Его дочь Лилиана младше Анжелики.

Я глубоко закапываю свое чувство вины.

― Я плачу тебе не за теории, Джорджио. ― Мой голос звучит жестко. ― Я плачу тебе за результат.

Правда в том, что если придется выбирать между защитой Джорджио и моей семьи, моя семья всегда будет на первом месте. Я готов пойти на что угодно, чтобы защитить Валентину и Анжелику.

― Мне нужны имена всех, кто работает на Верратти. Продолжай искать.

Я возвращаюсь в Венецию. На Бьянку ди Пальму было совершено нападение, а платежные ведомости Верратти, которые она вела, были украдены. Романо Францони, заместитель Верратти, должен был знать каждого сотрудника организации. Он исчез.

Призрак активно заметает свои следы, и если Джорджио прав, он готов убить, чтобы сохранить в тайне свою настоящую личность.

У меня нехорошее предчувствие на этот счет.

Глава 12

Валентина

Долгое время после внезапного ухода Данте я стою в спальне Анжелики и смотрю на закрытую дверь. В голове у меня кипит множество мыслей, но я не могу сосредоточиться ни на одной из них. Мой мозг отключился. Солнце почти садиться, но лодки все еще проносятся мимо, и рев их двигателей приглушен внутри дома. Я подбираю с пола брошенную часть конструктора Лего и держу ее в руке, проводя пальцами по пластику. В животе у меня урчит, напоминая, что завтрак был уже давно, но я не могу заставить себя пошевелиться.

Это был длинный, неоднозначный день, и я осмысливаю произошедшее. Эта спальня с кроватью принцессы, разбросанным Лего, кричит о любви, и я оказалась к этому не готова. Я подозревала, что Данте любит Анжелику. Я догадывалась, что он тоже потакает ей, как это иногда делаю я, потому что в глубине души все еще чувствую долю вины за то, что она выросла без отца.

Но думать, что он ее любит, совсем не то, что видеть это своими глазами. Дома у Анжелики есть сиреневое покрывало, и здесь у нее такое же. У нее дома избыток фигурок диснеевских принцесс, и здесь то же самое. У нее дома пол усыпан Лего. Здесь кто-то постарался навести порядок. Кровать застелена, а ковер, похоже, только что пропылесосили, но в игрушках, почти падающих с полок, недостатка нет.

Это не гостевая спальня, где иногда останавливается моя дочь, когда мои мигрени становятся невыносимыми. Это комната Анжелики.

И еще ― взгляд Данте, когда я упаковывала свою ночную рубашку. Я готова поклясться в суде, что он смотрел на меня с похотью. Как будто он хотел меня и представлял голой. Его хищное мужское желание должно было заставить меня бежать, но этого не произошло. Мое сердце должно было забиться в панике, но не страх заставил его биться быстрее.

Ты ему даже не нравишься, напоминаю я себе.

Но его голос опровергает эту мысль.

С твоей фигурой все в порядке.

Твои очки очаровательны.

Твои волосы заставляют меня улыбаться.

Звонок телефона отвлекает меня от размышлений. Это Лео.

― Я везу Анжелику.

Черт. Анжелика. Я ― ужасная мать. На минуту я почти забыла о своем ребенке. Но она ― приоритет. Она была приоритетом с того дня, как медсестра положила ее мне на грудь, всю красную, сморщенную и кричащую от возмущения.

― Валентина? ― спрашивает Лео. ― Я буду через десять минут.

Мы с Данте планировали забрать Анжелику из дома Антонио до его внезапного отъезда. Если Лео и заинтересовало изменение планов, то по его голосу этого не слышно.

― Да, хорошо. ― Я мысленно даю себе подзатыльник. Неважно, что, когда он улыбнулся мне, мне показалось, что солнце вышло из-за огромной тучи. Важно то, что Анжелика скоро будет здесь, и она будет голодной. Мне лучше найти какую-нибудь еду.

Как и было обещано, через десять минут Лео стучит в дверь. Я проверяю камеру наблюдения на кухне и спускаюсь по лестнице ― столько ступенек, ― чтобы открыть входную дверь.

― Привет, детка.

― Привет, мама. ― Без напоминания она поворачивается к Лео. ― Спасибо, что привез меня, дядя Лео.

Выражение лица Лео немного смягчается.

― Не за что, Анжелика. ― Он ждет, пока моя дочь войдет в дом, а затем неодобрительно смотрит на меня. ― Ты просто так открыла входную дверь?

― Я не идиотка, Лео. Сначала я посмотрела в камеру наблюдения.

Он хмыкает.

― Лучше, чем ничего. В следующий раз жди, пока я позвоню и скажу кодовую фразу.

Мы что, в шпионском боевике? Паранойя Лео сравнима только с паранойей Данте. Неудивительно, что они так хорошо ладят.

― Принято, ― говорю я, чтобы успокоить его. ― Хочешь зайти поужинать?

Он принюхивается.

― Ты готовишь соус для пасты? ― спрашивает он. ― Если хочешь знать мое мнение, нужно добавить немного чеснока.

Мои щеки пылают. Неужели я намеренно не добавила чеснок? Да, я так и сделала. Черт бы побрал этот нос Лео.

― Ты ресторанный критик? ― спрашиваю я, переходя в наступление, чтобы скрыть свое смущение. ― Ты хочешь есть или нет?

― Нет, у меня есть планы. ― Он бросает на меня понимающий взгляд. ― И у тебя, судя по запаху, тоже. Увидимся позже, Валентина. Помни, никуда не выходи одна. Никаких быстрых походов в магазин на углу, ничего. Это опасно.

Я прекрасно понимаю всю серьезность ситуации. Я бы не переехала к Данте, если бы не была уверена, что угроза реальна.

― Поверь, я не собираюсь рисковать нашей безопасностью.

Я отправляюсь на поиски Анжелики, как только Лео уходит. Она в своей спальне, сидит на полу, вокруг нее Лего. Вот тебе и чистый ковер.

― Привет, малышка. Как получился пирог?

― Он был восхитительным, ― сообщает она. ― Я съела два кусочка.

― Серьезно? ― с улыбкой спрашиваю я. ― Пользуешься тем, что меня не было рядом, чтобы остановить тебя? Тебе придется съесть немного овощей, чтобы компенсировать весь этот сахар.

Она поднимает глаза, на ее лице появляется расчетливое выражение.

― Никаких цуккини.

Я невольно смеюсь. Анжелика готова съесть почти все, но цуккини она ненавидит со страстью тысячи солнц. Неважно, приготовлен ли он на пару или на гриле ― это единственное, что она отказывается есть.

― Никаких цуккини, ― соглашаюсь я. ― Шпинат или брокколи?

Я знала, что Данте не умеет готовить, поэтому, открывая его холодильник, не ожидала многого. Но, к моему удивлению, он был полон мяса и других продуктов. Я понятия не имею, как он организовал доставку, но он это сделал. Не знаю, почему я удивлена. Данте точен во всем, что делает. Это просто сводит с ума.

― Брокколи, ― мгновенно отвечает она.

― Конечно, брокколи. О, чуть не забыла. Я собрала для тебя чемодан. Данте оставил его в моей комнате. Давай я захвачу его.

― Ты не забыла Дини?

Дини ― это велоцираптор ростом двенадцать дюймов, одетый в розовую пачку. За последние пару лет Анжелика отказалась от большинства своих мягких игрушек, но Дини пока пережила эту чистку.

― Ага, Дини там. ― Я поднимаю чемодан на ее кровать. ― Ты можешь распаковать вещи, пока я закончу ужин?

― Конечно.

― Сейчас, Анжелика.

Моя дочь выглядит раздраженной, но слушается. Она действительно хороший ребенок.

― Ты не возражаешь, что мы поживем здесь?

― Конечно нет, ― отвечает она, расстегивая чемодан и копаясь в одежде, пока не находит своего игрушечного динозавра. ― Мне нравится у дяди Данте.

― Правда?

― Да. ― Она перекладывает свои футболки в комод. ― Я могу играть с Кэти. Я могу строить из Лего…

― И ты можешь спать в кровати принцессы. ― О которой она, кстати, забыла мне рассказать. Я прикусываю губу, раздумывая, стоит ли поднимать эту тему. Когда я сказала Анжелике, что нам придется переехать сюда на несколько недель, у нее было подозрительно мало вопросов. Я видела расчет в ее глазах, я знаю своего ребенка. Она планирует, что между мной и Данте случится роман.

Мне нужно как можно скорее разубедить ее в этом. Из ее мечты ничего не выйдет. Данте ― дядя Анжелики, и это все. Если она воображает, что мы станем одной счастливой семьей, я должна сказать, что этого никогда не произойдет.