Помнится, тогда, копаясь в своей памяти, он и вспомнил про это необычное взрывчатое вещество, про которое Витамин нередко вспоминал на пьяных посиделках. Хвастался, что двести — триста граммов этой дряни могло до основания разрушить пятиэтажку. Как-то раз даже принес в литровой банке показать. У Дмитрия тогда реально волосы на всем теле дыбом встали. Весь хмель из башки мигом выбило, едва он увидел, как в банке плещется что-то темное.

Оказалось, Витамин не преувеличивал. Штука на самом деле внушала уважение. Когда Дмитрий пару капель налили в дупло векового дуба и бросил туда тлеющую щепку, то даже отбежать не успел. За спиной оглушительно хлопнуло и, подняв его тушу, отбросило метров на шесть — семь. После такого полета пришлось «набодяжить» себе коньяку и пить его пока не отпустило.

— Кстати, не принять ли мне чуть-чуть чего-нибудь, а то каждый день по краю хожу, — он со вздохом окинул взглядом тяжело груженную телегу. Ведь свои эксперименты он не оставлял даже сейчас, стараясь приготовить как можно больше смертельных «сюрпризов». — Не спиться бы только раньше времени… Хотя, чего бояться? С таким воеводой умереть от пьянства мне явно не грозит.

Вытащил из-за пазухи кожаную фляжку, представил во рту терпкий вкус грузинского вина и открыл крышку. Потянуло другим — чачей, кажется. Выходит, снова способность чудить начала.

— Лишь бы в нужный момент не подвела меня, — буркнул Дмитрий и сделал большой глоток. Правда, сразу же поперхнулся. Крепковата для него чача оказалась. — Тьфу! Б…ь! Не в то горло пошла!

Отплевываясь, он похлопал по повозке и пошел к реке. Хотел немного посидеть на берегу. Ведь завтра уже могло и не представиться такой возможности. Кто знает, что их ждало с той стороны реки? Крымчаки со стрелами? Смерть от жажды или от ран? Может смерть от пожара? Словом, хорошего там точно не могло быть.

— Эх, Димон, за тебя, — парень сделал небольшой глоток, помня недавний опыт. Получилось лучше. Чача огненной струей рухнула в желудок, обжигая все на своем пути. Чуть позже с опьянением пришел легкий пофигизм и странная уверенность в благополучном исходе похода. — Да… пошли они к черту! Узкоглазые, б…ь, уроды! — язык у него немного заплетался, но это парня совсем не смущало. Беседовал все равно лишь сам с собой. Перед кем было красоваться. — Испугать меня решили⁈ Меня⁈ Я, мать вашу, с сатаной ручкался, рожу его рогатую рядом видел! С вами что ли не справлюсь⁈

Еще один глоток чачи явно был лишним. Его развезло так, что ноги начали отказывать. В голову полезли какие-то безумные апокалиптические мысли, которые он тут же решил воплотить в жизнь.

— … Я же вас, уродов, сам поджарю… Черт, что-то мои ноженьки не идут, — Дмитрий попытался встать, но не получилось. Ноги не слушались: подгибались,тряслись. Пришлось встать на четвереньки и ползти так. — Не верите? — воспаленное алкоголем сознание с кем-то продолжало вести активную беседу. Он даже время от времени пытался жестикулировать, словно что-то объяснить на пальцах пытался. — А я докажу… Докажу, всем докажу… Вона река… Рядом… Сейчас в спиртик ее превращу, а потом красного петуха пущу… Вот тогда и посмотрим. Чай речка и до вас течет. Весь Крым спалю к едрене фене! Ха-ха-ха.

С пьяным хохотом его фигура кувыркнулась с крутого берега и полетела прямо в речную воду. Из воды долгое время раздавалось энергичное барахтание, невнятные пьяные вопли, сильные хлопки руками и ногами, продолжавшиеся, правда, не долго.

— Ну… Уф… — лежа на спине, Дмитрий лягал ногами воздух, словно пытался оттолкнуться от него. — Совсем упарился…

От места, где он валялся шел, тянуло тяжелым спиртовым запахом, голова от которого казалось мутной, неподъемной и совершенно чужой.

— Сейчас, б…ь, сейчас… Я вам устрою… — невнятные бормотания то усиливались, то, наоборот, затихали. — Где мое огниво? Вот же черт… Где огниво? Я еще раз спрашиваю, где мое огниво? — через полузакрытые глаза парень следил, как его руки шарятся на поясе, где обычно висел особый мешочек с огнивом, набором для розжига огня. — Найду и подожгу. Всех поджарю… Будет, мать вашу, первый крымский макдональдс. А вот и он!

Наконец, искомый мешочек был обнаружен и раскрыт. Дрожащие руки начали чиркать по кресалу, стараясь выбить искру.

[1] Абзи — старший (уважительно обращение)

[2] Рота — клятва

[3] Юшка — кровь

-//-//-

Гуго Карпини Авиньонский. История об удивительном путешествии купца Гуго Авиньонского, рассказанная им самим в назиданием своим потомкам.

'… В краю варваров Таврики, кои, как и проклятые сарацины, поклоняются Магомету, я стал свидетелем ужасного по своей силе явления, что по своей глупости принял за армагадегон и наступление последних дней нашей грешной земли. В тот день, когда все добропорядочные христиане за исключением восточных схизматиков, празднуют день Святого Николая, я был на берегах реки и любовался закатом солнца. Песок сверкал подобно серебру, прогревшаяся за жаркий день вода омывала мои ноги. Я уже предчувствовал вечернюю чашку чая, к которому пристрастился за время своего путешествия.

Покидая речной берег, я наклонился к воде, чтобы чуть смочить лицо и охладиться. Ибо проклятая жара не спадала здесь до самого вечера и лишь у воды можно было найти временное облегчение. Коснувшись речной глади, к своему несказанному в удивлению я почувствовал тяжёлый запах крепкого вина, который шел едва ли не ото всюду. Но откуда? Магометянам же запрещено пить вино. Неужели мне напекло голову и мне стали являться видения, думал я со страхом.

Лишь через какое-то время я понял, что запах шел от воды. Святая Дева Мария! Я всмотрелся в окружающие воды и обомлел от страха — цвет воды изменился, по всей речной глади плавали мертвые рыбы! Запах крепкого вина ещё больше усилился. Пот пробил меня, подогнулись ноги, губы сами собой стали шептать слова святой молитвы.

Однако самое страшное было ещё впереди. То, что ожидало меня, не могло присниться и в страшном сне.

В один момент небо заволокло тучами. Со всех сторон дохнуло неимоверным жаром, словно сейчас был не закат, а самый полдень. В лицо ударил смрад гари, от которого едва можно было дышать.

В ужасе я заметался по берегу, не зная, что предпринять. Слава Господу нашему Иисусу Христу, что направил мои стопы к рыбацким лодкам, что лежали в отдалении у хижин. С невиданной для себя скоростью понесся к ним, желая найти там укрытие. Словно пес, я стал копать песок, чтобы залезть внутрь своего укрытия.

Уже оказавшись внутри, я бросил взгляд назад и тут же ужаснулся. С севера по реке несся огненный вал, с ревом пожиравший все на своем пути — лодки, плоты, купеческие ладьи, бросавшихся в воду людей. Армагеддон, пришел армагеддон, твердил я себе, стараясь поглубже зарыться в песок. Никогда не испытывал я такого ужаса, что сейчас поселился в моей душе. Даже в смрадных лесах Индии, где живут язычники и поклоняются богомерзкой Кали, я не так боялся и верил, что Господь спасет меня.

Не знаю, сколько времени я провел под лодкой. Счет времени был потерян. Я лишь без усталимолился, прося Господа помиловать мою грешную душу. Когда же Господь укрепил мою решимость, я со словами молитвы выбрался из своего укрытия.

Весь берег, что прежде был покрыт рыбацкими хижинами и причалами с купеческими кораблями, стал черным от сажи. У самой воды песок спекся и стал напоминать камень. Повсюду лежали погибшие в страшных мучениях люди — рыбачки, матросы, купцы, бродяги. Воистину Господь наш милостив к своим чадам и грозен к отступникам. И лежавшие вокруг магометане свидетельствовали о то, что каждого неверующего настигнет кара Господа.

После узнал я, что подобное бедствие постигло почти все земли по течению реки. Поднявшийся на водой огонь уничтожил множество речных селений, кораблей и людей…'.

-//-//-

Стоявший у тлеющей жаровни с углям, Голицын внимательно слушал одного из десятников, который только что вернулся с того берега. Принесенные известия были настолько невероятными, что слушать их сидя не было никакой возможности. Оттого воевода в нетерпении и вышагивал из одного конца шатра в другой.