— Старший!

— Заткнись, малыш. Ты — лузер, давай правде в глаза посмотрим. Неудачник. Слабак. Нищеброд. Много еще эпитетов есть.

— Но… — Бон Хва сглотнул. Крыть было нечем. Все, что у него получилось — получилось благодаря Старшему. Если бы тот не был его частью, его голосом в голове, а был бы самостоятельным человеком — он без сомнения устроился бы хорошо. А вот Бон Хва — остался бы неудачником и к этому времени скорей всего уже был бы в детдоме.

— Да. Ты — неудачник, который находится на социальном дне. Однако вопрос не в этом. Это просто констатация факта. Вопрос в том, хочешь ли ты таким оставаться? Или все-таки — выпрямишься и шагнешь вперед? Дашь бой обстоятельствам… и не просто один раз преодолев себя, а каждый раз. Каждый день. Каждое утро. Каждый вечер. Готов ли ты к такому?

— Да. Конечно. Я готов. Только ты не бросай меня, Старший. Покажи мне путь и я пройду его до самого конца, клянусь!

— Ну и ну, малыш, столько пафоса, у меня аж зубы заболели. Ладно, мы с тобой пойдем с самого начала, с третьей ступени посвящения. Ты хочешь стать лучше и это главное. Скажи мне — зачем?

— Зачем? Ну, чтобы однажды подъехать к дому Соен на таком шикарном лимузине, ну знаешь, черном и длинном и бронированном и…

— Вот на таком? — говорит Старший и Бон Хва видит — как рядом с ним останавливается длинный черный лимузин и из него выходит водитель. Он невольно останавливается, посмотреть на это техническое чудо, а водитель тем временем — направляется прямо к нему.

— Господин Намгун Бон Хва? — спрашивает водитель и не дожидаясь ответа на вопрос — распахивает перед ним дверцу лимузина: — прошу вас, садитесь. У нас есть новости относительно вашей матери.

— Что? С мамой все в порядке?

— Прошу вас, садитесь, я отвезу вас в больницу, по дороге расскажу все. — наклоняет голову водитель.

— Подозрительная хрень, — говорит Старший: — не пойму в чем подвох.

— Значит мы не садимся в машину?

— Ты что? Обязательно садимся. Кому ты нужен тебя вот так похищать вечером на оживленной улице, да тут камер больше чем на собаке блох. Обязательно садимся, там все узнаем.

— Хорошо. — Бон Хва садится в лимузин, какой-то частью мозга отметив что сиденья очень мягкие и удобные. Водитель закрывает за ним дверцу. Машина трогается с места.

Из-за угла за этим наблюдают четверо девушек в форме частной школы имени Ли Сун Сина.

— Вот. — говорит Нари: — я же говорила! И в прошлый раз так было!

— Бон Хва, Бон Хва… что же ты от нас скрываешь? — качает головой Соен: — так сильно нам не доверяешь?

— Ну… в конце концов он сын чеболей. У них там все строго. Наверное, как у Рокфеллеров, его дети хоть и учились в лучших частных школах, но одевались в обноски и им практически не выдавали карманных денег. Над ними все в школе издевались, потому что они носили одежду старших братьев… а один даже донашивал пальто за своей сестрой. И это при том, что они были детьми одного из самых богатых людей мира. — говорит Минсе.

— Да? И что же с ними произошло? — спрашивает Ю Джин.

— Когда им исполнилось восемнадцать, Рокфеллер каждому из них выдавал под командование и распоряжение отделение семейного бизнеса. Представьте себе, все детство и юность у тебя совсем нет денег и над тобой все смеются, а потом — раз и в одночасье у тебя миллиарды. Делай что хочешь.

— Что за… странный способ воспитывать детей. — укоризненно качает головой Соен: — им же было плохо. Подвергать своих детей издевательствам только для того, чтобы они знали цену деньгам… и что же, в итоге у Рокфеллера получилось?

— Почти все они сошли с ума. — отвечает на этот вопрос уже Нари, которая прекрасно помнит эту историю: — только двое сохранили здравый рассудок. Они-то и получили Империю Рокфеллеров в конце концов.

— У богатых свои причуды. — кивает Минсе.

— Если такова цена за богатство, то я лучше останусь бедной. — говорит Соен.

— Ты уже богатая, проснись. — тычет ей Минсе: — ты что, забыла?

— Но не такая как чеболи. Не такая как Рокфеллеры. И… наверное уже и не хочу. — отвечает Соен: — мысль о том, чтобы породнится с чеболями — уже не кажется такой привлекательной. Пожалуй я оставлю Бон Хва в покое. Не хотелось бы мне в будущем над своими детьми такие вот… эксперименты устраивать.

— Серьезно⁈ — Минсе резко покраснела: — ты уже и о детях думаешь⁈

— Э… теоретически. Когда-нибудь придется. И вообще, чего мы тут встали за углом, как кучка сталкеров! Пошли уже!

Глава 2

Паладин — практически антикласс для его разбойника, Божественный Щит, Святая Земля, Исцеление Небес, все заклинания и умения паладина максимально неудобны для того, кто прячется в тенях. Как только нога скользящего в тенях — наступает на область, освященную заклинанием — темная магия вступает в конфликт со Святой и разбойника тут же выбрасывает из тени. И это лишь одна из причин, почему разбойникам так тяжело с паладинами.

Бон Хва смотрит на стоящую посредине Арены девушку в золотых доспехах и с золотыми же волосами, рассыпающимися по плечам. Она просто стоит, закинув на плечо свой боевой молот и не сделав ни единого движения. С самого начала она просто скастовала на себя усиление, ускорение и Святую Землю на область вокруг и встала посредине, вскинув свой молот на плечо и пренебрежительно фыркнув.

Конечно, думает он, конечно, а куда ей спешить? Как только он начнет двигаться к ней — его выкинет из теней, и он тут же познакомиться с боевым молотом, который между прочим — имеет довольно высокий шанс оглушения. А уж если его оглушит, хотя бы на пару секунд — этот поединок он тотчас проиграет. И… на самом деле он все еще может напасть на нее со спины, не выдав себя, расстояние позволяет ему сделать «Шаг-сквозь-тень», но тогда драгоценный ресурс, позволяющий исчезнуть в одном месте и появится за спиной противника — будет потрачен впустую, на первую атаку. Вот потому-то паладин и стоит посредине Арены, в центре области, освященной заклинанием, она — вынуждает его потратить свой ресурс. Для нее выгодно, если он сейчас не выдержит и начнет с «Шага-сквозь-тень», начав атаку сзади и сразу же оглушая ее приемом «Дешевый трюк» и нанося «Удар в спину». Потому что она тут же выйдет из оглушения, скинув его специальным умением и вынудив потратить два драгоценных ресурса впустую, почти не нанеся повреждений. В результате он будет вне тени, у него будут слиты его лучшие умения, в кармане останется только «Удар по почкам» и обычные атаки… ну может еще ослепление и «Уход в тень». И все. Остается только открытый бой, а в открытом бою против паладина… бесполезно. Самое противное в том, что паладину не нужно даже напрягаться чтобы подавить разбойника в открытом бою. Говорят, что разработчики игры специально сделали так, чтобы у каждого класса был свой антикласс… камень-ножницы-бумага.

Он осторожно двинулся по песку Арены, высматривая границу области Святой Земли. Вот и она — золотая, едва видимая печать, пульсирующая изнутри, словно бы сердце бьется — тук, тук, тук. Некоторые даже не знают механизм воздействия Святой Земли, это заклинание наносит урон каждому противнику, кто встал на область, освященную заклинанием, но… этот урон не постоянный, а периодический. Проще говоря, между тиками урона — есть время. И если приглядеться к пульсированию золотого света — можно поймать время между этими пульсациями. Более того, повреждение от Святой Магии тикает только в самом начале вспышки.

До девушки в золотых доспехах и с боевым молотом на плече — почти десять шагов, но если он прыгнет вперед в тот момент когда пульсация Святой Земли только-только вспыхнет и опустится на землю в момент ее угасания — он не получит повреждений и его не выкинет из тени. Прыжок — это почти пять шагов. После этого у него останется почти две секунды на то, чтобы проскочить оставшиеся пять шагов и нанести удар в спину!