― Ты слышала, что я сказал. ― Данте снимает запонки и закатывает рукава, обнажая великолепные татуировки, я завороженно слежу за ним. ― Ты отлично справилась, Валентина. Спасибо.

Неужели моя крестная фея только что сделала Данте пересадку личности? Что происходит? Что я упускаю?

Глава 17

Валентина

Надо было отменить доставку виагры? Да.

Отменила ли я доставку виагры? Нет.

Ладно, хорошо. Я признаю это. Я хочу испортить ему вечер, ясно? Одна мысль о том, что Данте пойдет на свидание, заставляет меня кипеть от ревности. Когда я представляю, как он дарит цветы другой женщине, держит ее руку за столом, освещенным свечами, и делит с ней десерт, прежде чем поцеловать ее на прощание, мне хочется взорваться.

Я плохой человек. Плохой, ужасный человек.

Он сказал, что не приведет сюда свою девушку, и я ему верю. Но что, если он вместо этого отправится к ней? Что, если он не вернется до двух часов ночи? А что, если он вообще не вернется?

Я не хочу даже думать об этом.

После ночной экскурсии во вторник Данте больше не проводил долгих вечеров в кабинете. Каждый день, без исключения, он ходит со мной за Анжеликой. Он помогает ей с домашними заданиями, ужинает с нами и убирает за ней. На кухне он все еще почти бесполезен, но ножом работает безупречно. Ничего удивительного ― он может профессионально зарезать кого угодно.

Я не питаю иллюзий по поводу его внезапного желания проводить с нами больше времени. Данте позволил мне украсть биткоины Призрака, и его присутствие рядом со мной ― это его способ защитить нас. Охранников, которых Лео приставил ко мне, видимо, недостаточно, Данте нужно делать это лично. Это должно меня раздражать, но не раздражает. Я говорю себе, что терплю ситуацию из-за безопасности Анжелики, но дело не только в этом. Я нахожусь в плену соблазнительной иллюзии, в которой Данте беспокоится о моей безопасности, потому что я ему небезразлична. Он рано приходит с работы, потому что хочет провести время со мной.

И это так заманчиво.

А еще его кровать. Каждый раз, когда я захожу в кабинет Данте, я вынуждена проходить через его спальню. Днем, перед тем как Марта приходит убираться, его простыни смяты. Невозможно удержаться от того, чтобы не зарыться носом в его подушку. Мне пришлось изменить свой рабочий график, чтобы не работать до поздней ночи, потому что я не могу сосредоточиться, когда Данте спит в соседней комнате.

И в кабинете продолжают появляться цветы.

Каждый день здесь появляется свежая ваза с цветами. Не только маргаритки. Иногда это розы самых бледных оттенков розового. Или яркие разноцветные лилии. Но в букете всегда есть маргаритка.

Мне даже не пришлось прилагать усилия, чтобы подложить Данте подслушивающее устройство. В доме он оставляет свой телефон где попало, и все, что мне нужно было сделать, ― это установить на него прослушивающую программу. И мне не пришлось взламывать его пароль. На днях Анжелика смотрела видео с играющими львятами на телефоне Данте, и когда ей понадобилось разблокировать его, он просто сказал ей свой код. В пределах моей слышимости.

Я говорю себе, что это его вина, что он такой чертовски доверчивый, но это никак не уменьшает мое чувство вины. Он доверяет мне, а я в ответ устанавливаю прослушку в его телефон. Как я уже сказала ранее, я ― плохой человек.

В общем, к вечеру пятницы я в полном раздрае.

К большому удовольствию моей дочери, Мейбл пришла к ней провести вечер. Они устроились в гостиной Данте в импровизированной крепости из подушек, ели пиццу и смотрели «Энканто». К тому времени как Зейди забрала Мейбл, Анжелика боролась с зевотой и даже не протестовала, когда я сказала, что ей пора в кровать. Сейчас она крепко спит в своей комнате.

Так что я одна в его кабинете, сижу в наушниках и слушаю, как проходит свидание Данте.

Фу. Ненавижу это. Женщину, с которой Данте встречается, зовут Лара Замбелли. Ей двадцать шесть, у нее степень магистра в области государственной политики, и она работает в мэрии.

А еще у нее смех, который сводит меня с ума. Каждый раз, когда она хихикает, это похоже на скрежет ногтей по школьной доске.

Надо признать, я не беспристрастна.

― Ты выглядишь так, что тебя хочется съесть. ― Я даже по телефону слышу похоть в голосе Лары. Успокойся, девочка. Она снова хихикает. ― Женщины могут так говорить?

У тебя степень магистра в области государственной политики, Лара. Ты можешь делать все, что угодно. Признай, что ты его хочешь.

Данте уклоняется от ответа.

― Какое милое платье, ― спокойно говорит он. ― Ты выглядишь прекрасно.

Я сжимаю руки в кулаки. Неужели в голосе Данте звучит желание? Он находит ее сексуальной? У меня нет видео этого тошнотворного разговора, только аудио, но я заглянула на городской сайт и нашла фотографию Лары с роскошными черными волосами, ниспадающими каскадом на плечи, и широкой белозубой улыбкой. Она выглядит красивой и ухоженной, очаровательной и грациозной.

Я опускаю взгляд на свою серую толстовку и брюки-карго. Уф. Одежда чистая, и это, пожалуй, самое приятное, что я могу сказать о своем наряде. Я не отличаюсь элегантностью.

И почему меня это волнует?

Лара и Данте ведут светскую беседу за напитками. Лара пьет апероль «Шприц»[8], а он ― эспрессо. Я узнаю, что они познакомились, когда Данте был на приеме у мэра. Почему Данте был там? Не знаю, я не в курсе всех его действий. Хотя, учитывая, что его зовут Посредник, он, вероятно, заключал какую-то сделку.

― Мне нравится этот ресторан, ― говорит Лара, хихикая. ― Он такой романтичный. ― Она снова хихикает, и я стискиваю зубы, чтобы не закричать. Когда же появится эта чертова виагра? Мне почти хочется снять наушники и пойти в душ. Вымыть мысли из головы мылом и шампунем. Зачем я заставляю себя это делать? Зачем я мучаю себя?

Подходит официант и спрашивает, готовы ли они сделать заказ. Данте выбрает закуску из креветок, и Лара предлагает разделить ее на двоих. Я закатываю глаза.

― Закажи свою собственную чертову еду, ― ворчливо бормочу я. Данте, вероятно, не догадывается ― парни не знают, ― но уловка Лары слишком очевидна. Разделить тарелку с закусками, потянуться за тем же кусочком креветки, что и Данте, и при этом задеть его кончиками пальцев? Упс, это вышло совершенно случайно, я этого совсем не планировала.

Где, черт возьми, этот курьер? Он уже должен быть на месте.

Он появляется сразу после того, как официант приносит блюда.

― Синьор Колонна, ― говорит мужской голос, прерывая рассказ Лары об одном из ее коллег. ― У меня для вас посылка.

Это мой момент триумфа, но я не могу насладиться им. Я срываю наушники и бросаю их на стол. Я больше не могу это слушать. Я не должна была вмешиваться в свидание Данте. Это не мое дело, чем он занимается в своей личной жизни. И если Лара ― та женщина, с которой ему суждено быть вместе, то так тому и быть. Я не чувствую себя несчастной, боль в животе ― это, наверное, просто несварение желудка.

Я настолько погрузилась в самобичевание, что не слышу, как Данте поднимается по лестнице. Я не слышу, как он входит в свою спальню. Только когда он оказывается в кабинете, я понимаю, что он вернулся домой.

Его темные глаза сверкают, каждая линия его тела излучает угрозу. Я инстинктивно поднимаюсь со стула, но уже слишком поздно. Данте стоит между мной и дверью. Бежать некуда. Спрятаться тоже.

Не то чтобы я собиралась бежать.

Я поворачиваюсь к нему и вздергиваю подбородок.

― Тебе не понравился мой подарок? ― усмехаюсь я. ― В чем дело? Лара сбежала, когда узнала о твоей проблеме? Она не оценила твою маленькую голубую таблетку?

― Подслушиваешь мое свидание? ― Он придвигается ближе, блокируя меня своим телом. Я прижимаюсь задницей к холодному стеклу окна и дрожу. Данте замечает это, и его ноздри раздуваются. ― Ты так и не ответила на мой вопрос, Валентина, ― говорит он. ― Почему тебя это волнует?