Через полсотни шагов казалось, у барского дома, Дмитрий тоже заметил что-то странное. У изгороди стояли трое всадников в красных кафтанах с притороченными у седла ружьями. На поясах сабли.

— Ба, стрельцы, — ахнул холоп и затрясся самым натуральным образом. — Нежто, все прознали про наши дела⁈ Как же так, господине⁈ На дыбе теперь вздернут, апосля в кандалы.

Дмитрий резко развернулся к своему холопу и с силой взял его за грудки. Притянул к себе и несколько раз встряхнул так, чтобы зубы клацали.

— Молчать, харя! Молчи! Все нормально! — шикнул он на Михайлу. — Заткни пасть! Я все решу…

Выяснилось, что стрельцы прибыли не по их душу. Вопрос был совершенно в другом.

Правда, у Дмитрия был опасения. А если сейчас возьмут их под «белые ручки» и в подвалы Разбойного приказа потащат. Вдруг, они все узнали. Может кто-нибудь видел, как они разбойничали.

К счастью, все обошлось на этот раз.

— Матушка, что случилось? — вскрикнул Дмитрий, едва вошел в избу. Екатерина Кобылина сидела на лавке вся расхристанная, бледная, едва дышала. — Что с тобой?

В избе у стола стояло двое — мордатый стрелец в теплом красном камзоле с позументами и мужчина с недовольным лицом в богатом платье.

— Что тут происходит? — еще раз спросил Дмитрий, смотря только на маму. — Мама?

— Они… Сынок… Вот… сказывают, что продавать надо нашу землицу Скуратову, — пролепетала женщина, испуганно косясь на высокого стрелецкого полусотника. — От самого государя приехали…

Дмитрий недовольно засопел, встав в середине избы. Ему было все ясно, как божий день. Сосед Скуратов, скотина, решил подключить государственный ресурс, притащив сюда стрельцов. Думал, что стрелецкий полусотник сможет надавить на бедную женщину, и она все продаст. Рейдеры, уроды!

— А ну, пошли к черту! — рявкнул Дмитрий во весь голос. Подскочил к печке и вытащил из укромного места батин мушкетон — здоровенный пистоль-дробовик. — Мы дворяне! Никто у нас землю не может отобрать! Сам государь нам ее даровал за службу!

Пистоль охренительного калибра уставился в сторону незваных гостей. А решительный вид взъерошенного Дмитрия не оставлял никаких сомнений, что тот готов спустить курок.

— Валите отсюда! Свинцом накормлю, подавитесь! — рыкнул он, водя пистолем из стороны в сторону. — И передайте Скуратову, что хрен ему в рыло, а не нашу землицу! Еще увижу кого-нибудь, мочить буду…

Спровадив незваных гостей, Дмитрий подскочил к матери. Та все еще полулежала на лавке с совершенно непонимающим видом.

— … Все у нас заберут, сынок. Сказали, из самого Стрелецкого приказа приехали, чтобы на наше поместье посмотреть, — женщина пыталась что-то объяснить, но у нее получалось невнятно и не очень понятно. — Мол, ты мал еще и не осилишь ратной службы. Может, даже погибнешь там. Лучше, сказывал стрелецкий полусотник, отдать нашу землицу, а самим в однодворцы пойти.

Еще Кобылина рассказала, что Скуратов целую сотню стрельцов вызвал из Москвы. Вроде как хотел разбойников извести из местных лесов.

— Его сын похвалялся, что стрельцы теперь будут все повеления Скуратова выполнять. Все, что ни скажет, будут делать.

Дмитрий задумчиво кивал, слушая рассказ матери. Все эти новости ему нужно было обстоятельно обдумать. Слишком уже далеко идущими они были.

— … Хорошо, мам. Ты теперь отдохни немного. Полежи, полежи… Все будет хорошо, — успокаивал он женщину, укладывая ее на лавку и накрывая шерстяным одеялом. — Я же пока воздухом подышу…

Захватив с собой воды, Дмитрий уселся на завалинке. Не глядя, несколько раз провел над небольшим кувшином рукой.

— Пивка бы сейчас, — тяжело вздохнул парень, принюхиваясь к содержимому кувшину. — Неужели? — пахло, вроде, пивом. Хорошим, ядреным пивом. — Получилось, похоже…Ого. Нормальный пивас! — удовлетворенно прошептал Дмитрий, с удовольствием отхлебывая из кувшина.

Едва кувшин опустел, мозги пришли немного в норму. Начала складываться картинка.

— Скуратов, падла, стрельцов решил подтянуть. Это очень, очень плохо, — шептал он, выпивая остатки пива. — Еще на маму наехал. Значит, отступать не намерен. Дожимать будет…

Становилось ясно, что Скуратов ему не по зубам. Слишком большой рыбой оказался. Такого детскими игрушками в виде разных пугалок не проймешь.

— Получается, я его не просчитал. Ошибся, значит, — недовольно протянул парень. — Что же теперь делать?

Чтобы спокойно развиваться, становиться сильнее, ему нужно было спокойное место. Хорошие стартовые условия, чтобы двигаться вперед.

— Один я точно не справлюсь, — размышлял Дмитрий. — Все это время я сильно ошибался. Одному здесь не выжить, ничего не добиться. А вот с покровителем, я могу хорошо стартануть и многое поменять.

В этот момент его взгляд, бродивший по противоположной стене, замер. Он остановился на углу с образами — двумя старинными закопченными иконами, заботливо укрытыми вышитом ручником.

— Точно… — в голове возникла совершенно ясная мысль. Вообще, было удивительно, почему эта мысль ему раньше не пришла в голову.

Ведь в этом мире была еще одна сила, которая по влиянию и могущество могла поспорить с властью Московских государей. Вот с этой силой нужно было дружить. Странно, что он не подумал об этом раньше?

— Надо будет с Михайло завтра потолковать… — буркнул он, слезая с завалинки.

— О чем, господине? — из темноты вдруг вышел холоп. Оказалось, он все время оттирался где-то рядом. — О чем со мной погутарить хочешь?

— Рожа бородатая, напугал, — с облегчением выдохнул Дмитрий, едва крестить не начав. — Скажи-ка мне, какой монастырь находится ближе всего? Свято-Никольский, говоришь. Как думаешь, нужен там кагор? — холоп, особо не раздумывая, кивнул. Мол, в кагоре всегда великая нужда в церквях. Хороший настоятель кагор с руками оторвет. Только откуда хороший церковный кагор взять? Дорогой очень. — Кстати, сколько у нас бочек?

Идея пойти под руку церкви казалось ему все более и более удачной.

[1] Осетров возили в Москву с низовьев Волги.

… Все это и привело его к обители, где он думал найти себе и своим планам покровителя.

— А почему нет? Церковь сейчас на подъёме. Царевна Софья, говорят, богомольна, к святым отцам с благоговением относится, совета у них спрашивает и к ним прислушивается. С такой крышкой мне сам черт не страшен, — выдал это парень и тут же замолчал, понимая какую несуразность сморозил. Действительно, получалось парадоксально. Выполняя поручение Врага Человеческого, он обращается к помощи Святой Церкви. В голове не должно укладываться, а у него укладывалось. — Надеюсь, с таким подарком-подношением, как у меня, примут…

Он обернулся назад, где на телеге лежали, заботливо укутанные соломой, два бочонка. В два раза больше ехало на второй телеге, где лошадью правил Михайла.

— Примут, как не принять. Обязательно примут с таким кагором, — убеждал он сам себя. — Такого напитка ещё лет сто приготовить не смогут. Как распробуют, ещё умолять меня будут.

Позади него донеся то ли хрип, то ли всхлип. Михайла, походу, снова за свое взялся. Это здоровенный «лось», честное слово, как ребенок себя вел: всю дорогу канючил, на мозги капал, просил ещё немного «накапать» ему. Охал и ахал, что никогда такого нектара ещё не пробовал. Вкус, аромат, чудо, бормотал он снова и снова.

— Михайла, б…ь, хватит худеть! Сколько можно⁈ Договорились же с тобой… — рявкнул он, даже не оборачиваясь.

На какое-то время все затихло. Слышалось лишь поскрипывание колес старых телег и стук копыт. Когда же в далеко показались отливающие серебром липовые макушки обители, холоп «снова завел свою шарманку». Даже пуще прежнего «скулить» начал.

— Митрий Ляксеич, хоть капельку! Крохотульку! — зудел Михайла, телега которого оказалась почти вровень. — Мочи нету больше терпеть. Хучь в петлю лезь.

Словно укушенный за срамное место, Дмитрий подскочил на месте и одним махом спрыгнул с телеги. Гигантским прыжком перелетел на соседнюю телегу и схватил за грудки Михайлу.