…

После этого сражения турнир пришлось ненадолго прервать — старшие алхимики пытались сначала сжечь несанкционированные лесопосадки, затем вырубить, затем хотя бы просто повалить. Ничего не помогало — дерево продолжало расти, преспокойно заращивая все новые и новые раны.

— Давайте я, — со слегка презрительным выражением лица предложил Уильям, выходя в центр поля.

— Ну, давай, коль не шутишь, — рассмеялся конеподобный учитель, имя которого Марина безнадежно забыла. — Мы тут вчетвером справиться не можем, а ты, значит, самый умный?

Уильям фыркнул и направил ладонь в сторону все еще растущего тополя. В следующее мгновение из ладони вырвался белесый поток. Дерево затрещало, его рост замедлился. Ветки и ствол покрыло изморозью, а спустя еще десять секунд в центре поля остался лишь ледяной памятник искусству Леама. Расти он перестал и лишь дышал во все стороны холодом.

— Впечатляет, — признал конеподобный мужчина, почесав в затылке.

— А теперь вот так, — сказал Уилл и резко пнул по стволу.

Раздался мелодичный звон, и дерево осыпалось мириадами сверкающих осколков. Толпа, пронаблюдавшая все это, разразилась аплодисментами. Уилл сдержанно поклонился — в кои-то веки, убрав с лица выражение самодовольства. Марина хмыкнула. Похоже, Уилл зачем-то решил копировать Ксавьера. Впрочем, понятно зачем: чтобы казаться представительным.

Осколки дерева торопливо смели с площадки, испачканный зельями щебень заменили на свежий и на центральной линии поставили две новых деревяшки.

— Уильям Цеперти и Финеус Мэйгрин! — громко объявил проректор. — Последняя и самая ожидаемая схватка на сегодня. Прошу участников занять свои позиции!

Уилл и Финеус, не удостоив друг друга и взглядом, встали на свои места. Развернулись, положили руки на первый бутылек и замерли в ожидании команды. И зрительные ряды тоже замерли. А Марина так и вовсе подалась вперед: теперь ей вдвойне хотелось, чтобы Уилл обставил младшего Мэйгрина!

— Раз, два, три, начали! — скомандовал проректор из центра поля и едва успел отскочить, как к центральной линии полетели пузырьки. Точнее, один полетел, а второй покатился, запущенный по земле.

— А что, так можно было? — непроизвольно вырвалось у Марины при виде того, как откупоренный пузырек Уилла, не пролив ни капли, проскользил носиком вперед к самой деревяшке, тюкнулся в нее, затормозил, а вся жидкость по инерции выплеснулась наружу. Маячок при этом оказался сбит.

— Ах, какой опасный ход! — прокомментировал это действие проректор. — Уильям Цеперти, некогда юная звезда Академии, решил пожертвовать штрафным баллом, но укрепить свой маячок! Что же он нам подготовил? Хах! Да это же обычный клеевой состав, усиленный магией!

Уильям никак не отреагировал на насмешку. Вопреки сказанному, даже Марине стало ясно: лежащая плоско, деревяшка приклеится к камням надежнее, чем стоячая. К тому же, клеевой состав оказался с сюрпризом: коснувшись камней, он запузырился и принялся шипеть и вспучиваться, надежно фиксируя деревяшку к земле.

— Уильям Цеперти использует свойства породы для своей реакции, — не смог не отметить проректор. — Талантливый ход. Однако его нельзя назвать изящным. Давайте же посмотрим, как справился Финеус Мэйгрин, сын достопочтенного господина Мэйгрина!

Противный дядечка поднялся со своего места и с мерзкой улыбкой раскланялся всем вокруг, как только его назвали. Марина услышала, как кто-то из магиков скрипнул зубами.

— Можно я сбегаю и карету ему попорчу? — попросил без особой надежды Крис. — Когти так и чешутся.

— Сиди! — одернула его Марина. — Побеждать надо честно, красиво и у всех на виду. А кареты царапать — это мелко и недостойно нашего потрясающего класса.

— Да, — хмыкнул Амадеус. — Подлые ходы — это не про нас. Никакого обмана. Никаких ночных ловушек лесу и эффекта неожиданности!

— Долго еще обижаться будешь? — укорила его Марина, хотя уже поняла: раз Амадеус об этом говорит, значит, от настоящих боевых действий отказался, и теперь будет только бухтеть и переругиваться.

— Денег жалко, — буркнул он.

— Сделай душ для нас всех, и я заплачу вдвойне, — пообещала Марина, уже примерно понимавшая, какими деньгами владеет и готовая расстаться с их частью во имя комфорта и гигиены.

Она бы давно уже дала это задание кому-нибудь из магиков, но подозревала, что недостаток образования сильно скажется на качестве результата. Тот же Еж даже писал с трудом, а слово «чертеж», наверное, даже не знал. А вот Амадеус…

С тех пор, как Марина узнала о его особом статусе, ей не раз приходило в голову использовать это. Амадеус был старше остальных, а значит, до того, как вылететь из родной страны, наверняка успел получить нормальное образование, как и любой другой уважающий себя аристократ. И если уж кому и надо было давать задание на проектирование душевой, то ему.

— Я вам не батрак какой-нибудь, — буркнул Модька, однако явно задумался. Марина слышала, как они с Шессером поругались из-за денег, и, похоже, демон испытывал душевные муки, что так низко пал — обокрал друга.

— Да! — заорали магики вокруг, а Марина спохватилась: неужто пропустила финал схватки?!

Но нет, Уильям всего лишь попал каким-то огненным составом в дощечку противника. Та моментально вспыхнула и принялась обугливаться, норовя рассыпаться в прах за минуту-две. Судя по реакции зрителей уничтожение маячка засчитывалось здесь за выигрыш.

Финеус не стал спасать свою деревяшку — то ли не имел ничего для тушения, то ли придерживался стратегии блиц-крига. Как бы то ни было, вместо этого он сосредоточился на уничтожении маячка противника: открыл сразу несколько зелий, торопливо перевязал их пояском и бросил всю связку от груди, как баскетбольный мяч.

— Вот это бомба! — громко и нервно завопил проректор, явно переживая за такой неосторожный ход ученика. Шутка ли: вышвырнуть сразу все свои зелья!

Но Финеус не психанул, он все продумал: «бомба» хоть и не сбила маячок Уилла, но зато точно попала в цель и надежно облила ее целой кучей разнообразной бурды.

Уильям тоже не сидел, сложа руки, и теперь одну за другой запускал в своей оригинальной «ползучей» технике бутылочки.

Что тут началось! Сильнейшие зелья двух самых талантливых магов Академии смешались в одну кучу и принялись взаимодействовать: шипеть, трещать, рассыпать искры, стрелять во все стороны раскаленными камнями, плеваться кислотой, испускать клубы дыма, свистеть и грохотать! Зрители повскакивали со своих мест, а преподаватели, стоявшие по углам поля, торопливо растянули щиты.

— Молодые люди, что вы натворили! — возмутился проректор, когда два мага, кашляя, торопливо покинули «поле боя».

— Правилами… кха-кха… не запрещено… — кое-как просипел Уилл, наглотавшийся дыма.

— Побеждает сильнейший! — подтвердил Финеус, стоя на одной ноге: вторая была располосована до крови шальным выстрелом.

Но увы, разочарованы оказались оба.

Когда ядовитый дым, наконец, удалось безопасно устранить, выяснилось, что в центре поля, кроме вонючей лужи, нет ничего. Вообще ничего.

— Эм-м… — протянул, растерявшись, проректор в полной тишине. — Оба маячка уничтожены. И так как уничтожение маячка означает проигрыш, то…

Тельпе замялся. У него явно не поворачивался язык сказать, что оба проиграли, ведь это означало признать проигравшим своего лучшего ученика!

— Давайте оставим решение на усмотрение судей, — наконец, со вздохом сказал проректор, снимая с себя эту ответственность.

Судьи покивали и развернулись друг к другу, а народ вокруг, наконец, отмер и загалдел, обсуждая увиденное. Все-таки, этот этап Игрищ был довольно зрелищным, и Марина, наконец, поняла, зачем сюда стекается так много народу. И только одна вещь так и осталась для нее загадкой:

— Профессор Мадиер, а почему Алхимические игрища проходят в начале года? — спросила она старого преподавателя, который пришел поболеть за Леама. — И почему учебный год начинается на стыке весны и лета?