Дмитрий едва не споткнулся о какого-то бродягу с нерусскими чертами лица, который сидел, по-восточному скрестив ноги. На седой голове старика была намотана какая-то плотная ткань, напоминавшая чалму. В руках были видны четки.

— Кейте… Бик кэйте… Эх, нэк белай булдэ? — до слуха Дмитрия донеслось негромкое бормотание старика. Сначала речь бродяги показалась ему незнакомой. Потом, прислушавшись, он стал разбирать отдельные слова и целые предложения. — Нэк былай кэйте?[2]

Остановившись, парень присел рядом со стариком и еще раз прислушался к его невнятному бормотанию.

— … Ни хазер шляргя? Бельмим…[3]

Парень узнал язык, на котором говорил старик. Это был татарский. Он немного разбирал его. Понимал с пятого на десятое слово. Судя по бормотанию старика, тот только сегодня похоронил сына и остался один с маленьким внуком на руках. Сына, мелкого коробейника, остановили на дороге и, убив, забрали весь товар. Теперь со старика требовали большие деньги, которые ссудили его сына на закупку товаров.

— … Ни шляргя? Акча юг, ашарга юг… Кэйте кешлялр киляляр… Окралар[4]

До Дмитрия сразу же дошло, что лучшего варианта для своего продавца ему просто не найти. У старика был смуглый цвет лица, довольно узкие глаза, нос с горбинкой. Словом, готовый нерусский.

Он быстро добежал до торговца пирогами и купил пару штук с капустой. После сразу же вернулся.

— Слышь, батя, возьми. Попробуй пироги. Вкусные… Черт, как сказать по-татарски? Слушай! Аша, эти! Аша! Якше аш![5] — с трудом вспомнил он подходящие слова. — Акча кирякме![6]

Вздрогнувший от чужого голоса, старик поднял голову. Долго смотрел на пирог, который ему протягивали.

— Бери, батя, — Дмитрий совал ему в руки пироги. — Поешь.

Наконец, взял и, отломив небольшой кусочек, положил его в рот. Медленно разжевал и с видимым удовольствием проглотил. После уже начал с жадностью откусывать от пирога кусок за куском. Видно, что был сильно голоден.

— Поговорить нужно, батя. Хочешь заработать? — Дмитрий вытащил мешочек с медяками из-за пазухи и выразительно потряс им. — Нужно лишь немного поиграть…

Старик на удивление быстро согласился. Его ничуть не удивило предложение выдать себя за торговца с Востока. Он даже согласился свой дом предоставить для нужд Дмитрия, который решил ради сохранения тайны именно там развернуть производство одеколона и духов. Вдобавок, можно было там и жить.

Жилье оказалось, правда, не очень. Небольшая курная избенка, пять на пять шагов. Над головой вместо потолка, сразу же виднелась соломенная крыша. Рядом стоял покосившийся сараюшко, который Дмитрий и решил сделать своей базой.

— Будешь сыт, обут и одет, батя. Внука своего на ноги поставишь. Только слушай меня внимательно. Делай именно так, как я говорю, — вводил парень старика в курс дела, усевшись возле невысокого стола в избе. — Сделаем из тебя восточного торговца, у которого очень редкий и необычный товар — ароматы из далеких земель. Снимем на рынке небольшой угол, наймем какого-нибудь здорового детину для охраны, подумаем насчет рекламы. Не понимаешь? Ничего, сейчас все «разжую»…

Понял тот не с первого и не со второго раза. Главное, что понял.

Сильно удивился, что найдутся люди, которые станут платить за «хороший» запах. Даже смеяться начал. Мол, глупость какая-то. Ведь, запах человеку Господом дан и нельзя его прятать от других. Дмитрий тоже посмеялся, правда, не вместе с ним, а над ним. Бедняга даже не догадывался, какой бешеной популярностью будет пользоваться его товар.

— Кхе… — развеселившийся старик, вдруг закряхтел и схватился за спину. Видано, в спину вступило.

— Болит? — посочувствовал Дмитрий, в свое время и сам страдавший от похожей боли. Ну-ка, приляг на скамью. Сейчас тебе спиртовую повязку сделаем. Ложись, ложись. Сейчас узнаешь, что это такое.

Решил ткань спиртом намочить и на спину ему положить, чтобы там мышцы немного разогрело. По своему опыту знал, что все обезболивающие мази на этом эффекте работают.

Подержал немного старый кувшин в руках. Когда же носом почувствовал спиртовой запах, обильно пролил на широкую полоску ткани. Ее и положил старику на смуглую спину. Сверху накрыл каким-то тряпьем.

— Ой! — вздрогнул татарин, когда почувствовал, как по спине пошла горячая волна. — Хорошо… Ряхмять, малы[7]…

Улыбаясь, Дмитрий кивнул. Помог человеку и хорошо.

После в голове мелькнула мысль: а не заняться ли ему производством и продажей вдобавок медицинской продукции. Ведь у нее огромный потребительский рынок.

— А что бы и нет? Спирта хоть залейся. Можно настойки бочками клепать. Главное, рекламу хорошую создать. Придумать какой-нибудь звучный слоган. После нанять пацанов, чтобы они бегали по столице и выкрикивали мою рекламу…

[1] Задача взята из реального учебника Ф. Магницкого «Арифметика» от 1701 г.

[2] Плохо… Очень плохо… Почему так произошло?… Почему так случилось?

[3] Что теперь делать? Не знаю…

[4] Что делать? Денег нет, есть нечего… Плохие люди приходят… Ругаются

[5] Ешь, отец! Ешь! Хорошая еда!

[6] Денег не нужно!

[7] Спасибо, парень

-//-//-

В сторону Китай-городе катилась карета. Явно французской работы, в чем убеждали и слишком плавный изгиб дуг у основания, и излишняя вычурность накладных украшений из красного и черного дерева, и более высокий порожек. Сопровождали ее аж шестеро верховых стрельцов, с важным видом поглядывавших на расступающихся перед ними прохожих.

— Хозяин, — к дверце с козлов перегнулся возница, мордатый парень с неприятным лицом. Одетый в добротный армяк, с дорогим ножиков за поясом и наглым взглядом, он явно не был простым слугой. — Шумят что-то впереди. Уж не чернь ли буянит. Можа в переулок свернем, а после через Яшкин овраг проведем?

Из окошка кареты высунулась крупная голова в боярской бархатной шапке с крупными жемчугом по ее краям.

— И что? Боярин Воротынский воров и голытьбу испугался? Ты что говоришь такое, пес? — рявкнул Михаил Петрович на своего личного слугу. По краю окошка настойчиво постучал ствол богато украшенного пистоля: боярин явно требовал ехать вперед. — Трогай, а плетьми прикажу приголубить. А вы в оба глядайте! Чуть что саблями рубите! Быдло только этого и страшится…

Стрельцы в ответ понимающе кивнули. Потянулись к рукоятям сабель, проверяя легко ли они выходят из ножен.

— С Богом, волчья сыть! — криво усмехнулся Воротынский, всегда бывший не робкого десятка. Что ему были волнения черни, коли он в одиночку на целый десяток осман выходил. Тьфу и растереть! А ежели смерть, то и ее с честью примет. — Гони! Гони!

Хлестко ударил кнут по крупу одной из лошадей, тут же жалобно заржавшей. Карета резко дернулась и понеслась, стуча колесами по вывернутой брусчатке.

Когда же оказались у первых базарных рядом, то их взглядам предстала удивительная картина, не очень похожая на волнения городской бедноты. Конечно, все шумело, бурлило, кому-то со смаком били морду.

— … Ах ты, сукин сын, поервой меня лезешь! На, получай! — хрипел кто-то из-за людских спин. Явно один из дерущихся. — Мы, Зарайские, всегда выше вас стояли! Ваши деды и прадеды нашим ноги мыли и навоз убирали…

— Что⁈ Козолуп ты драный! Это мы попервой вас завсегда были! — в ответ возмущенно орал другой, похоже, соперник первого. — Пошел прочь от товара! Я первый яго увидал!

Вокруг громко кричали, подбадривая дерущихся. Драка тут была, а не восстание, дошло, наконец, до Воротынского! Кажется, двое купчин какой-то товар не поделили. Бывает, усмехнулся боярин.

— Так… — хотел было уже сказать, чтобы ехали дальше, как передумал. Решил посмотреть, что это за товар такой. Все-таки не каждый день купцы дерутся. — Стенька, пошли, поглядим.

Слуга прыжком слетел с козлов и, выхватив, деревянную дубинку, пошел вперед, в сторону толпы. По бокам от боярина встали спешившиеся стрельцы. Таким клином, раздвигающим толпу, они и вышли к двум дерущимся.