— Вот как? А нам тут Гванхи совсем другие песни пел. — Диковолосый переглядывается с вихрастым.

— Да че ты гонишь⁈ — взвивается Гванхи: — никто ее и пальцем не трогал! Она сама все делала! Потому что шлюха!

— А ведь точно. — усмехается Сон Хун: — не ты ли тут предлагал «услугой» от нее расплатиться? Хорошо, что мы таким не занимаемся.

— Идите к черту! Она — шлюха. А этот первогодка — любитель шлюх! Про него в школе говорят, что он ни одной юбки не пропустит! Если вы все так его боитесь…

— Никто никого не боится. — прерывает его Диковолосый: — и сорок четвертая слово держит. Вот только слабых обижать просто забавы для — это нехорошо. Раз уж ты нам заплатил за «восстановление справедливости», то мы ее и восстановим.

— Я платил за то, чтобы вы восстанавливая справедливость — поколотили его!

— Правда. — легко соглашается Диковолосый: — и я сдержу свое слово. Поколотим его и восстановим справедливость. Эй, Бон Хва!

— Да? — отзывается он. За время перепалки он успел восстановить дыхание и отдохнуть, снова чувствует себя готовым к бою.

— Уж извини, придется тебя побить. — Диковолосый спрыгивает со своего ящика и легко делает два шага вперед: — но ты не переживай. Справедливость мы тоже восстановим. Раз уж все равно за все заплачено.

Глава 27

По тому, как этот высокий парень со странной прической шагнул вперед — сразу же стало понятно, что он не из простых.

— Посмотри, малыш, как он двигается. Скользит. Раз и он уже в центре круга. Опасный противник. А у тебя ноги слабые. Чтобы так передвигаться — нужны годы тренировок. И откуда в школе такой вот тип? Хотя да, лидером муниципальной школы на пять тысяч учащихся так просто не становятся. Так сказать, естественный отбор.

— Но ты же его сделаешь, да? — нарочито спокойно спрашивает Бон Хва и Старший — хмыкает в ответ.

— К хорошему легко привыкнуть, а?

— Но ты же победил даже взрослого бойца!

— Тогда он просто не ожидал атаки. Взглянем правде в глаза — твой поступок был довольно подлым.

— Что⁈ Это же ты все сделал!

— А еще ты не умеешь нести ответственность за свои поступки, Бон Хва. Это печально.

— … ты!

— Ладно, не кипятись. Прибереги силы для боя. И запомни, когда ты говоришь «это всего лишь школьник» — именно так и проиграл чемпион. Нельзя недооценивать противника. Любого противника. Вспомни Миямото Мусаси и всегда бейся в полную силу.

— Но…

— Заткнись малыш. Дальше я сам.

Он шагнул навстречу. Диковолосый хмыкнул, глядя на него, повел плечом, разминаясь. При этом он даже не вынул руки из карманов.

— Уговор есть уговор. — сказал Диковолосый и посмотрел в сторону Су Хи, которая стояла у стены, прижав к груди его портфель и пиджак.

— Ты мне нравишься, первогодка. — продолжает Диковолосый: — не зассал, не стал на колени падать. Смелый. Это хорошо. Вот только… — и в этот момент он словно бы исчез из поля зрения! Время привычно замедлилось и… он увидел его, увидел, как кулак парня с дикой прической — падает сверху внизу, уже совсем рядом!

В глазах темнеет, мир переворачивается с ног на голову, он — мотает головой, вставая. Что случилось⁈

— Нокдаун, малыш. Этот парень очень быстрый. Быстрее чем ты.

— Но что случилось? Почему я ничего не помню⁈

— Если тебя вырубают, то ты забываешь последние доли секунды перед тем, как тебя отключили. Память не успевает перейти в краткосрочную, нейроны вспыхивают как новогодняя елка и все, ничего не помнишь. Впрочем… я могу сделать предположение. Я видел удар. Это был оверхенд, сверху вниз.

— Я тоже видел! Время замедлилось! Но… почему я не успел уйти от него⁈

— Ты ускоряешь свое восприятие, а не замедляешь время. Ускоренное восприятие позволяет тебе оценивать угрозу и принимать решения быстрей чем все остальные. Вот только твое тело все еще не привыкло двигаться так же быстро, как ты — воспринимаешь реальность и принимаешь решения. Твои мышцы, связки, кости — не могут двигаться быстрей. А у этого парня тело тренировано для такой скорости, для таких перегрузок. Ты знаешь, что перегрузка на кисть руки у самого быстрого стрелка в мире, Боба Мандена в момент, когда он выхватывает револьвер из кобуры — составляет десять джи? Десять джи, малыш. Такие же перегрузки испытывает запястье у хорошего боксера во время джэба. Скорость — это смертельная штуковина, можно не быть сильным, но нужно быть быстрым. Хотя лучше, конечно, и то и другое.

— Ты же победишь его, да?

— Кто знает, малыш, кто знает…

Он встает, отталкиваясь рукой от бетонного пола, вытирает кровь из лопнувшей губы и бросает быстрый взгляд на ладонь. Ярко-красный цвет кажется таким нереальным, словно бы часть его жизни вдруг превратилась в мультфильм. Черно-белое кино с кляксами красного. Алого. Бордового. Поднимать руки неохота. Наваливается апатия, безразличие. Охота сесть и не двигаться, а лучше — лечь. И, будь он один — он, наверное, так бы и сделал. Он знает, что с ним — после нокаута или нокдауна вся агрессия испаряется, оставляя его вновь собирать решимость по капельке, искусственно взбадривая себя и заставляя двигаться вперед. Но внутри есть спокойствие Старшего, его безапелляционная уверенность в себе, его хладнокровная решимость. И он — поднимает руки и делает шаг.

Парень с дикой прической кивает и тоже делает шаг вперед, оказываясь совсем рядом. Его кулак снова обрушивается сверху вниз, но на этот раз — он подшагивает вперед и со всей силы втыкается головой в переносицу противника. Диковолосый — отшатывается и хватается за лицо, рычит как зверь, преодолевая боль. Бон Хва пытается развить свой успех, разворачивая левую стопу изнутри наружу и используя энергию разворота всего тела — всаживая лоу-кик в бедро. Сейчас, когда Диковолосый так занят своим лицом — он будет ожидать атаки в голову, его нужно раздергать и лишить мобильности!

Диковолосый выдерживает удар в бедро не моргнув глазом и в ответ — ударяет Бон Хва в лицо! Бон Хва — ударяет в ответ! Они стоят напротив друг друга, обмениваясь ударами и уже не пытаясь уклонится.

— Что происходит⁈ — не понимает Бон Хва: — что это… больно же!

— Заткнись, малыш…

Диковолосый — схватил Бон Хва левой рукой за рубашку на груди и подтянул к себе, в ответ Старший сделал тоже самое и сейчас они оба — не в состоянии уклониться, держа каждый другого левой рукой — правой наносили удары, стараясь попасть по лицу.

— Сука… твое тело все еще слабое! Такое слабое тело! — ворчит Старший, вколачивая удары в лицо Диковолосого: — ты… выдохся… но он — выдохся тоже.

— Я… давай я сам! Тебе же больно!

— Больно нам обоим, малыш. Не ссы, он тоже устал и поплыл. Если бы мы с ним были свежими, то каждый такой удар ронял бы на пол, но мы стоим и бьем друг друга как в ирландской народной забаве… а значит сейчас у нас обоих не удары, а шлепки… вот только если так пойдет и дальше, то мы — проиграем. Потому что скорость у нас была почти равная, а вот выносливости у тебя нет. У нас нет.

— Аааа! — кричит он, держа Диковолосого за грудки и нанося удар тому в лицо: — на!

— Ора! — кричит в ответ тот и мир снова темнеет в глазах. Все превращается в череду каких-то черно-белых картинок, вымазанных кровью. Вот он стоит и видит, как темный кулак приближается к лицу, а он — не может ни шагнуть в сторону, ни поднять руку, только во рту стоит отвратительный, острый привкус железа. Вот Диковолосый — падает на колено и выплевывает темный сгусток крови на бетонный пол. Потом сразу же, без всякого перерыва — он видит темные пятна на бетонном полу. Видит их совсем близко, прямо перед глазами. Видит и понимает, что лежит на полу, хлопая глазами и пытаясь вдохнуть воздух. Снова, будто склейка на монтаже, следующий кадр — как Диковолосый — встает и мотает головой, его волосы, которые торчали во все стороны словно у Соника — смяты и покрыты пылью. Он трогает свое лицо и разочарованно цыкает, прежде чем поднять глаза на Бон Хва. Потом — снова темнота.