— Есть кое-что…

Джонатан обвил талию Алисы рукой, чуть приподнял над полом и почти дотащил до выхода из так называемой столовой. Они буквально пролетели над лестницей. Желваки Вильцгейма так и ходили ходуном от волнения. Его спешка обескуражила Алису, хотя Друг успел довольно спокойно высказать:

— Дмитрий убьет Джонатана во время бала сезона листопадов. Однако столовую вычеркиваем из списка, где заключенный мог бы совершить багровое возмездие.

— Джонатан завел Алису в комнату, в которой до это не посчастливилось побывать. Она была завалена каким-то хламом по углам: старые доспехи, мечи, кольчуги, щиты, какие-то коробки с резными игрушками божеств и неведомых зверей.

Вместо штор висело древнее тряпье, чудом несъеденное молью. Под столом без ящиков валялись искалеченные временем картины.

— Ты притащил меня полюбоваться на мусор? Для таких вещей существует помойка, — уже из принципа съязвила Алиса.

— Алиса, — металлически отчеканил Джонатан. — Дай мне секунду, — он засуетился в поисках чего-то, разгребая все эти древности.

— Твоя чертова болтливость доведет тебя до могилы, — буркнул Друг дрожью мурлыкающего котенка по телу.

— В гроб да с песней, — пробурчала Алиса в ответ. Оглушающий стук отвлек ее от перепалки. Алиса приблизилась к Джонатану и выглянула из-за его спины. На бедном столе, что неведомо как до сих пор держался, лежала открытая книга.

Ее страницы уже успели пожелтеть, а надписи в некоторых местах поплыли. Пахло от нее так, что легче бы сжечь этот особняк и отстроить новый.

— Вот, — длинные жилистые пальцы парня пробежались по черно-белой, отдававшей старой желтизной, гравюре. На ней была изображена женщина в доспехах. Лев гордо и воинственно рычал на металлическом панцире, а сама она явно была ранена, ибо опиралась о меч. Оружие было таким огромным, чуть не вполовину женщины, или же она была такой крошечной. Суровый ветер растрепал ее косу, а печальный взор устремился в кисельные небеса.

— Что ты имеешь в виду? — Насупилась Алиса.

— После того, что я скажу и сделаю, тебе придется остаться у меня.

— Ага еще чего…

— Ни за что, — закончила Алиса за Друга.

— Алиса, — он кивнул на гравюру и повернулся к ней. Он мягко сжал ее плечи, словно боялся причинить боль. — Эта женщина в книге. Кто она?

— Прости, но не было времени изучать глупые сказки так досконально, — Алиса дернула плечами, но цепкая хватка не ослабла.

— Это не миф, а история, — поправил он Алису без всякого стыда. Алиса уже открыла рот, вдохнув побольше воздуха, дабы сказать что-нибудь плохое и убежать. Но он не дал кй такой возможности. — Эта женщина — Прародительница и Разрушительница Миров, Алиса.

— Брехня. Не слушай его. Нам пора уходить.

— Они рождаются не так часто, и умирают медленнее обычных людей, — упрямо не отступал от своего Джонатан. — На их плечах зиждется мироздание. Они порождают новые миры, и разрушают те, что изжили себя. Они не дают ткани вселенной разорваться от нагрузки. Благодаря им множество миров не наслоились друг на друга и не перепутали саму суть существования.

— Алиса, мы уходим сейчас же, — рявкнул Друг, а Алиса отчаянно пыталась сообразить, что подразумевал Джонатан, говоря о древних мифах.

— По моим подсчетам, — он накрыл левую ладонь Алисы своей. Друг сделал слабое усилие вырваться, но у него ничего не вышло. Алиса не хотела этого. Она желала лишь объяснений. Логичных, правильных, правдивых. — Тринадцатая Прародительница и Разрушительница Миров уже должна была родиться…

Он направил руку Алисы к ее же шеи. Алиса почувствовала свою влажную от волнения кожу. И весь мир заискрился первозданной болью. Изумрудный туман застелил взгляд и ослепил Алису. Ее колени подкосились, а каждую рану и синяк зажгло раскаленной сталью. Правая рука тяжелым грузом потянулась ко дну вязкого озера, в котором, казалось, Алиса тонула в тот момент.

Хватит. Хватит. Хватит.

Мольбы Алисы вновь остались без ответа. Алиса попыталась отодрать руку от шеи, но Джонатан не дал ей этого сделать. Алиса не знала, чем он ее опоил в тот момент, но она начала всхлипывать от невозможности что-либо увидеть.

— Прошу… остановись, — и только тогда он ослабил хватку. Алиса оторвала руку от шеи, как ошпаренная. Зрение вернулось в тот же миг. Алиса подняла правую руку, чтобы стереть слезы с щек. И в этот миг она сжала пальцы на рукояти меча, что был явно слишком тяжелым для нее.

Алиса даже не успела разглядеть оружие, как оно распалось. Меч растворился в воздухе. Оружие растаяло миллионом изумрудных светлячков.

— Значит, я был прав, — серые глаза проводили искрящиеся искорки.

Алиса, Друг и Джонатан сидели на кухне уже битый час. На персиковых стенах висели шкафы для посуды, полочки с немыслимыми специями из разных стран, несколько маленьких картин с подсолнухами и персиками, что повторяли причудливый цвет краски на стенах. Казалось, кухню обновляли каждый месяц, ибо даже краска выглядела так словно еще не высохла. Лед тишины трескался только тиканьем настенных часов в виде совы. Каждые полчаса механическая птица угрюмо щебетала. Видимо, внутри что-то поломалось, ибо сова, скорее, каркала, нежели издавала привычные для этого вида пернатых звуки. Алиса уцепилась за это несовершенство, что скинуло ее с качелей иллюзий на щебень.

— Это второй раз, когда я зашел на кухню, — попытка Джонатана разрезать канаты напряжения выглядела жалкой, притворной, тошнотворной. Посаженный лес деяний не вырубить просто топором, как бы ты не старался. Посеянное семя даст свои гнилые плоды в будущем, как бы ты не удобрял его добродетелью и благодатью. Пальцы Алисы сами потянулись к повязке под рубашкой. Алиса не видела необходимости срывать бинты, ведь итак знала: под ними чистая без единой царапины кожа.

«— Скверна, — пронеслось у Алисы в голове вразрез с наверняка пустыми мыслями Друга. — Это противоестественно». В королевском интернате рассказывали много легенд о хранительницах и богах. Но только одна из них рассказывала о даре исцеления. Хейли Златая была одной из самых популярных хранительниц, храмы которой находятся не только в Бьюттерирайте, но и в Мекролве. Она действительно исцелилась. Исцелилась единожды, спася себя от смерти, возродившись ровно через год, как утонула. Это чудо отличалось от того, что сотворил с Алисой Джонатан, сотворил ее же руками.

— Ты знал, — с обидой промычала Алиса. — Знал и молчал.

— Я… — начал Вильцгейм, однако Алиса прервала его, наставив дуло револьвера меж его сияющих влагой кварцевых глаз.

— Заткнись. Я не с тобой разговариваю, — пусть считает Алису съехавшей с катушек дурой после произошедшего. Алисе нужна была только правда. Как она могла кому-либо доверять, если тот, кто делил с ней одно тело и разум с детства, лгал ей?

— Знал, — голос Друга звучал словно издалека. — Знал наполовину.

— И какую же половину ты скрыл от меня? — Алиса сама чуть ли не сорвалась на истеричный крик. Горькие слезы душили ее. Ком мешал не только говорить, но и сделать глубокий вдох. Чувство предательства щипало за щеки до покраснений. Идиотка. Алиса не должна была никому верить, кроме себя.

— Я исцелял тебя, — нерешительность сквозила в его тоне, будто он отчаянно пытался подобрать слова. — Ты разве не замечала, что ты выздоравливала быстрее многих? И почему у тебя не сломалось ни единой косточки при падении со второго этажа, когда мы грабили этого ублюдка? Сломались, Алиса. Твой позвоночник переломился пополам, а кости ног были чуть ли не в крошево. Я принял все ранения на себя, исцелив тебя одним махом. Поэтому мне пришлось так долго восстанавливаться. Тот вечер в аппарате не прошел для тебя даром. Мне пришлось погрузить тебя в столь долгий сон, чтобы мы оба могли восстановиться. Я взял на себя слишком много за последнее время, поэтому мелкие ранения я оставил тебе. Они не угрожали твоей жизни.