— Мне будет достаточно одной смерти. Смерти Джонатана, — Дмитрий залез в задний карман брюк и выудил оттуда смятую пачку сигарет. Он достал одну из них губами и зажал меж зубов, а после прикурил, расслабленно выпуская клубок дыма. Алиса поморщилась от неприятного запаха, сдерживая кашель.

— Я все еще могу убить его, — предложил Друг. Алиса провела кончиком языка по небу, чтобы бранные слова не посыпались из нее, как новости с радио.

— Я не убивал Вивиан и Лили, — голос Дмитрия треснул, как разбитый бокал. Такая чистая искренность подкупала, но Алиса не торопилась всецело доверять ему. Слишком много лжи было вокруг, а особенно внутри самой Алисы. — Джонатан убил мою жену и маленькую племянницу, что мне оставила сестра после несчастного случая. Моя сестра умирала в мучениях и попросила меня воспитать Лили. Джонатан был тогда рядом. Он все слышал и видел. И все же это не помешало ему разорвать Лили на куски. Вся кухня была залита кровью, а на стенах были куски внутренностей.

— И ты отсидел за то, что сотворил он? Почему он решил подставить именно тебя? — Алисе слабо верилось в подобную жестокость со стороны Джонатана. Он был странным, чудаковатым, одиноким, но никак не бессердечным убийцей.

Вильцгейм не покончил с Алисой. Он заботливо укутал ее в одеяло и уложил в собственной спальне. Эти пальцы не могли бездушно сжимать нож для расчленения детей.

И в то же время этот человек натравил королевских псов на их родной дом. По его подсказке, в этом Алиса не сомневалась, погибло немало ребят, которые просто хотели жить.

В таком случае, Алиса была готова полностью поверить Дмитрию.

— Это я и собираюсь у него спросить перед тем, как он сдохнет, — Дмитрий прикусил сигарету с такой силой, что прокусил фильтр и она упала перед ним на паркет. — Он монстр, Алиса. Поэтому сейчас я спрашиваю тебя: ты такая же, как он?

— Что ты имеешь в виду? Я точно не собираюсь расчленять безвинных детишек.

— Изумрудные искры, животный рык… — перечислял Дмитрий. — Ты тоже неудачный эксперимент?

— Он сам ошибка природы.

— Ты же понимаешь, что за его правду, я тоже должна сказать хоть что-то честно, — вздохнула Алиса, обратившись к Другу. Дмитрий — единственный человек, кто узнал о ее связи с Другом. — В моей голове живет еще один человек.

— Это называется психическое расстройство, — лениво усмехнулся Дмитрий и Алисе захотелось ему врезать кулаком да посильнее, чтобы стереть эту усмешку с его наглого лица в шрамах. Возможно она добавила бы парочку новых на его губы.

— Если бы все было так просто. Он со мной с самого рождения. И это он пытался в тебя выстрелить, когда я позорно распласталась на полу, — Алиса вскинула голову, чтобы видеть его лицо во всей красе. Ей необходима была реакция первого узнавшего неприглядную истину. — Я понятия не имею, о каких экспериментах ты мне говоришь. Но Друг всегда был и будет со мной.

— Передай ему, что в следующий раз я не промахнусь.

— И в следующий раз он не промахнется…

— Надо же, — Дмитрий выпрямился и подошел к ним вплотную. Он чересчур галантно взял Алису под руку и повел в соседнюю комнату, где усадил в кресло, а сам плюхнулся в то, что стояло на против. — Я-то думал, почему в одной части тела такая хорошая координация.

— И это вся твоя реакция? — Разочарованно промычала Алиса. У нее в голове рисовались совершенно иные картины. И в каждой из них Дмитрий сначала не верил ей, ругался, что она несет чушь, отмахивался, насмехался, не верил. В реальной жизни он с такой легкостью принял сказанное, будто подобное встречал каждый день. Или, может, это Алиса с Другом непросвещенные, и такие случаи у каждого второго. Все же детское разочарование Алисе было непросто затоптать.

— Если бы я не видел собственными глазами, — он указал пальцем на глаза, а после перевел на уши. — Не слышал собственными ушами, то не поверил бы. К тому же с Джонатаном я видел вещи и похуже.

— Этот револьвер, кстати, он сам мне отдал.

— Врешь, — Дмитрий напрягся всем телом. — Этот ублюдок ни за что бы с ним не расстался.

— У нас с ним сделка. Револьвер — гарант того, что он исполнит свою часть, — Алисе захотелось дать самой себе по лбу от того, как хвастливо прозвучала эта фраза.

— Значит, и с ним ты успела связаться. На крови или на имени? — От Алисы не ускользнуло, что он стал еще угрюмее. Сгладить углы правдой было единственным выходом.

— На револьвере, — Алиса дернула затекшим плечом и мышцы тут же отдались стреляющей болью. — По поводу Джонатана…

— Даже не думай. Я его убью сам, — отрезал все ее неуверенные попытки Дмитрий. — У тебя с ним личные счеты, как и у меня. Однако он убил не просто моих товарищей, он отнял у меня саму жизнь. Я тот палач, что занесет над его головой топор. Тебе достаточно привести его на плаху.

— Ты тоже думаешь, что это он нашептал на ухо королевской страже? — Алиса повозила ладонью по засаленному мягкому подлокотнику. Неужели все так было очевидно, и только она с Другом так долго были слепы?

— Я это знаю, — заявил Дмитрий, прочистив горло. — Король не решался связываться с Лайлой, потому что ситуация с Притоном Гончих устраивала его величество. Но тут вдруг ты посягнула на то, что принадлежит Джонатану. Не проходит и недели, как все, что лисица строила годами, идет коту под хвост. Все сгорело в праведном пламени. Совпадение ли?

— Мозги ему в тюрьме явно не отшибли, — Друг левой рукой провел по израненному бедру. — Тебя нужно заштопать. Заканчивай трепаться.

— Ты не сможешь убить Джонатана.

— Я бы на твоем месте не была так уверена, — пробурчала Алиса, забравшись ногами в кресло. Она ткнулась носом в колени, несмотря на то, как стекло под кожей резало ее плоть дальше.

— Если бы ты была той, что способна на убийство, то позволила этому в твоей голове убить меня. Однако я здесь. Сижу перед тобой и все еще дышу, — бармен развел руки в стороны. Не приглашение в объятье — прямая дорога к удушению.

— Джонатан уничтожил наш дом.

— И мой тоже. В тот день, когда я вернулся с работы с букетом цветов и плюшевым медведем, обнаружил окровавленную кухню с частями своей семьи, мой мир рухнул. Не тогда, когда на меня накинули кандалы. Не тогда, когда мне зачитывали приговор. Не тогда, когда сокамерники пытались выбить из меня все живое. А тогда, когда я увидел головы, отделенные от тел самых дорогих людей.

Алиса поежилась от таких подробностей. Комната показалась до ужаса тесной, а запотевшие окна словно сочились раскаленной смолой, нагревая воздух в помещении. Больше Алиса не чувствовала собственной боли. То, что пережили Алиса с Другом, представлялось маленькой каплей в море страданий Дмитрия.

— Мне жаль, — лишь промычала Алиса.

— Если тебе жаль, то помоги мне.

— Я подготовлю все к балу сезона листопадов, — Алиса поднялась с кресла, застегивая пуговицы. — Ты только не промахнись, — прихрамывая, она направилась к двери, напоследок похлопав того по плечу. И уже, когда они оказались за дверью, Алиса обратилась к Другу:

— Как тебе удалось вырваться и сказать что-то вслух?

— Не знаю. На какое-то мгновенье мне показалось, что Дмитрий убьет тебя. И захотел убить его первым.

Алисе понадобилось несколько ночей, чтобы прийти в себя после стычки с Дмитрием. В последнее время ее слишком часто пинали или резали. Раны не успевали затягиваться, а синяки сходить с бледной кожи, как к ним добавлялись новые увечья. Лайла изумилась, когда по следам от пальцев на шее Алисы и осколкам в бедре поняла, чем закончилась встреча с барменом. Она, как курица наседка, носилась вихрем вокруг, как она говорила, несносной девчонки. Ей даже удалось затащить Алису в ванную, промыть ее раны и наложить свежие повязки. Лисица недовольно причитала о том, что Дмитрий мог одним касанием переломить Алису. С ее уст раз десять сорвался вопрос о том, что такого Алиса бросила ему в лицо, раз он додумался схватить ее мертвой хваткой. Как бы иронично не звучало, Алиса лишь заговорила о мертвецах. Бросила ядовитые слова, как дуэлянт перчатку. Но она не нашла в себе сил что-либо сказать Лайле. Все ее мысли рассеянно кружились в нескончаемом вальсе вокруг сказанного Другом. На одно короткое мгновенье ему удалось получить полный контроль над телом, голосом. Что если он возжелает выйти на сцену и сыграть спектакль одного актера? Чувства Алисы были обжигающе эгоистичны. И плевать. Ее совесть уже давно привыкла сидеть с заклеенным ртом.