте, глаза сверкают, как у колдуньи трехсотлетней...

- Н-не могу... – сдулся он в тот же миг, ощутив, как по спине побежали капли пота. – Пошёл я…

Развернувшись, он так резво выскочил из кухни, что свою бабку едва не затоптал.

Та начала грязно ругаться и бросила вслед мужу несколько поленьев, которые до этого мирно лежали у стены. Поленья не долетели, а лишь упали на пол, разлетевшись в щепки.