— Вот зачем ты к нам подошла. Тебе нужен Хан на твоей вечеринке. — кивает Соен.

— Именно. Начало в шесть часов, вечеринка в западном стиле, будет алкоголь и живая музыка. Открытый бассейн и пенная установка, так что лучше прихватите купальники, если не хотите выглядеть глупо. Не знаю, получится ли у меня достать кокаин и марихуану, но мне обещали парочку стриптизеров-мужчин. Вам все ясно?

— Я не уверен, что… — начинает было Бон Хва, но Соен перебивает его.

— Мы в деле. — говорит она: — приведем к тебе Хана. Если у тебя и вправду такие классные вечеринки, как все говорят…

— Поверь мне, ты и десятой доли не знаешь. И, кстати — кто знает Минхо? Бон Хва, Соен — вы знаете Минхо? Мне нужен Минхо. Надеюсь, кто-то из вас ходил с ним в караоке? Нет? — Ла Рен обводит всех взглядом и вздыхает.

— Я тоже была в том караоке. — бурчит Минсе: — я что совсем невидимая⁈

Глава 9

— Кто честной бедности своей стыдится и все прочее — тот самый жалкий из людей, трусливый раб и прочее! — декламирует Соен, поднимая кулак вверх: — при всем при том, при всем при том, пускай бедны мы с вами, богатство — штамп на золотом, а золотой — мы сами!

Бон Хва и девушки из «Лоллипоп» — сидят в светлой и уютной кафешке, на пластиковом столе перед ними — чай и коктейли. Как они оказались в кафе? Очень просто — после предложения Ла Рен было решено обсудить его и прийти к общему знаменателю, потому что Чон Ё сразу сказал что это ему неинтересно и ушел, а девушки стали спорить между собой — стоит идти туда или нет.

— Вечера классической английской поэзии в исполнении нашей Соен. — говорит Ю Джин, отвечая на стихотворение Соен: — но ты серьезно? Эта Ла Рен действительно богатая и вечеринки у нее такого размаха, что говорят даже чеболи там бывают. Мне вот лично неловко будет.

— Бедность не порок. У меня не самая состоятельная семья, у нас даже своего самолета нет… ты чего это, Бон Хва? Чаем подавился? — Соен сочувственно наклонилась и похлопала его по спине: — пей аккуратно, не давись.

— Да я… так, пха-пха, не обращайте внимания. — машет рукой Бон Хва, наклоняясь, чтобы никто не увидел его выпученные глаза. Да уж, думает он, у кого суп пустой, а кому жемчуг мелкий. Это Соен совсем не понимает, что такое быть бедным. Из-за такого ее отношения он даже перестал стесняться своей бедности. В самом деле, кто честной бедности своей стыдится и все прочее — тот самый жалкий из людей. И прочее.

— Богатым быть хорошо. — замечает Минсе: — ты вот меня намного богаче, Соен! Мне в такой сумме карманные деньги не дают.

— Зато у твоей мамы сеть бутиков, продающих косметику. По все стране! — уточняет Ю Джин: — и у нее вертолет свой есть. И плантации.

— Толку то. Это ее деньги. А меня в черном теле держат. Пошли в караоке, а? Чего будем просто так сидеть в кафешке?

— Сидеть! — припечатывает ладонью Соен: — на повестке дня вопрос — как нам попасть на крутую вечеринку Ла Рен и какую руку выкрутить этому Бон Хва, чтобы он позвал туда Хана? Потому что этот еретик отказывается.

— Да я не отказываюсь! — протестует Бон Хва: — я просто говорю, где я и где он. Да он меня даже слушать не будет!

— Я же говорю — выкрутить ему руку.

— Что мы там делать будем? Это… мы же из разных слоев общества. Ла Рен из семьи Шису, а они уже практически чеболи, вот почти. На грани. И да, если речь о самолетах, то у них есть «Гольфстрим G650». И люди у нее на вечеринке такие же будут. Не хочу выглядеть бедной родственницей.

— Тебе что, снова стихотворение прочитать? При всем при том, при всем при том — судите не по платью! Кто честным кормится трудом — того зову я знатью!

— Соен! Чувствовать себя не в своей тарелке весь вечер… — Ю Джин ежится, потирая плечи и бросает взгляд на Бон Хва: — кроме того, сам Бон Хва сказал, что не согласен. А нас без Хана не пустят.

— Вот, кстати! Хан — он же тоже из небогатой семьи. Рыбный заводик какой-то. Мы все тут не из самых богатых семей, ну и что? Все равно она хочет Хана видеть у себя в гостях, понимаешь? Или Минхо, а у него вообще никакой семьи сейчас нет, отец в тюрьме сидит, мама умерла.

— Минхо — наследник семьи гангстеров. Даже если бы у него ничего не было бы, он все равно известная фигура. И живет один, сам по себе. Говорят, что бизнесом отца занимается. Такой всегда привлекает внимание. Если бы кто из нас был айдолом или там наследником мафиозного клана — то даже без денег пригласили бы. — парирует Ю Джин: — в общем я не пойду. Это же еще наряд подбирать нужно, украшения к платью и потом — купальники. Не, я не так в себе уверена, чтобы в купальнике перед бойз из поп-группы щеголять. И вообще… деньги имеют значение, чтобы ты там не говорила, Соен! — Ю Джин отставляет свой молочный коктейль в сторону.

— Там будут мальчики из поп-группы. Фактически айдолы. — задумчиво говорит Минсе: — там будет море алкоголя и никто не будет проверять исполнилось нам девятнадцать или нет. Там будут классные десерты и открытый бассейн. И пенная вечеринка. И танцы до утра. Чего же больше? Я иду. Кстати — все это совершенно бесплатно. Лично я собираюсь выпить как следует и познакомиться с парочкой айдолов. Мне совершенно плевать как я со стороны буду выглядеть. Сила юности, Ю Джин! Давай с нами! Вместе с Бон Хва уговорим Хана присоединиться и вперед.

— Нет. Никуда не пойду. — отказывается Ю Джин, ставя точку в разговоре.

— Ну вот… жаль. Нари! — Минсе поворачивается к тихой девушке: — а ты? Пошли с нами!

— Ни в коем случае! — мотает головой девушка: — я с Ю Джин! Я из бедной семьи!

— Ю Джин просто стесняется. И мальчиков боится. Или алкоголя. Или сочетания алкоголя и мальчиков. — делает вывод Минсе: — а может сочетания алкоголя, мальчиков и нас. Не знаю.

— В самом деле, Нари — пошли. — говорит Соен: — чего ты стесняешься? Деньги тут не важны. Главное то, что нас пригласили.

— Все покупается и продается, и жизнь откровенно над нами смеется. Мы негодуем, мы возмущаемся, но продаемся и покупаемся. — декламирует Нари в ответ.

— О! Стихотворная дуэль! — оживляется Соен: — Омар Хайям против Роберта Бернса! Сейчас, я только вспомню… как там? Был честный фермер мой отец, он не имел достатка, но от наследников своих он требовал порядка. Учил достоинство хранить, хоть нет гроша в карманах, страшнее чести изменить, чем быть в отрепьях рваных!

— Твой отец не фермер, а банкир. — заявляет Минсе: — а что такое отрепья ты знаешь вообще? Вот я видела — у меня такие джинсы есть от «Escada», они стоят почти миллион вон. Вот прямо совсем рваные, все видно.

— Фиалка нищая склоняет лик, а роза — смеется, золотом полна ее сума. — парирует Нари: — я, между прочим, могу и Бернса, и Хайяма в оригинале прочесть!

— Я, пожалуй, пойду. — говорит Бон Хва, чувствуя себя тут лишним. При упоминании того, что рваные джинсы у Минсе стоят миллион вон — ему аж поплохело. А он-то думал, что богатым стал. Неудивительно, что мадам Вонг не стала упираться за какие-то пятьдесят миллионов вон, это для него большие деньги, а для его одноклассницы — просто деньги на гардероб. Разница между ними вдруг стала ему понятна с такой отчетливой ясностью, что даже голова закружилась. И это они — думают идти

— Кто честной бедности своей стыдится и все прочее… — звучит насмешливый голос в голове: — выше голову, малыш. Мы еще поднимемся.

— Наверное. Только это несправедливо. У них все есть сразу, от рождения. Семья полная, отец и мать, репетиторы любые, секции, тренера, обучение у лучших. А потом — они сразу же устроятся к своим родителям на работу! И… никто не будет снимать квартиру. Потому что им купят. И квартиру, и машину, все что захотят. А у меня одни долги, да еще и за маму платить нужно, хорошо хоть фонд этот скиду предоставил. Понимаешь? Для меня это вопрос жизни и смерти мамы, а для них — стоимость рваных джинсов! Это…

— Понимаю. Так и есть — это несправедливо. Но жизнь вообще несправедлива, малыш. Где-то сейчас есть мальчик без рук и ног, который не может даже в туалет сам сходить, и он отдал бы все на свете за руки и ноги. А какой-то миллиардер сейчас умирает от рака и отдал бы все свои деньги за год жизни, да что за год — за неделю. А у тебя есть этот год и эта неделя, у тебя есть руки и ноги… но ты принимаешь это как должное. Прекращай ныть. Играем с теми картами что нам выпали.