― Например?

Я снимаю галстук и протягиваю ей.

― Это базовая экспозиционная терапия. Если ты чего-то боишься, можно попробовать сделать это в безопасной обстановке. Я протягиваю ей свои запястья. ― Свяжи меня.

Она вскидывает голову.

― Что?

― Это безопасная среда. Я не смогу причинить тебе вред, если буду связан.

Она закатывает глаза.

― Данте, я видела, как ты дерешься.

― Твой отец был моряком, ― парирую я. ― Наверняка он научил тебя завязывать узлы, из которых невозможно выпутаться.

― Не с галстуком.

― На кухне есть хлопчатобумажная веревка. ― Она выгибает бровь, и я добавляю: ― Это для белья.

― Она сотрет твою кожу.

― Только если я буду вырываться. А я не буду.

Она долго смотрит на меня.

― На двери твоей спальни есть замок?

― Да.

И затем, к моему удивлению, она поднимается на ноги.

― Давай продолжим разговор там.

Меня переполняет торжество. Она не сказала мне отвалить. Она не рассмеялась мне в лицо. Она действительно серьезно обдумывает мое предложение.

Черт, да.

Я тороплю ее вверх по лестнице в свою спальню, пока она не передумала. Я закрываю за собой дверь, затем поворачиваюсь к Валентине и впервые смотрю на нее не скрываясь. Я заметил ее платье, когда она снимала пальто внизу, ― я не слепой, ― но мне показалось неправильным пялиться на нее.

Впервые в жизни я позволяю себе насмотреться на нее вволю. На Валентине розовое коктейльное платье, короткое и облегающее, из глубокого выреза выглядывает грудь. Я разрываюсь между двумя желаниями ― сорвать его с ее тела и насладиться ею, и желанием избить Нила Смита до полусмерти в приступе ревности.

Но я не делаю ни того, ни другого.

― Это очень сексуальное платье, Валентина.

― И ты хочешь ударить Нила в лицо за то, что он адресовал большинство своих комментариев моей груди?

Я этого не знал. Забавно, что в отчете Лео эта часть была опущена.

― Кто, я? Я бы никогда.

Она громко смеется и присаживается в изножье моей кровати.

― Лжец. Как работает эта экспозиционная терапия? Ты собираешься дать мне задание? ― Она краснеет. ― Сексуальное задание?

Она говорит ― сексуальное задание, и вся кровь приливает от моего мозга прямо к члену. Мне хочется ущипнуть себя. Я все еще не могу поверить, что это происходит. Я жду, что она передумает.

― Что-то вроде этого.

Она не отвечает, не сразу. Вместо этого она осматривает веревку, которую мы захватили по пути наверх, и бросает на меня оценивающий взгляд.

― Какое мое первое задание? Я свяжу тебя, а что потом?

― А потом ты будешь главной.

Она бросает на меня преувеличенно шокированный взгляд.

― Подожди. Я правильно тебя расслышала? Данте Колонна, помешанный на абсолютном контроле, добровольно соглашается отказаться от него?

― У меня есть предложение по поводу твоего первого задания, ― продолжаю я, игнорируя ее сарказм.

― Какой сюрприз. ― Она ухмыляется. ― И что же это?

Я присоединяюсь к ней на кровати.

― Свяжи меня и сними это красивое платье, воробушек. Я сойду с ума, если не попробую твою сладкую маленькую киску.

Она резко выдыхает. Долгое мгновение она ничего не говорит. Она молча смотрит на свои руки, и я задаюсь вопросом, не слишком ли сильно и быстро я надавил на нее. Я уже собираюсь спросить, все ли с ней в порядке, когда она тихо произносит:

― Я никогда раньше этого не делала.

― Не сидела на лице мужчины? ― Мужчина, о котором идет речь, ― мой покойный брат, и это должно быть странно, но меня гораздо больше беспокоит реакция Валентины.

Наконец она смотрит на меня.

― Я имею в виду оральный секс. Никто никогда не делал этого со мной.

― Ты шутишь?

Она закатывает глаза.

― Да, Данте. Я шучу. Я нахожу свою несуществующую сексуальную жизнь уморительной.

Ладно, я это заслужил.

― Я не знаю, что сказать, ― честно признаюсь я ей. ― Это гребаная пародия. ― Я сгибаю два пальца. ― Иди сюда, воробушек. Я никогда не замечал за тобой застенчивости ― не начинай сейчас. Раздевайся, а потом иди сюда и садись мне на лицо.

― Такой властный, ― укоряет она. ― Я думала, что сначала должна связать тебя. ― Она поднимается на ноги и подходит ближе, поворачивается и встает между моих ног. ― Поможешь мне с молнией? Она немного заедает, а я не хочу порвать платье Розы.

Это происходит на самом деле.

Я легко расстегиваю молнию, и ее платье падает на пол. Она выходит из него и поворачивается, а я тяжело сглатываю. На ней кремовый кружевной бюстгальтер, пара кружевных трусиков и больше ничего. У нее округлая грудь и пышные бедра. Я сжимаю руки в кулаки, борясь с желанием притянуть ее ближе. Учитывая то, что рассказала мне Валентина, я потрясен ее доверием. Я не хочу делать ничего, что могло бы его подорвать.

Она прочищает горло.

― Теперь твоя очередь. Снимай рубашку.

Я расстегиваю пуговицы и отбрасываю ее в сторону. Она смотрит на меня горячими, голодными глазами. Мне нравится этот взгляд.

― Ложись на кровать.

Я делаю, как она просит. Сердце бьется так быстро, что кажется, я могу потерять сознание. Я хотел Валентину десять лет. Я пытался отрицать это все прошедшие годы. Но теперь она действительно здесь. В моей спальне, в нижнем белье. Смотрит на меня так, будто видит в первый раз.

Это кажется нереальным.

― А теперь я тебя свяжу. ― Она сидит на мне, богиня с голубыми волосами, и у меня слюнки текут. Ее грудь практически вываливается из лифчика, под кружевами видны очертания темно-розовых сосков. ― Не двигайся, пожалуйста.

Она связывает мои запястья вместе и обматывает веревку вокруг изголовья. Я напрягаю мышцы, проверяя узы. Она знает, что делает, я не скоро освобожусь. Но с другой стороны, зачем мне это? Я нахожусь именно там, где хочу быть.

― А теперь лодыжки.

Когда она заканчивает, я распростерт на кровати, связанный, сердце колотится в груди, член настолько тверд, что причиняет боль.

― Сними лифчик и трусики, Валентина.

― Это звучит подозрительно похоже на приказ.

Мои губы дергаются.

― Это просьба. Правда.

― Правда? ― Она расстегивает лифчик и отбрасывает его в сторону, затем стягивает трусики. Боже, ее великолепная грудь, розовые соски. Она восхитительна. Произведение искусства, ожившая картина Боттичелли, полная изгибов и соблазна.

― Иди сюда. ― Мне не терпится попробовать ее на вкус. Мой член натягивает брюки. ― Поцелуй меня.

Она придвигается ко мне и ложится на меня. Я целую ее, покусывая нижнюю губу, проталкивая язык в ее рот. Мой. Она стонет от удовольствия и целует меня в ответ. Я приподнимаю бедра, пытаясь прижаться своим твердым членом к ее киске, жалея, что мои руки связаны. Ее набухшие соски так и просят моих пальцев, моего рта, моих зубов.

Я задыхаюсь, когда она отстраняется.

― Валентина, ты меня просто убиваешь, ― хриплю я. ― Такими темпами я скоро кончу в штаны, а я не делал этого с тех пор, как подростком смотрел порно в Интернете. Если ты не прижмешься своей сладкой маленькой киской к моему лицу, я не несу ответственности за то, что произойдет.

Она улыбается мне, глаза ее сияют.

― Ну, мы не можем этого допустить, не так ли? ― Я завороженно смотрю, как она занимает позицию. Она не торопится, ее движения мучительно медленные. Мой член готов взорваться, а яйца болят. Мой маленький воробушек дразнит меня, и мне это нравится.

Ее бедра покачиваются над моим лицом. Если бы мои руки были свободны, я бы притянул ее к себе и насладился ею. Я приподнимаюсь, не обращая внимания на боль в плечах и бицепсах. Она нависает надо мной, опираясь на изголовье кровати, чтобы удержать свой вес.

Ее пьянящий аромат наполняет мои ноздри.

― Такая мокрая, ― говорю я сквозь стиснутые зубы, жадно слизывая каждую сладкую капельку. ― Такая чертовски мокрая. Тебе нравится дразнить меня, да, воробушек? Тебе нравится, когда я связан? ― Я напрягаюсь и провожу языком по ее киске. На вкус она просто восхитительна, и я умираю от желания поглотить ее.