— Ауч! — Запищала девица, которая врезалась в Алису, выскочив из-за угла. Из ее рук полетели простыни, а Алиса потерла грудную клетку, разгоняя резкую боль от удара.
— Куда ты так спешишь? – Опешила Алиса, но тут же смягчилась, узнав в служанке Викторию. Девушка, казалось, потеряла дар речи и, раскрасневшись хуже помидора, упала передо Алисой на колени, затараторив извинения. — Постой-постой, — Алиса немного растерялась и кинулась поднимать простыни, да пододеяльники. — Ты же это сделала случайно. Чего так переживаешь? С кем не бывает, верно? Я вообще однажды свалилась с балкона. Правда, меня тогда подстрелили, — Алиса пожала плечами, собирая предметы постельного белья и складывая их. — Так что у всех есть свои причины от людей не зависящие.
— Вы не должны мне помогать, — она попыталась отобрать у Алисы простыни, но Алиса даже в ослабленном состоянии оказалась сильнее. — Простите, Прародительница и Разрушительница миров, я такая…
— Алиса, — хрипло отрезала. — Зови меня Алиса. У меня есть имя вообще-то.
— Я не могу… так фамильярничать с вами. — Виктория прикусила красную- красную губу. И тут до Алисы дошло.
— Ты объелась варенья, поэтому так бежала, да? — Дружелюбная улыбка заиграла на устах Алисы, стоило ей припомнить детские проделки в королевском интернате, и она поднялась. Виктория отзеркалила ее жест, забрав постельное белье из рук.
— Мне тоже захотелось клубничного варенья. Почему старшим поварихам можно, а мне нет? — Накуксилась служанка, чем выдала свой возраст с потрохами. Она была таким ребенком, но уже обязана служить королевским особам, выливая их ночные горшки. Интересно, сколько лет она уже находится во дворце?
— Жизнь не так справедлива, когда дело касается сладостей, — Алиса подмигнула ей, но эта веселость выветрилась морозцем, ворвавшимся в разогретую избу. — Ты уже давно работаешь здесь? Уже успела выучить все закоулки дворца?
— Да, Праро… — Хмурый взгляд Алисы заставил ее исправить собственную ошибку. — Алиса, — она сглотнула. — Я живу во дворце сколько себя помню. Начала работать с пяти лет. Сначала помогала мыть посуду, да подметать на кухне. Затем меня поставили следить за спальней принца Александра и прислуживать ему.
— Прислуживать? — Возмущенно прервала Викторию Алиса, и уже ее щеки загорелись. — Он когда-нибудь… переходил грань?
— О, нет! — Она спрятала лицо в простыни, что держала. — Вкусы принца довольно специфичны, и я не в праве их обсуждать. Хоть мне и приходилось быть сторонним наблюдателем некоторых его забав.
Она была так невинна и наивна. А еще она совершенно не умела врать, однако Алиса сделала вид, что поверила ей.
— Пока принц Александр в отъезде, меня приставили к вам. Возможно, потом к вам будет приходить Агнес, — она приподняла голову, открыв всему свету стеснение, что расцвело нежной прелестью цветка на веснушчатом лице.
— Я хотела бы сказать тебе спасибо, Виктория, за то, что не сдала меня тогда, — Алиса похлопала ее по хрупкому плечу.
— Ваши секреты стоят выше королевских. Сегодня ночью я молилась вам, а днем смогла отхватить большую порцию варенья, — ее откровение поразило Алису.
Молилась? Алисе? С каких пор она стала принимать молитвы?
Однако возражения погасли на стадии зарождения. В коридор выскочила тучная дама в белоснежном фартуке и с оловянной поварешкой, которой она явно мешала вареньице. Она держала поварешку между пухлых пальцев. Ее глаза метали молнии, а широкие брови взмывали двумя орлами.
— Ты, бродяжка, вечно голодная! — Бесчисленные подбородки поварихи затряслись, но, завидев Алису, она стушевалась. — Я… простите…
Похоже, женщина не знала, как обращаться к Алисе. Алисе казалось, что для всех она была промежуточным звеном между венценосным семейством и простолюдинами, как аристократы любили называть народ. Однако Алисе отчаянно хотелось, чтобы Виктория обращалась к ней по имени и видела перед собой равного себе человека, разглядела не тот якобы святой ореол вокруг Алисы, а то, что она совсем не отличалась от Виктории. С поварихой дела обстояли иначе. В отместку за рыжеволосое чудо рядом, Алиса решила прощупать почву власти, которой ее наделило новое положение.
— Что-то не так? — Поинтересовалась Алиса, и выступила вперед, загораживая собой Викторию.
— Ничего, Прародительница и Разрушительница миров, — лицо поварихи покрылось багровыми пятнами, и она начала заикаться. Ее обращение заскрежетало песочными песчинками меж зубов, но Алиса стерпела. — Просто эта девчушка съела полбанки клубничного варенья, что мы варили для вас и королевской семьи, гостей на ужин.
— Какого же размера банки? — Виктория прижала локтями постельное белье к груди, освобождая ладошки, и показала Алисе примерный размер. Алиса задумчиво кивнула: не такие уж и большие. Она явно не наелась. — Отлично. Отдайте Виктории вторую половину баночки. Мы с Джонатаном не очень любим сладкое, и обойдемся без него. А с этого дня, если моя личная служанка захочет варенье, то вам, пожалуй, стоит удовлетворить ее желание.
— Но… как… — Повариха не могла найти и слова, чтобы возразить Алисе.
— Какие-то проблемы? — Надменность сквозила сталью в ее голосе, что Алисе аж самой стало неловко. Женщина отрицательно покачала головой и, что-то причитая, удалилась.
— Виктория, не подскажешь, где покои Джонатана Вильцгейма?
— Н-напротив к-к-комнаты для музи.. музицирования, — девица до сих пор не могла прийти в себя. — Прямо-о по коридору и-и-и налево. Вы не ошибетесь. В ко-о-омнате для муз-и-и-цирования нет дверей, только арка-а. Двери установят завтра-а, чтобы музыка не мешала Джонатану-у-у Вильцгейму.
— Спасибо, — поблагодарила Алиса ее. Застенчивость Виктории вызывала у нее странные умилительные чувства, из-за чего сердце щемило. — Ты собираешься сменить постельное белье в моей комнате? — Ее кивок послужил положительным ответом. — Давай не сейчас? Забеги ко мне вечерком. На данный момент там уснул принц Себастьян. Бедолага так устал, что стоять на ногах не мог. Пусть отдохнет.
— А я теперь правда ваша личная служанка? — С надеждой спросила она Алису, пропустив все слова по поводу Себастьяна в спальне мимо ушей.
— Я думаю, что с Александром не так весело, раз тебе не разрешают есть варенье вдоволь, — легкомысленно прощебетала Алиса, и Виктория запищала от радости, притоптывая на месте, а затем и вовсе подскочила:
— Это такая честь для меня! Не зря я сегодня возносила вам молитвы!
Алиса прикусила язык, чтобы не ляпнуть: «Молиться некому, что ли? Я такая же, как и ты! Еще хуже! Я — воровка, преступница, всю жизнь прожила в трущобах. Молись Серен или Хейли Златой, но не мне!». Видимо, никто из хранительниц не преподносил ей сладостей, поэтому Алиса смолчала, но напоследок припомнила ей, чтобы не врывалась в ее покои до вечера.
Отыскать спальню Джонатана оказалось легче простого, благодаря подсказкам Виктории. На повороте Алиса взяла левее и очутилась между двумя комнатами: одна с аркой, вместо двери, за которой красовалось лакированное фортепиано с прикрытыми шелковым лоскутом клавишами, а другое помещение было скрыто за дубовыми дверями. Алиса справилась с соблазном, чтобы не сорваться в просторный зал, предназначенный для музыкальных вечеров, и дернула ручку двери, за которой ее ожидал лишь мрак. Из чернеющей щели повеяло холодом, проползшим краешком воздушного крыла стрекозы по позвоночнику.
— Джонатан? — Позвала Алиса его, сглотнув вязкую слюну. — Пришла положить тебе голову на плаху. По моей вине сегодня мы с тобой остались без варенья на ужин.
Неожиданно темнота отступила, брякнули колечки карнизов и теперь из щелки между двухстворчатыми дверьми полился легкий свет пасмурного неба. Но та тьма, что властвовала в комнате до ее прихода, явно не из-за зашторенных окон. Алиса уже видела, как тени Джонатана таят по приказу хозяина.
Неужели он замуровался ото всех? Слова о змеином саркофаге зашуршали в голове.
— Можешь винить меня в том, что сего… — Алиса вихрем ворвалась в чужие покои, смело наступив страху, из-за которого тревожно сосало под ложечкой, на горло. Но картина, представшая перед ней, еще больше ужаснула, затоптав угли былого воодушевления.
