Хватаюсь за него, накрывая рукой, будто это может как-то остановить его. Нет, пожалуйста, не надо! Мне осталась всего пара дней до того, как я смогу войти в пещеру. А потом… Я стараюсь не думать, что потом, потому что не верю, что в один миг смогу выкинуть из своего сердца Рэгвальда.

Но любит ли он меня, настоящую Айлин? А если любит, что означала та сцена с Делирией? И почему он так настойчиво преследует меня-Селену? А что если на секунду допустить, что он узнал меня?

От этой мысли сердце радостно заходится в груди, я судорожно вдыхаю, понимая, что до этого не дышала. Но к чему? К чему эти напрасные надежды?

Если бы он меня узнал, ни за что на свете не дал бы мне права выбора. Муж же четко мне дал понять, что я не решаю: сказал, что я принадлежу ему, значит, это так, и никак иначе.

Когда я вспоминаю фразу, приговором прозвучавшую из его уст: «И что бы ни случилось, ты моя. Ты всегда будешь моей», — кокон времени, обволакивающий нас, будто лопается.

Снова звучат шаги, которые удаляются от моей комнаты, а по щеке бежит слеза. Двигаюсь будто в полусне. Достаю из шкатулки кулон, который мне дарил Рэгвальд, и который я на днях снимала перед тем, как готовить зелье. Надеваю его себе на шею и прижимаю к груди, как будто вместе с ним рядом остаются только самые хорошие воспоминания.

Достаю из-под кровати браслет и кладу его на туалетный столик. Забираюсь в постель и натягиваю одеяло до самого подбородка, а потом еще долго не могу уснуть, прислушиваясь к тому, не послышатся ли шаги за дверью, не придет ли ко мне незваный гость.

Весь завтрак я сижу как на иголках. Еще немного, и станет ясно, подействовало ли зелье, вернулась ли человеческая ипостась к Дикому, или все наши усилия были бессмысленны.

Чтобы хоть немного отвлечься и перестать подгонять время, я выхожу в парк. В этот раз я решаю не идти вглубь, а пройти по самой окраинной аллее, вдоль поздноцветущих кустов, изгороди из каменного забора, увитого плющом. Здесь нет такого громкого переливчатого пения птиц, как в глубине парка, но и разговоров людей, точнее, оборотней, так же, как я, ожидающих результата, не слышно.

Чуть поодаль слышится звук ручья. Не выдерживаю и отказываюсь от первоначальной идеи не заходить вглубь. С радостью иду на звук льющейся воды. Это оказывается искусственная полянка с каменистым замшелым берегом в тени высоких деревьев с густой кроной.

Присаживаюсь на один из камней и опускаю пальцы в ледяную, невероятно бодрящую воду. Она то и дело сверкает в редких хулиганистых лучах солнца, которые умудряются пробиться сквозь ветви деревьев.

Пахнет влажной почвой и свежестью. Набираю в ладонь воды и подношу к губам, утоляя жажду.

— Ну как, готова ощутить на себе справедливое наказание? — раздается рядом знакомый женский голос.

Из тени деревьев на другой стороны ручья выходил леди Стрейт. Осунувшаяся и немного бледная. Дрожащей рукой она отводит растрепавшуюся прядь волос за ухо и немного безумно улыбается.

— И вам доброе утро, леди Стрейт, — Я замираю, внимательно глядя за ее движениями.

Убежать я точно успею. Но есть ли смысл в этом? Она явно хочет не физической расправы, она хочет уничтожить мою репутацию в глазах Керни.

— Доброе? — женщина будто бы даже скалится, и я уже сомневаюсь, что успею убежать. — У меня уже несколько дней добрым оно не бывает. А все из-за тебя.

— Леди Стрейт, вы заблуждаетесь, — как можно спокойнее пытаюсь говорить я. — Я вообще ничего не делала такого, чтобы испортить вам жизнь.

— Ты появилась тут! Вот что ты сделала! Если бы не ты, то мы бы с Керни уже объявили о помолвке.

В глазах Моники горит безумный свет. Ощущение, что ее зверь вот-вот вырвется из-под контроля.

— Но ничего, я уже отправила письмо Керни с доказательствами — с твоей перепиской с местным середнячковым магом, который по твоему заказу нарушил охрану портала. И… Все! Лазутчица от драконов испортила праздник оборотням. Тебя тут же приговорят к самой унизительной казни!

Моника делает несколько шагов ко мне. Ее начинает трясти. Я встаю с камня и пячусь, оглядываясь, группируясь, собираясь сбежать. Хотя теперь я понимаю, что шансов у меня как раз почти и нет.

— Мага нет, свидетеля нет, — она облизывает губы и обнажает длинные хищные клыки. — Впрочем. Я тебя предупреждала, чтобы ты не стояла на моем пути к Керни? А теперь конец и тебе, и твоему нерожденному отродью. Я хочу крови.

Она в прыжке превращается в белую, с черным хвостом лису. Я даже не успеваю сгруппироваться, из тени деревьев выскальзывают две тени — одна сбивает оборотницу, а другая заслоняет меня, и я оказываюсь в защитном коконе знакомых рук

Уткнувшись в широкую грудь и вдыхая родной запах, я не вижу ничего, что творится снаружи. Слышу сначала рык, потом скулеж, а потом раздается твердый, строгий голос Керни:

— Леди Моника Стрейт, вы обвиняетесь в клевете, попытке взлома портала и нарушении воли богов. Вы предстанете перед судом.

Вместо скулежа слышу женские рыдания:

— Это все она! Она опоила тебя чем-то, околдовала! Керни, — всхлипывает Моника. — Ты же знаешь меня с самого детства, неужели ты поверишь не мне, а какой-то проходимке?

У меня замирает сердце, а я вся напрягаюсь, что же скажет песец? Кому все же поверит?

— Заберите ее, — командует Керни, и я слышу шуршание кустов.

Под обиженные, отчаянные, разъяренные вопли Моники, ее уводят.

— Господин Рэгвальд, я обязан выразить вам свою благодарность. Я ошибочно не замечал странностей в поведении Моники, считая ее близким другом, — в голосе Керни горечь и в то же время стальная уверенность в том, что он говорит. — Если бы не вы, могло случиться непоправимое.

Я только теперь осознаю, что прижимаюсь всем телом к телу Рэгвальда, черного дракона. Меня накатывает понимание, как это выглядит со стороны. Я, беременная вдова, обнимаюсь с чужим мужем. Стыд!

Хочу отдалиться, высвободиться из рук Рэгвальда, но он не позволяет этого сделать, лишь сильнее прижимая к себе.

— У меня, к сожалению, были только косвенные доказательства, — жестко говорит дракон, и его низкий голос вибрирует в его груди, прямо у моего уха. — Но нанятые мной люди наблюдали за леди Моникой и заметили, что она, вопреки вашему приказу, вернулась в замок. И я рад, что вы прислушались ко мне.

Так… Значит, я обязана этим внезапным спасением Рэгвальду? Он даже нанял ради этого специальных людей? А искать жену он и не собирается?

Потрясающе!

Ах! Меня осеняет мысль, от которой буквально подкашиваются коленки. А что если… Амулет… Как вчера…

Пользуясь тем, что Рэгвальд занят разговором с Керни и продолжает прижимать меня к себе, чуть-чуть оттягиваю ворот. Он никак не поддается. Я тяну чуть сильнее, пока, наконец, не получается заглянуть в образовавшуюся щель. Меня словно прохладной водой в летний зной окатывает облегчением.

Если сияние и есть, то совсем незаметное. Рэгвальд если и почувствует что-то, может списать на ошибку. Значит, маска Ника и метка проклятого бога все еще соперничают друг с другом и вечернее сияние было временным ухудшением. Хоть бы продержаться до завтрашней ночи!

— Леди Селена, — Керни обращается ко мне. — Я… Теперь я понял ваши намеки. Не понимаю, как мог не замечать столько лет…

Наконец, Рэгвальд расслабляет руки, я могу сделать хотя бы шаг от него. Он скользит внимательным, изучающим взглядом по мне, оценивает и, кажется, остается доволен осмотром.

— Все хорошо, Ваше Величество, — грустно улыбнувшись, отвечаю я. — Иногда самые близкие люди могут сделать больнее всего.

Бросаю взгляд на Рэгвальда. Он хмуро глядит куда-то мимо меня: брови сведены, а между ними — жесткая складка, на виске пульсирующая жилка, а в золотых глазах с вертикальным зрачком боль и тоска. Неужели задумался о том, что сделал?

Качаю головой, смотрю на выход из парка, а потом обращаюсь к песцу.

— Ваше Величество, позвольте, я дойду до Дикого? Он должен вот-вот очнуться, — прошу я. — Если я правильно поняла леди Стрейт, то именно из-за нее он получил свое проклятие.