На самом деле, это был мой папа. Я хотел быть своим папой.
Было больно вспоминать те дни и слепое обожание, которое я испытывал к своему отцу. У меня было так много хороших воспоминаний, но когда я смотрел на них сейчас, они были покрыты пеленой. Они были затуманены его действиями.
— Я собираюсь сказать кое-что, что тебе не понравится, — сказал я.
— Ты продолжаешь говорить мне это сегодня. — Ее тело напряглось рядом с моим. — Что?
Я грустно улыбнулся ей, безмолвно умоляя ее понять.
— Я знаю, ты ненавидишь его, и я понимаю почему. Но часть меня должна верить, что когда-то Маркус Вагнер был хорошим человеком. Что он не всегда был плохим полицейским.
Пресли была неподвижна, даже не моргала. Она не сводила с меня взгляда, пока мое признание проникало в комнату.
Я бы не стал винить ее, если бы она разозлилась. С такой историей, как у нее, я бы тоже разозлился.
Но постепенно напряжение спало с ее тела, и понимание просочилось в выражение ее лица.
— Твой папа. Что-то случилось.
— Да. — Я кивнул, чертовски благодарный, что она выслушала и услышала уязвимость в моих словах. — На самом деле, я никогда не говорил об этом. Только с моей мамой. Она единственный человек в моей семье, который знает, даже мои сестры не в курсе.
— Ты не обязан мне говорить.
— Я хочу. — Я прикоснулся к ее подбородку, нуждаясь в мягкости ее кожи, прежде чем продолжить. Ее лицо, эта кожа, это заземлило меня. — Папа был полицейским всю свою жизнь. Хорошим полицейским. Он много работал и был честным. Потом я не знаю, что произошло. С деньгами стало туго. Все три мои сестры учились в колледже или заканчивали его. Папа… Я не знаю, о чем он думал.
По сей день я не понимаю. Как мог человек с таким характером, такой честностью совершить такую катастрофическую моральную ошибку из-за денег? Если бы он поговорил с нами, мы бы вмешались. Мои сестры взяли бы кредиты. Я бы пожертвовал своей зарплатой. Но папа взвалил это бремя на свои плечи в одиночку.
Единственный раз, когда я попытался поговорить с ним об этом, закончился катастрофой. Я был слишком зол, чтобы слушать, и с тех пор не разговаривал с ним. Разочарование было слишком сокрушительным, потому что он был моим героем.
— Папа собирал улики при задержании наркоторговцев. Я бывал на нескольких из них раньше, и это безумие. Обычно там только наркотики. Но иногда можно найти и деньги. В основном их оставляют на виду, но я находил их, спрятанные в туалетах, корзинах для кошачьего туалета и сушилках. Папа нашел сверток в ботинке маленького ребенка. Вместо того, чтобы занести его в каталог в качестве улики, он положил его себе в карман.
Пресли ахнула.
— И его поймали?
— Его капитан просматривал отчет неделю спустя, и там были некоторые несоответствия. Ошибок папа никогда не совершал, поэтому он вызвал его, чтобы спросить об этом. Папа сказал, что потребовалось не более одного вопросительного взгляда, прежде чем он признался во всем. Он вернул деньги, все до последнего доллара.
— У-ух ты, — заикаясь, произнесла Пресли.
— Да, ух ты. Он поступил правильно, не потратив эти деньги и отдав их. Но он не должен был брать их с самого начала. Он перешел черту.
— Его что, уволили?
— Почти. Технически, он рано вышел на пенсию. Его капитан заставил его сдать свой значок, но он сохранил свою пенсию.
— Он рассказал тебе об этом? Как ты узнал?
— Он сказал мне. — Я кивнул. — Он пригласил меня в тот день, когда признался в этом своему капитану и выложил все мне и маме. Это было через шесть месяцев после случая со школьным автобусом.
— И поэтому ты уволился.
— Да. — Я повернулся на спину и уставился в потолок. — Я был новичком в команде спецназа и все еще тренировался. Оставил дом мамы и папы и поехал домой. Я должен был работать в ночную смену, но сказался больным. Я не знаю почему, но я не мог пойти на работу.
Возможно, я боялся, что стану таким же, как мой отец. До того момента в моей жизни я шел по его стопам.
— Был агент, который звонил мне с самого инцидента с автобусом. Это был не тот агент, который у меня сейчас. Я уволил его, потому что он был безжалостным ублюдком, и нанял вместо него Джинни. Но у меня был номер того парня. Он продолжал звонить мне раз в месяц, чтобы узнать, не заинтересовался ли я. Он сказал, что может свести меня с известным режиссером по кастингу. У него были связи. Я избегал его, но никогда прямо не говорил ему «нет». Той ночью я пошел домой и позвонил ему. Я просто… я больше не мог быть полицейским. У меня было разбито сердце. Я не хотел, чтобы это случилось со мной.
— Этого бы не случилось.
— Откуда ты знаешь? — Я повернулся, чтобы посмотреть на нее. — Копы зарабатывают не много денег. У тебя есть дети. Ты привязан. Я вижу, как мои приятели постоянно борются с этим. Им приходится туго, если их жены не работают. И у меня был шанс, который выпадает раз в жизни, и я им воспользовался.
В конце концов, я превратился в папу.
Я отказался от своей праведной карьеры ради денег.
— Мне стыдно за это.
— Почему? Люди постоянно меняют работу, Шоу. Они делают то, что им нужно. Ты не продажный человек. Ты просто изменился.
В ее устах это прозвучало так просто. Так невинно. Была бы у меня такая внутренняя борьба, если бы я стал банкиром, почтальоном или футбольным тренером?
— Возможно, ты права.
— Конечно, я права. — Она усмехнулась. — Почему твои родители не сказали твоим сестрам?
— Потому что я просил их не делать этого. Папа был не только моим героем, он и их героем тоже.
— И ты не хотел отнимать это у них.
Я кивнул.
— Каким-то чудом никто не узнал. Многие люди копались в моем прошлом, но оно оставалось в тайне.
Надеюсь, к настоящему времени уже нечего было искать. Если все всплывет, это уничтожит моего отца.
Это разрушит мою семью.
— Мне жаль. — Пресли положила руку мне на сердце.
Я накрыл ее своей.
— Мне тоже.
Она приподнялась и прижалась своей обнаженной грудью к моему боку. Ее руки зарылись в пряди волос над моим виском, а губы зависли в дюйме от моих.
— Спасибо, что рассказал мне.
— Спасибо, что выслушала. — В моей груди появилась легкость, которой не было долгое время. Я перевернул нас обоих, прижимаясь своим растущим возбуждением к ноге Пресли. — А теперь хватит разговоров.
Она улыбнулась.
— Согласна.
Глава 15
Пресли
— Я буду скучать по этому, — сказал Шоу, не отрывая глаз от двора. — Я и забыл, как приятно ничего не делать и расслабляться.
Его профиль был обращен ко мне, подчеркивая прямую линию его носа и квадратную челюсть. Я забыла, что значит — нравится кому-то. Что значит — страстно желать кого-то.
Я тоже буду скучать по этому.
Мы начинали это как интрижку, но это превратилось в опыт, открывающий глаза. Шоу напомнил мне, каково это, когда к тебе прикасаются. Когда тебя целуют. Он напомнил мне, каково это — мчаться домой в таком восторге от встречи с другим человеком. Когда стоя у двери, ты подпрыгиваешь на обеих ногах, практически вылезая из кожи, пока он, наконец, не приедет, и это становится лучшей частью твоего дня.
Прощаться на этой неделе будет больно, но я была благодарна, что он появился в моей жизни. Шоу показал мне, чего мне не хватало с Джеремаей, чего не хватало нашим отношениям — страсти, доверия, дружбы. Он показал мне, чего ожидать в будущем, когда я буду готова снова встречаться.
На это потребуется время.
Шоу украл часть моего сердца, и я планировала сохранить ту частичку, которую украла у него, хотя бы на некоторое время.
С тех пор как он рассказал мне о своем отце, наши разговоры были легкими. Мы проводили большую часть времени, прячась в моем доме, в основном в моей спальне. Он был так занят, что наше время вместе было ограничено. Сегодня он впервые пришел до полуночи.
И вот сейчас, мы сидели на террасе, пили пиво и ничего не делали. Мы просто были вместе.