Пришлось обрушить еще несколько мощных ударов, чтобы разрубить место над ящиком до конца. Друг кинул топор в сторону, а Алиса залезла рукой в щепки.

— Что за… — она вытащила белоснежный револьвер. Оружие выглядело великолепно: курок и спусковой крючок были сделаны из чистого золота, а остальная часть была усеяна драгоценными камнями разного цвета, которые в конечном итоге складывались в один узор — розы и стебли.

Работа настоящего мастера. Но они пришли не за этим.

Тот вечер Алиса еще долго буду проклинать в ночных кошмарах.

Разочарование достигло своего апогея. Казалось, оно могло целым океаном выплеснуться за края и без того маленькой чаши терпения, и затопить все вокруг. Однако, утопиться в нем и опустить руки — непозволительная роскошь для Алисы с Другом.

— Мы хотя бы можем выручить за него немного, — стоило ожидать, что он скажет именно это.

— Да кто его купит, — бросила Алиса, и выпрямилась, чтобы двинуться в сторону балкона. Времени было мало, скоро сюда завалится куча охранников. Отчего-то она сомневалась, что хирург сам кинется проверять обстановку наверху.

Здравый смысл должен подсказать ему, что на такой дом может напасть только группа людей. «— Да, здравый смысл, — повторила Алиса. — Отсутствующий у нас».

— Он очень важен для меня.

И тут Алиса замерла на месте. Ее щеки словно обдало ветром, состоящим из тысячи острых льдинок, когда до ушей донесся столь умиротворенный голос.

Свет вновь зажегся.

— Задери подбородок, девочка, — Друг звучал уверенно и грозно. Алиса готова была биться об заклад, если бы Вильцгейм услышал ее извечного товарища, то кровь застыла бы в его жилах, а все нутро свернулось бы маленьким котенком и жалобно запищало. — Он не должен увидеть твой страх.

Да, ее страх. Потому что Друг никогда не боялся. И она послушалась его.

— Позволишь? — Джонатан протянул руку, дружелюбно наклонив голову, так что темные локоны упали и прикрыли один глаз. Данный жест, похоже, должен был обозначить его благие намерения, но это, скорее, походило на покорность перед диким зверем, который мог в любой момент разорвать тебя на части. Джонатан не выглядел человеком, которого легко напугать. Наоборот, он был тем, кто всех запугивает и держит ниточки чужих жизней в своих руках.

— Молодец, — холодно похвалил ее Друг. — Не опускай револьвер.

Ее взгляд на секунду метнулся к оружию в руках, а затем вновь вернулся к парню в льняном домашнем костюме передо ними. Намек был понят: хозяин дома боялся за судьбу своей игрушки.

— Он тебе так дорог? — Алиса попыталась придать своему голосу безразличие, хотя под кожей и пробежала дрожь. — Ты выглядишь моложе. По голосу и не скажешь, когда слышишь его по радио.

— Умница, — голос Друга разлился теплом внутри. — Заболтай его.

— Сочту за комплимент, — он не опускал руку, и она приняла это за знак, что он не намерен сдаваться в попытке вернуть револьвер. — Полагаю, что под маской прячется чудное личико, — елейно произнес Джонатан, и Друг словно когтями заскрежетал изнутри. Вильцгейм выбрал неправильную тактику. Их было не пронять славными словечками.

— Сочту за комплимент, — парировала Алиса, сделав маленький шажок назад. Если она шагнет еще пару раз, то они окажутся на свободе.

— Не думаю, что ты глупая девочка, — Джонатан нечеловечески резко выпрямился и сделал такой же маленький шаг, как и Алиса, только вперед, все так же не опуская протянутую руку.

— Не устала рука? — Нервно поинтересовалась Алиса. — Или взял мастер-класс у попрошаек на улицах чуть ниже твоей?

— Тебе лучше знать, — отбил словесную атаку Джонатан. Клокочущий гнев Друга растекался где-то в районе живота, а в висках застучало.

— Он добьется своего, и мы его застрелим, — хищно пропел голос в голове.

— Нет, — Алиса сделала еще шаг, и Джонатан повторил за ней.

— Ты можешь подтолкнуть револьвер ко мне, а затем, — парень опустил руку, и Алиса удивилась тому, какая усталость и некая беспомощность отразилась на его бледном лице. Они жили не в самом холодном районе, более того, солнце часто здесь хозяйничало, но он, похоже, избегал света, как огня. — Уйти с миром.

— Звучит, как приглашение в гроб, — после фразы Алисы его серые глаза сверкнули угрозой.

— Давай! — Алиса чуть не выронила револьвер, когда Друг буквально вскричал в ее голове, и ринулась на балкон.

— Лестницы нет!

Алиса уже и сама успела заметить пропажу лестницы, поэтому перекинула одну ногу через перила, и остановилась. Почему-то ей не хотелось забирать револьвер. Сердце жалостливо сжалось, стоило ей мельком вспомнить в какой- то степени загнанный взгляд Джонатана, когда он увидел оружие в воровских руках. Он явно многое значил для него, и Алиса решила оставить оружие здесь, но не без небольшого представления.

— Подожди, — как можно тише Алиса обратилась к Другу, после чего подняла руку с белым револьвером и помахала им Джонатану.

Но выстрел погрузил их в липкую тьму.

Легкие горели бессовестным пламенем, а пепел застил глаза. Вокруг пылала пустота, руша невидимые замки, чьи обломки вязли во тьме бесконечности. До Алисы доносились отдаленные крики, полные горечи и боли. Под ложечкой неприятно засосало, когда она вдохнула тлетворный воздух, не решившись открыть глаза. Страдания были далеки, не здесь, а значит, Алисе не нужно было переживать по этому поводу. Всем в мире не поможешь.

Однако, некое подобие вины за упущенное, то, что Алиса могла сделать, но предпочла остаться в тени неведения, сжало ее душу, выжимая как тряпочку.

«— Никаких сожалений, — учил Друг. — Разве птенец жалеет о том, что покинул родное гнездо?»

— Нет, — хрипло отозвалась Алиса. — Он принимает свой выбор и становится орлом.

И все же ей не быть орлом. Алиса была Стервятником. А это совершенно разные вещи. Орлы украшают гербы благородных домов, в их перьях золотом играет рассветный багрянец, а такие, как Алиса, с детства идут с костлявой за ручку и собирают крохи с чужих столов.

Чужие мольбы о помощи, смешавшись в непонятную какофонию стенаний и шепота, становились все ближе и ближе. Алиса зажала уши ладонями, сильнее зажмурившись.

— Уйдите, — просила она. — Я не могу ничем помочь.

Как Алиса могла кого-то спасти, если сама не была способна выпутаться из этого мрака, сковавшим ржавыми кандалами?

— Открой глаза, девочка, — знакомый голос зажег сверхновую надежды над головой. Алиса была не одна. Ей не придется бороться в одиночку.

— Если увижу все эти страдания — пропаду, — Алиса звучала жалко, и плевать. Незнание безопаснее.

— Если снова сбежишь, то потеряешь себя, — он, как всегда, был неумолим. Алиса могла бы спорить до скончания времен, но сил становилось все меньше и меньше.

— Ты будешь рядом? — Ответом послужила мертвая тишина. Все голоса стихли.

— Обещаю, — слишком слабый и далекий. Несмотря на это, он не покинул Алису. И она открыла глаза на озарившийся изумрудом мир.

— Ты как? — Первое, что сорвалось с пересохших до боли губ, когда Алису так жестко выкинуло в реальность. Друг промолчал, и она попыталась хоть как-то дотянуться до него, чтобы разбудить от такого долгого сна. Хотя в тот момент Алиса и сама с трудом различала границу между явью и видением.

— Прошу не молчи, — голос ее звучал так, словно она вот-вот готова была расплакаться, что было не так далеко от истины. Алисе было сложно сдерживаться. Все тело покалывало, постепенно освобождаясь от оцепенения полыхающего кошмара, пут чужих горестей, сковавших ее воспаленный разум. Их разум.

— Я не знал, с чего начать, — и весь сонный дурман развеяло по взмаху руки, стоило в углу комнаты шевельнуться нескольким теням — и он уже навис над ней.