Мирон вышел из спальни довольным и улыбающимся. А моя жизнь разделилась на до и после. В другое время я бы порхала как бабочка по новому дому. Мечтала об учёбе, новых друзьях, думала, как исправить строгий интерьер в этом доме, и ждала бы своего жениха.

Теперь у меня ничего не осталось. Ни счастливого бракосочетания, ни успешного и доброго будущего мужа, ни того, что хранят для своих любимых.

Такое своё настроение я отправилась смывать в душ. И ночные следы и пятна… Как их много, отпечатков и даже маленьких синяков.

Бабушка… Надо ей срочно позвонить. Она же волнуется. Как жаль, что так вышло с моим платьем, он торопился… Мне не пришлось бы его ждать, мы уехали бы вместе. Эх, знала бы – сама разделась бы вчера быстро.

Знала бы… Что теперь жалеть, когда дело сделано. Надо найти телефон и позвонить бабушке. Быстро вытерлась полотенцем и отправилась на поиски связи.

Обыскав весь дом, своего мобильника я не нашла. Надеялась, что хоть стационарный аппарат будет в доме, но и такого не оказалось. Вернулась в спальню, подобрала своё платье и твёрдой рукой выбросила его в урну. Вместе со всеми ненужными мыслями.

Нечего раскисать. Уже ничего сделать нельзя. Приедет Мирон, мы поговорим и разъедемся по своим квартирам. Но не ходить же мне в таком виде?

Порывшись в его шкафу в прихожей, я нашла байку и шорты. Мне эти вещи были великоваты, но не ходить же дома нагишом. Моего нижнего белья в спальне тоже не оказалось. Странно, всё очень странно…

Мирона не было уже больше трёх часов. За это время можно было съездить в город несколько раз – туда и обратно. Что-то случилось?

Не выдержав своих мрачных мыслей, я решила выйти во двор. Массивная дверь оказалась запертой. Никаких ключей я не нашла и вернулась на кухню. В голове постоянно вертелись неприятные мысли.

Я спустилась в полуподвальное помещение. Маленькое окошко было открыто на проветривание. Попыталась его приподнять, но у меня ничего не вышло. Параллельно со своими активными действиями я непрерывно размышляла.

Что здесь вообще происходит? То, что вчера Мирон показал себя совсем не с лучшей стороны, сомневаться не приходилось. Знаю, что оправдать его поведение ничем нельзя, но можно попытаться понять.

Выходит, что Мирон очень ревнив. Это ещё хорошо, что я ему не рассказала про вчерашние спасательные мероприятия. Даже боюсь представить, как бы он себя повёл.

Вот хорошо, что так всё случилось. Я теперь твёрдо уверена, что не стоит за него выходить замуж. Мы с ним совершенно разные. И разница в возрасте большая. Странно, как я этого раньше не замечала. Дурочка, влюбилась в успешного и красивого адвоката. Рассыпалась в благодарностях перед ним за нашу вернувшуюся назад квартиру.

Да, разговор предстоит тяжёлым. В этом я не сомневалась. Только, что происходит в этом доме – этому объяснений не находилось. Мелькали далёкие сомнения, что это Мирон и телефон забрал, и дверь специально запер…

Нет, я давно его знаю. Не мог человек так измениться. Он что, всё время притворялся? Ерунда какая-то. Мирон добрый, у меня столько подарков от него. Мне даже неудобно – я не знаю, как сегодня ему всё преподнести поделикатней.

Наконец, окно поддалось мне. Хорошо, что я такая худая. Иначе застряла бы, а на улице снова сильно похолодало.

Выбралась наружу и сразу отправилась к калитке. Но калитка тоже оказалась запертой. На что я, интересно, надеялась? В этом посёлке никто не оставит открытыми двери.

Облазила по всему весь периметру ограждения. Ничего, ни одной зацепки. Всё закрыто наглухо. И повсюду камеры висят.

Я защищаю его. Но ещё была наша первая ночь... Безжалостная и суровая. Неужели Мирон не мог хотя бы всё сделать… понежнее что ли.

Но как тут будешь нежнее? Первый раз, что ни говори – всегда первый. Может, попробовать ещё раз? Ну, бывает, сразу не получилось. Надо было расслабиться. Вообще, я сама виновата. Приехала вчера домой с чужим мужиком на крутой машине. Ещё неизвестно, что бы я сделала, если бы увидела Мирона с другой девушкой.

Снова всплыли в памяти события вчерашнего дня. И приятный кареглазый незнакомец. Его руки и губы…

Вот и нашлась причина. Мирон просто всё почувствовал. А какой мужчина захочет делиться своим?

Я запуталась. Мне срочно надо к бабушке. В чём точно был прав незнакомец, так это в том, что не стоит мне выходить так рано замуж. На этом и остановимся.

От резкого звука подъехавшего автомобиля, я свалилась прямо на куст розы. Ой, как больно. Что это? По моему бедру заструилась кровь. Ё-моё, я умудрилась поцарапаться об ограждение для цветов. Какая глубокая ссадина, надо срочно остановить кровь.

Не успела я повернуться, как услышала за спиной тяжёлые шаги по каменной мульче.

– Ты что здесь делаешь?

От неожиданно громкого голоса Мирона я снова упала. Теперь ещё и противные колючки впились в мои неприкрытые одеждой ноги.

– Мирон… Я искала…

– Марш в дом. Я тебе что утром сказал делать, Ксюша?

Он не дождался моего ответа, развернулся и направился в сторону крыльца. Я так и осталась стоять на месте. Не может быть, человека как подменили. Так, только не плакать. Слёзы мешают ясно мыслить. А мне ещё предстоит разобраться, куда исчез мой телефон и почему дверь в дом оказалась запертой.

Он открыл ключом дверь, распахнул её и повернулся ко мне.

– Ты долго собралась там стоять? Иди в дом, Ксюша. Есть серьёзный разговор. У твоей бабушки большие проблемы, – спокойным будничным тоном сообщил он.

– Проходи, что застыла в дверях? – ледяным голосом проговорил он.

– Мирон, что с моей бабушкой?

Я подошла к нему и заглянула в глаза. Он взял меня за плечи, но тут же отпустил.

– Присядь, Ксюша, пожалуйста. У тебя кровь. Ты это видела?

– Прости. Я сейчас уберу.

– Не стоит. Горничная сама уберёт. Я ей сегодня же позвоню, – рассуждает он будничным тоном. – Ты как выбралась из дома?

У него есть горничная? Это что-то новенькое. Я вздыхаю.

– Через маленькое окно в подвале. Мирон, а почему дверь оказалась закрыта?

– Я боялся, что ты станешь волноваться, – он хотел что-то ещё сказать, но было видно, что передумал.

– Мирон…

Его спокойствие меня выводило из себя. Он и раньше таким был. Но сегодня будто делает это нарочно.

– Бабушка в больнице. Ты только не волнуйся. У неё случился сердечный приступ, – снова этот будничный тон, который выводит меня из себя.

Неужели он ничего не понимает.

– Это я во всём виновата, – слёзы заструились по моим щекам. – Мне надо было ехать вместе с тобой. Представляю, что она подумала, когда ты приехал за моими вещами.

– Не выдумывай лишнего, – он зло бросил в ответ.

– Где мой телефон?

Теперь я была почему–то уверена, что он у Мирона.

– Я забрал его, потому что пока ты принимала душ, позвонили из больницы. Не хотел, чтобы ты переживала. Ведь пока ничего достоверно не известно.

Я безвольно опустилась на стул.

– Всё равно. Это я виновата. Не стоило мне уезжать вчера. Мирон, ты должен был меня предупредить, куда мы едем! – я впервые повысила на него голос.

– Что за тон? Ты моя невеста! Я не должен отчитываться по таким мелочам.

– Прекрасно, – я здорово вспылила, – тебе больше и не придётся этого делать. Я не выйду за тебя, Мирон, – прокричала на эмоциях и закрыла лицо ладонями.

Не знаю, сколько времени мы провели в тишине, но когда я на него посмотрела, то увидела, что он как–то изменился в лице. Сильно нахмурился и взгляд его потемнел. И ещё появилось что–то такое, с чем мне не хотелось бы сталкиваться.

Он неожиданно опустился передо мной на одно колено и провёл пальцем по тому месту на ноге, где не переставала сочиться кровь.

– Ксюша, надо срочно обработать рану. Похоже, что у тебя очень глубокая царапина.