— Вот же… и что делать? Она не собирается рассказывать маме о происходящем, а Куоко скорей всего ее шантажирует, что расскажет все своему отцу, вот она и терпит…

— Что делать? Видишь ли, малыш, все это — лишь повод, а не причина. Всего лишь повод. Если бы не эта ситуация, то она нашла бы себе другое оправдание для того, чтобы скукожиться. Сперва человек должен отстоять свои границы. Ответственность за отношения ее матери — явно лишнее бремя на ее плечах. Ее мама и господин Чжун — взрослые люди и уж как-нибудь обойдутся без ее помощи. Если они расстанутся из-за такого пустяка, то и отношения у них не такие прочные были получается. В общем — ей нужно научиться ценить себя и не брать на свои плечи лишнюю ответственность. Где-то стать чуть больше эгоисткой и подумать о себе. Научиться любить жизнь, даже такую как она есть у нее. В общем, как я уже и говорил — без глубокой интервенции тут не обойтись.

В этот момент у него в кармане недовольно вибрирует телефон. Он достает его, смотрит на экран, поджимает губы и прикладывает трубку к уху.

— Слушаю.

— Твой долг перед мадам Вонг будет увеличен. — звучит в трубке голос Вана, человека-со-шрамом: — значительно.

— Я понял, господин Ван. Спасибо, господин Ван. — отвечает он, поймав себя на том, что едва не поклонился этому голосу.

— Хм. Ладно. Я тебя предупредил. — голос в трубке начал отдаляться, словно бы говорящий — отнял телефон от уха и готовится сбросить звонок.

— Постойте! — говорит он: — когда ожидать машину? И… кого вы пришлете?

— У нас тут лишних людей нет. — ворчит голос в трубке: — я сам приеду. Но ты — уверен? Назад ходу не будет.

Он смотрит на Су Хи, которая сидит напротив, опустив взгляд и сжимает в кулачках край своей мятой юбки. Видит, что в первый раз за все время, что он ее знает — по ее щеке вниз стекает одинокая слеза.

— Уверен, господин Ван. И спасибо вам.

— Пока — не за что. Там поговорим. — в трубке звучит сигнал отбоя.

Глава 29

Интерлюдия Су Хи

Она не знала, что и подумать. Ее мир как будто перевернулся с ног на голову. Два раза подряд. А потом — еще раз. Никто не мог противоречить Гванхи в классе. Никто не мог повысить свой голос на Куоко. Бо Рам — был самым сильным, и все его побаивались. После того, как Гванхи приказал ей встретить этого первогодку в школе и привести его на заброшенную стройку — она поняла, что теперь будет. Этого первогодку — унизят. Побьют. Заставят извинится перед старшими. Поставят на колени.

И то, что Гванхи приказал именно ей это сделать — в это было что-то изощренно издевательское. Этим он делал больно не только этому первогодке, но и ей. Чтобы она — не надумала себе лишнего, чтобы не верила в то, что она — может что-то изменить. Что завтра она может перестать быть убогой шлюхой и пепельницей.

Но она не даст сделать себе больно. Ей уже давно все равно. С того момента, как она поняла, что Куоко не остановится ни перед чем, лишь бы увидеть слезы на ее глазах — она перестала чувствовать эту боль в груди. Ей по-прежнему больно, когда ее прижигают горящими сигаретами, когда ее щипают и дергают за волосы, но внутри… внутри она ничего уже не чувствует. Потому Гванхи и не сможет сделать ей больно.

Она от всего сердца надеялась, что первогодка — сможет это понять. Потому что боль от побоев или ожогов — ничто по сравнению с этой болью в груди. Что такое встать на колени? Да ничего. Просто — становишься на колени и все. Плевок в лицо, жвачка в волосах, — это даже не больно. Стоять голой перед всеми — это тоже не больно. Если перестать чувствовать — то ничего из этого — не больно. Она просто стоит на коленях. Просто протягивает руку, чтобы ей туда стряхивали пепел. Просто позволяет использовать свою спину как подставку для ног. Позволяет плевать себе в лицо. Втирать жвачку в волосы. Это все — не больно.

Потому она надеялась, что первогодка — все поймет сразу. И опустится на колени. Сделает все, что скажут. Потому что тогда — его не будут сильно бить. Унизят, плюнут, может быть — помочатся на голову, но это же не больно… просто нужно вытерпеть. И все.

Ей было немного жалко первогодку. Он не понимал куда он попал и что с ним за это будет. Гванхи — был лидером в своем классе. У него было много влиятельных друзей. Он знался даже с бандитами из сорок четвертой школы. Бо Рам — ходил на борьбу, был очень сильным и огромным как скала. Никто не мог ничего противопоставить Гванхи и его дружкам. А Куоко — была самой популярной девочкой в классе. Так что первогодка был обречен с самого начала. И она — ничего не могла с этим поделать, а ведь он — еще и привлек ненужное внимание к ней самой! Теперь, из-за этого тупого первогодки — над ней будут издеваться еще больше! Зачем это ему нужно⁈ Идиот.

Так думала она. Когда первогодка — не склонился перед Гванхи и его знакомыми бандитами из сорок четвертой — она только голову опустила. Идиот. Теперь он получит еще больше, теперь его изобьют так, что он ходить не сможет. Так думала она.

Но к ее удивлению, этот первогодка смог продержаться даже против Младшего Чуна, который был больше Бо Рама раза в два. И тогда… тогда она удивилась в первый раз.

Потом она удивилась, когда он смог победить второй раз. Впрочем, она уже привыкла к тому, что жизнь сперва дает ей надежду, а потом — ломает ее. Так и тут. Третий бой первогодка проиграл. Была ли она разочарована? Нет. Скорее — какой-то злорадный голос у нее в голове сказал ей «как я и говорила, все как я и говорила, все будет как всегда».

Но… почему-то никто не стал бить первогодку. Она видела, как он едва стоял на ногах, подняв руки и сжав кулаки, а парень со странной прической, знакомый Гванхи — просто похлопал его по плечу. А потом — следующий. И еще. Никто не стал его бить. Почему⁈ Почему они — не стали его бить⁈ Ведь он — был такой же как и она! Почему все бьют ее и никто — не ударил его⁈

Она не понимала. Тогда мир впервые перевернулся с ног на голову и посыпался вниз, словно из разбитого витража вниз летели осколки разноцветного стекла. Когда Гванхи был вынужден уйти, поджав хвост и вдруг выяснилось, что эти, из сорок четвертой школы — не такие уж и хорошие его знакомые. Что они тут — за деньги. И даже деньги не могут купить их… хотя они могли бы избить этого первогодку, но не стали. Почему⁈ Что с ними не так?

Впрочем… кое-что она понимала. Первогодка — не проиграл. Теперь он — самый сильный. Сильнее чем Гванхи. Что это значило? Она вдруг вспомнила слухи про этого первогодку, слухи о том, что он — как и Минхо, тоже является наследником клана кангпхэ. Принцем криминального мира. Бандитом и отморозком. Она же — предала его и была готова к тому, что она теперь не нужна. Готова к презрению. И… ей даже не было больно от этого. Она уже привыкла ничего не чувствовать.

Потому, когда этот первогодка не отказался от нее — она удивилась. Но только сперва. Потом — она поняла. Поняла почему. Она — предала его. А он — сильный. Такие не оставляют все просто так. Он должен отомстить ей. Потому он и позвал ее с собой. Для чего? Чтобы отыграться на ней. Сделать ей больно. Унизить. Что же… не в первый раз и видимо не в последний. Она не даст сделать себе больно, она уже ничего не чувствует. Он может сделать с ней что угодно и ей все равно не будет больно. Что именно он может сделать? А что делают парни с девушками, которые попали в их полное распоряжение? Хорошо, что она сделала себя непривлекательной, чтобы не быть лакомым кусочком. Она знает, как сделать так, чтобы вызывать презрение, отвращение и брезгливость… чтобы ни в коем случае не быть привлекательной. Потому что если ты привлекательная — это дает людям лишнюю возможность сделать тебе больно.

Так что она — была готова. И даже когда за ними — подъехал большой черный автомобиль, за рулем которого сидел здоровенный и страшный мужчина со шрамом через все лицо, даже тогда — она не удивилась. Потому что все встало на свои места. Этот первогодка — страшнее чем Гванхи. Он действительно принц подпольного мира. Криминальный босс. Потому что даже у Гванхи не было такого водителя.