– Но тогда, верно, имеется невеста?
Теперь граф сделался уже пунцовым. Капельки пота выступили у корней волос, и лицо его окаменело.
– Вообще-то я помолвлен, но… нас с Дэлией обручили ещё в детстве, и нашего согласия никто не спрашивал. Сейчас мы видимся довольно редко. Знаете ли, благородная леди, обычно я очень занят… времени совсем нет. Это всякие там паркетные шаркуны могут позволить себе появляться на придворных балах и очаровывать дам, а моё дело – охрана границ Ангелина. На востоке давно уже неспокойно, Зира поднимает голову.
Зира, Зира, эта волшебная страна, полная наваждений и чудовищ! Земля благовоний, ядов и убийц…
Мысленно юноша был там, на страшном востоке, картины которого были ещё слишком свежи в его памяти.
– Кто поднимает голову?
– Извините, леди Алиса, я забыл, что вы иностранка. Зира – Болотное государство. Соседи наши, чтоб их… Прошу прощения. Мы только что оттуда. Знаете, я боюсь, что мне до самой смерти будут сниться змеиные ямы с тухлой водой.
Молодой командир нахмурился и замолчал. Уздечка свободно повисла в его руке, и конь, предоставленный сам себе, пошёл шагом. Дурное настроение нахлынуло тошнотой. Поход, из которого он должен был вернуться со славой, окончился не то чтобы совсем провалом… и не то чтобы по его вине… но неудачей. Неудачей, скажем так. Он скрипнул зубами. Если бы только его послушали! Если бы.
Это был не обычный разведывательный рейд, а настоящая карательная войсковая операция с проникновением на территорию врага, с разорением неприятельских поселений и уничтожением жителей. Набег предпринят был в отместку за подобные же прошлогодние вылазки Болотных, о них красноречиво свидетельствовала выжженная приграничная полоса.
Кампания вышла длительной и тяжёлой, обратно возвращалась горстка тех, кто уходил. Кристиан невольно поморщился, вспоминая затяжные битвы с зиранцами в их странных плавучих городах, воинов увязших и захлебнувшихся, потерянных и отставших… Засады, потаённые «секреты» на деревьях, тучи ос над раздутыми лошадиными трупами… Обычно полное окружение войска делает отступление… как бы это выразиться без мата… несколько утопичным. Сколько народу полегло, когда их там замкнули в кольцо и роем летели отравленные стрелы и ловчие паучьи сети…
Он угробил почти всю пехоту и половину конницы. Обоз с ранеными тоже остался там, в болотах Зиры, где пузырятся и дрожат гиблые топи, где в трясине по грудь вязнут могучие равнинные тяжеловозы, где под душным пологом неподвижных лесов стелется ядовитый туман, и цветут белые лотосы – ненюфары…
И зачем только ему навязали эту сотню лучников, когда им не во что было даже упереть свои длинные луки? Когда почва прогибается и чавкает под ногами, когда нет сухого места, чтобы поставить ногу и нечем дышать? Лучники эффективны только если их тысяча, две тысячи, пять тысяч, да на открытом пространстве, да коли их разместить на холме. Вот тогда, когда в воздух взметнутся пятьдесят тысяч стрел в минуту, тогда и увидим, чья будет победа. А так его крохотное войско затерялось, растворилось в зелёном море. Люди пропадали на ночных бивуаках, люди пропадали днём, отойдя на десять шагов по нужде. Сверху, с деревьев на них бросались то ли животные, то ли растения, и воины исчезали. Ратники мёрли, как мухи, от неизвестных болезней и тряслись в лихорадке от болезней известных: малярии, дизентерии, зу-зу.
Если бы его послушали, то всё окончилось бы совсем по-другому, думал он. Ведь не хотел он связывать себя чёртовой пехотой, не хотел! Вести с почтовым грифоном могут лететь быстро – так быстро, как несётся грифон. Скорость же армии определяется скоростью самой медленной её единицы – скоростью последнего уставшего солдата, и они ползли как беременная гусеница по меткому выражению лейтенанта (тот был из худородных, среди высшей знати не вращался, поэтому речью отличался сочной и по-простому образной). Кристиан не знал, бывают ли гусеницы беременными, но с формулировкой был полностью согласен. Они ещё топтали траву своих окраин, а молва уже бежала впереди них. День за днём двигались походным строем, наскоро ели, быстро пили. Сотни стальных башмаков поднимали пыль до небес, лица чернели от усталости. Они измотались ещё на марше.
Ах, если бы вот на лошадках, на лошадках – да по сёлам, по деревенькам, что хищные зиранцы повыставили на чужой ангелинской земле! Пустили бы им «огненного змея», подпалили хвосты – и враз на пики повздевали бы, а остальных «в палаши» положили. И домой.
А тут… Сунулись вглубь, стволы принялись валить, гати мостить, да и полегли там все, даже могучие полевые луки не помогли. Вьючных лошадей совсем не осталось. Припасов тоже. А пехтура завязла. Застряла, потонула, не выбралась. Господь милостив, сами еле ноги унесли – лошадки спасли. Лошадки вынесли, родимые.
Он погладил шелковистый круп коня.
Всего-то и надо было проучить Болотных, отогнать за пограничные столбы обратно. Так нет же! Порешили седые генеральские головы устроить показательное выступление, но ведь нет ничего страшнее взбесившегося барана. Вот бараны и послали других баранов на убой. Ещё спорили, слюной брызгали, дескать, как воевать без пехоты? Кто проложит своими телами путь славной офицерской коннице? Кто настелет гати, вырубит деревья, кто на карачках поползёт вперёд с криком «За Ангелин!»? А теперь… Что люди-то скажут? Как в глаза всем смотреть? И тётя…
И ведь никто, никто не понял, что там не выручил бы даже огонь: что может загореться в этих проклятых, пропитанных влагой джунглях, когда вода струится даже по стволам деревьев? Только, пожалуй, помогла бы армия драконов с их волшебным пламенем, пожирающим всё на свете… Вот только армии драконов не бывает, эти могучие существа слишком малочисленны. А если бы и нашлась такая армия, то Уранией правили бы не люди-короли, а короли-драконы…
Кристиан задумался так глубоко, и мысли его были так горьки, что очнулся только тогда, когда Алиса спросила:
– На востоке эта Зира. А дальше?
– А дальше – больше, – буркнул он. И спохватился:
– Простите, леди, наверное, я не слишком вежлив. Там Ифрис.
Она сочувственно покивала.
– Судя по вашему тону, это тоже опасная страна, да?
Он не ответил.
«Вероятно, не стоит спрашивать, был ли поход победоносным. Комментарии, как говорится, излишни. Бедный мальчик!»
Он разжал губы лишь после того, как Алиса произнесла: «По-моему, подъезжаем, граф».
– Знаете, леди, я вам вот что скажу: денно и нощно благодарю я Господа Бога только за одно – что мы не граничим с Ифрисом.
* * *
Снежно-белый мрамор сиял на солнце из-за бесчисленных серебряных прожилок. Тройное кольцо зубчатых стен, каждое из которых было выше предыдущего, опоясывало замок; в глубоком рву мёртво стояла тёмная вода, которую шлюзы нагнетали из Нервы. Сейчас большой подвесной мост на толстых цепях, предназначенный для всадников и повозок, был опущен, а ворота, окаймлённые барбаканами, куда могли въехать верховые по четверо в ряд, распахнуты. Маленькая же дверца потерны оказалась заперта, а дополнительный мостик для пешеходов находился в поднятом состоянии.
Бальд просигналил в рожок, и дозорный на башне замахал флажками. Пронзительно запели трубы, приветствуя их небольшую армию, золотой грифон на знамени воспарил в небо, свидетельствуя, что хозяин вернулся домой.
По железному мосту процокали копыта, и отряд очутился в проходе под длинными сводами ворот. Алиса втянула голову в плечи, проезжая под решёткой самого устрашающего вида – так и чудилось, будто та готовится упасть и пронзить своими жуткими зубьями!
Скоро они очутились внутри первого кольца. Ворота во втором кольце стен сделаны были не против первых, а на значительном удалении вправо, а в третьем кольце – опять правее, так что потенциальный враг, вознамерившийся осадить замок, попал бы в сложное положение. Даже если нападающие прорвали бы первое кольцо, то они оказались бы в ловушке между двумя стенами, из которых вторая была гораздо выше первой. Добравшись по узкому проходу до следующих ворот, противник, даже сломав их, встретил бы новое кольцо, ещё выше, и опять вынужден был бы бежать вдоль обода стены дальше… И всё это под тучей смертоносных стрел, градом камней, сбрасываемых защитниками крепости, и под водопадами кипящей смолы и расплавленного масла! Да, замок выглядел почти неприступным. Почти – потому что порой находились армии, столь многочисленные, что могли позволить себе воздвигнуть горы из трупов собственных бойцов и пройти по ним, как по мостам, и никакие рвы и стены не были им помехой.
