Дама моргает и мир приходит в норму. Бледный парень смотрит на неё как и раньше.

“Совсем не удивился? Точно алхимик, или дурак. Право слово, такое спокойствие при виде меня впору считать оскорблением!”

Бьянка подавляет брезгливую гримасу и нежно произносит:

– Не волнуйся, стоит тебе оказаться достаточно далеко, эта вещь перестанет работать. Не думал же ты, что он станет тратить на тебя что-то действительно ценное?

Она улыбается, а юноша, наоборот, мрачнеет.

– Как вы себе представляете этот побег? Его артефакты…

– Несовершенны. Самого простого он не предвидит, – Бьянка склоняет голову, и щурится. – Знаешь о нейтрализаторах? Используешь сегодня ночью, когда поднимут тревогу, получишь свободу. Идёт?

На ладони благородной появляется небольшой мешочек из плотной ткани.

Парень разглядывает женщину пару секунд, а после спрашивает:

– Ваша выгода?

– Не веришь в моё добродушие? – Эуфорбийская травница касается груди, словно слова юноши ранили её в самое сердце, а после кривится. – И правильно. У меня уговор с теми, кто послал тебя. Забыл? Как я объясню им, что ты погиб, а я даже пальцем о палец не ударила? Сделай этой ночью как я говорю, и мои люди тебя пропустят.

Шпион вновь уходит в раздумья.

“Ну же, соглашайся!” – шипит про себя благородная.

С каждым мгновением её улыбка становится всё более искусственной. Наконец, парень коротко кивает. Он прячет мешочек у себя, и как раз вовремя!

Солдат и рыцарь уже совсем близко.

– Ох, Роб! – восклицает Бьянка.

Дама принимается щебетать своему подчинённому всякие мелочи и мило улыбаться. Искоса, она всё же поглядывает в сторону бледного слуги.

Парень напряжённо смотрит в сторону леса. По его лицу невозможно считать эмоции.

“Ну, хоть за это ему нужно отдать должное. Держаться он умеет! Вот бы и с делом так же! Ведь если у него не получится… Хм, выкручусь. Главное, чтобы не сильно Оллрику навредил, его ум мне ещё пригодиться… О, а вот и он!”

Член ордена хмурым взглядом обводит присутствующих. От былой галантности нет и следа.

– Что-то не так? – Бьянка изображает искреннее недоумение.

– Хм, – мужчина зыркает в её сторону и приказывает: – Пройдём к повозкам.

Бьянка не спорит с ним. Она покорно склоняет голову и отправляется за мужчиной. Следом идут Роберт и Джай. В сравнении с их недавней прогулкой алхимик почти летит. Низкий рост благородной превращает один его шаг в её два. С чемоданчиком и в длинном платье, Бьянке едва удаётся его нагнать. Она хватает собрата по ордену за руку, вынуждая сбавить шаг.

– Так что случилось? – восклицает она, и едко прибавляет про себя: “Ну, как же ты поступишь?”

Оллрик смеривает её взглядом, а после цедит:

– Здесь была чья-то стоянка.

– Хорошо, – медленно произносит дама. – Ты же понимаешь, что мы на главном тракте этого княжества, так? Здесь ходят караваны…

– Проблема в том, дорогая моя, что мимо моего лагеря ни одного отряда не проезжало, по дороге мы также никого не встретили, и развилок не было… – мужчина щурится, его глаза изучают лес так, как если бы за каждым деревом сидел враг.

– Быть может они стоят здесь давно и вот, наконец, отправились вперёд? – продолжает убеждать его Бьянка.

“Чем больше я давлю, тем сильнее ты не соглашаешься. Не можешь иначе, так ведь?”

– Не думаю, – Оллрик замирает около обитой бархатом повозки напарницы. – Когда мы с Герхом обсуждали место для лагеря, я всё продумывал. Здесь не должно быть посторонних. Да и остатки костра говорят о том, что собирались в спешке… – мужчина открывает резную дверцу. – Словом, мы отправляемся.

Женщина изображает удивление:

– Ты серьёзно? Мы же только сделали привал…

– Совершенно, это слишком похоже на засаду. Так что нужно успеть доехать до развилки… – кивает алхимик.

Бьянка примеряет на лице маску обиды и подходит к ступеням. Она смотрит в глаза алхимику:

“Я думала, что ты окопаешься, выставишь охрану. Людей, что зазря простоят без сна всю ночь. Ха! Лишить отдыха вообще всех воинов – так даже лучше. Это уравняет численное преимущество. А ещё Джай попробует сбежать и отвлечёт тебя… Какая прелесть!”

Внутри благородная ликует, но снаружи лишь горестно вздыхает. Она приподнимает юбку и ставит ногу на первую ступеньку.

– Совсем ты меня не бережёшь! Подайте мне, что ли чаю в дорогу!

Когда караван трогается в путь, отвар успевает полностью раствориться в напитке Роберта.

Солнечный свет полосами пересекает повозку, подсвечивая двух пассажиров. Марлоу наблюдает за оппонентом из-под полуприкрытых век. Алхимик напротив него спокойно пишет. Чужое внимание его не тревожит.

– Господин, – дверь повозки отворяется и показывается голова в шлеме. – Мы можем отправляться.

Оллрик отвлекается от письма и кивает.

– Отлично, – говорит он сухо и прибавляет: – Что лошади?

– Животные выглядят бодро. Ваши настои творят чудеса! – звучит восторженный ответ.

Алхимик скупо улыбается и принимается складывать вещи. Движения члена ордена резкие и отрывистые. Такая манера не покидает его после осмотра потухшего костра.

Марлоу неподвижно сидит в углу. Оллрик не замечает, как бледные губы растягиваются в улыбке.

С закрытыми глазами парень прокручивает в голове плетение артефакта под своей кожей. Те мгновения, когда надзор над ним ослабевал, не прошли даром. Теперь память рисует безумную паутину нитей в мельчайших подробностях.

“Взять за эти и потянуть, потом разорвать те… Я справлюсь. Артефакт не успеет сработать. Не теперь уж точно, когда судьба сама подкидывает подарок… Хоть и от этой южанки. У такой как она уговор с Мыслящими? Чушь! – ладонь юноши ложится поверх заветного мешочка, в то время как другая обнимает раненый бок. – Хотя её подачка мне пригодится. Ради такого можно и отложить побег до ночи”.

Существование за чертой Болота учит смирению. Его наставник мог продолжить урок через месяц, а мог через полгода. Для мыслящих время течёт иначе, и лучшее, что можно сделать – принять это и отбросить пустую суету и обиды.

Марлоу не удерживается и закидывает ногу на ногу. Бок, в который пустил корни чужой артефакт, вспыхивает болью. Юноша едва заметно морщится.

“Лучше уж обычное ранение! Я бы и не ощутил его особо, а там бы зарастил чьей-нибудь силой. А горящие нити что? Сомневаюсь, что мыслящие о таком слышали”, – парень вздыхает и садится как раньше.

Оллрик тем временем заканчивает сборы и возвращается на своё место.

За прошедшие дни их общение превратилось в молчаливое сосуществование. Алхимик замечает присутствие юноши, только чтобы отдать приказ, не более. Хотя, он и раньше проявлял любезность к бледному гостю только пару раз.

“Если у него и есть на меня какие-то планы, то они ждут прибытия в Умилес. Увы, не по пути, – Марлоу барабанит пальцами по одежде. – Если бы он совсем обо мне забыл, было бы проще. Даже вороны Рейвена не так раздражают, как эта слежка! Хорошо, что всё это скоро кончится”.

Возничий за стенкой цокает, и повозка со скрипом начинает путь. Пусть сиденья и трясёт на кочках, Оллрик заканчивает последний лист, и только тогда собирает пишущие принадлежности.

“На одних его запасах бумаги можно сколотить состояние!” – прикидывает Марлоу, пока алхимик перевязывает увесистую стопку трудов.

Время тянется как капля мёда. Сладкий миг свободы всё не наступает. Лучи солнца окрашиваются в алый. Алхимик прикрывает глаза и, кажется, засыпает. Одну руку он держит поверх своего сундука, а другую прячет в сгибе локтя. Юноша больше не притворяется спящим. Он разминает шею и в открытую смотрит на поклажу алхимика.

“Самоуверенность или издёвка? – Марлоу усмехается. – Хотя, не мне его судить. Я тоже недооценил чужую защиту”.

Темнеет. Каждая кочка, по которой прокатывается колесо, отзывается тупой болью в боку. Марлоу ждёт, но заветного сигнала всё не наступает. Парень крутит в руке мешочек с нейтрализатором и всё больше мрачнеет. В душе поднимается глухая злость: