Леам только вздохнул ему вслед, понимая, что крыть-то, собственно, нечем.

— Да мне плевать, — стоял на своем лавочник. — С магиками не торгуюсь. Или бери, или проваливай!

Леам сгорбился и еще раз пересчитал свои средства. И по его отчаянному выражению лица Марина поняла — не хватает, но очень надо.

Глянув на россыпь алхимических штуковин в стеллаже и на прилавке, она сразу поняла, в чем тут дело. Похоже, Леам, как и Уильям, пришел за расходниками для соревнования.

— День добрый! — обратилась Марина к лавочнику с нежной улыбкой, оттеснив подростка. — Мне то же самое, что и этим двоим.

— О, у Вас тоже кто-то в семье будет принимать участие в Игрищах? — залебезил лавочник, мигом меняя свой настрой и принимаясь суетиться.

— Ага. Сын, — нагло ответила Марина, пользуясь тем, что выглядит сегодня лет на сорок.

— О, удачи Вашему сыну, — отозвался лавочник, вынимая из-под стола большой котел с прикрепленным снизу устройством — похоже, примусом — и принимаясь складывать в котел предметы помельче. — В этом году призом племенной бычок из герцогских угодий.

Марина от такого приза немного обомлела.

«А чего еще ждать от местных соревнований? — логично рассудил внутренний голос. — Айфонов? Почетной грамоты от Министерства образования? Бонусного балла при поступлении в МГУ? Эта вся движуха явно имеет целью обогатить герцогство за счет туризма. Для того старый герцог Академию, похоже, и заграбастал. И одаривает победителей, чем не жалко».

Марина мысленно покивала. Не факт, что это было так, но как вариант — возможно.

— Дорогая, ты уверена, что хочешь купить эту рухлядь? — неожиданно сказал Ксавьер, встав рядом с ней и презрительно глянув на товар. — Такими весами только зерно для кур отмерять. Заряд в защитном корпусе едва-едва теплится, а в концентраторе, наверное, половина объема кристаллизовавшимся мусором занята.

— Не знаю… д-дорогой, — отозвалась Марина, офигев от такого резкого перехода, но все же сообразив подыграть, коль скоро и ей подыграли. — Просто подумала, что надо бы сделать подарок… нашему мальчику, раз уж он решился участвовать в Игрищах.

— Я так и понял, — кивнул Ксавьер, а Леам, кинув на Марину недоверчивый взгляд, торопливо прикинулся ветошью и скользнул назад, чтобы не раздражать лавочника своими ушами.

— Но тогда и нужно было все новенькое покупать, — продолжил Ксавьер. — А здесь старье какое-то, для вида войлоком отполированное. Давай в проверенной лавке купим.

— А-а-а! Так вам все новое нужно! — чрезмерно активно затарахтел и разулыбался лавочник, торопясь отбить хлеб (а то и постоянных покупателей) у конкурента. — Так бы сразу и сказали! А то вы заказали — «как ребятам». А это ж студентишки глупые были, неопытные. Таким хороший товар давать — только зря портить.

Марина периферическим зрением увидела, как Леам обиженно сложил руки на груди.

— Сейчас-сейчас, одну минуту! — лавочник закрутился деловитым вихрем. — Походный набор алхимика — самый что ни на есть лучший. Я ж вам такое подберу — еще год потом мою лавку всем друзьям хвалить будете! Я потому и продаю всякий хлам первым делом, чтобы знающим покупателям только самое лучшее оставить! Вот, как Вам, господин?

Он заискивающе уставился на Ксавьера, пододвинув ему блестящую гору вещичек, даже на Маринин неопытный взгляд куда более качественных, чем предыдущее барахло.

— Поди, втридорога? — Ксавьер сурово сдвинул брови и поднял поближе к глазам какую-то штуковину, то ли правда проверяя ее качество, то ли только делая вид.

— Нет-нет, что Вы, господин! Это я магику премерзкому загнул, чтоб неповадно было у добрых людей хлеб алхимический отбирать. А Вам по родной цене отдам. Даже и скину чуток: очень уж вы мне понравились — такая милая пара!

Марина смутилась и огляделась, не наблюдает ли кто из магиков за этим спектаклем. Но рядом был только Леам, а тот был мальчик умный.

Ксавьер принялся торговаться. А Марина — недоумевать. Все участники процесса — даже те, что пристроились за ними в очереди — почему-то не возражали против занудного выклянчивания скидки.

Ксавьер снова и снова находил причины, чтобы раскритиковать товар. Лавочник же, в свою очередь, вертелся, как уж на сковороде, чтобы либо объяснить, что претензия необоснованна и опровергнуть ее у всех на виду, либо хотя бы скинуть не слишком много. Марине было ужасно неловко и хотелось подергать скрягу-Ксавьера, чтобы отстал уже от несчастного лавочника.

«Он же твои деньги пытается сберечь, дура, — укорил ее внутренний голос. — Ты бы в жизни не додумалась поторговаться».

«А зачем? — не поняла Марина. — Если лавочник выставляет за товар какую-то цену, то не с потолка же она берется? Зачем так унижаться?».

«А затем, что здесь это в порядке вещей, — возразил ее невидимый собеседник. — Да и про цены с потолка… Вспомни себестоимость попкорна и стоимость его в кинотеатрах».

Марина вспомнила и сразу безоговорочно приняла позицию внутреннего голоса: ее всегда возмущали ценовые накрутки на «сопутствующие товары». Как будто не в кинотеатр идешь, а в ресторан. И даже поторговаться нельзя: либо плати, либо уходи, вонючая нищенка.

— Дорогая? — вырвал ее из задумчивости голос Ксавьера. — У тебя ведь есть деньги с собой? А то у меня только ассигнации.

— А? Что? Да-да, — не сразу сообразила Марина, что он имеет в виду. — А сколько надо? Я что-то отвлеклась.

— Четыре монеты, — сказал Ксавьер.

Марина протянула деньги лавочнику, за время разговора как будто уменьшившемуся в размерах и неприятно лебезившему. Тот с поклоном их принял, отсчитал сдачу и протянул ей обратно, любезно завернув деньги в обрывок чистой тряпицы, чтобы незнакомая леди в учительской форме не пачкала свои ухоженные ручки.

Ксавьер же тем временем взял полный котел за ручку, сдержанно поблагодарил лавочника и, снова предложив Марине локоть, неспешно пошел дальше по улице.

Марина почему-то ждала, что он развернется и демонстративно вручит покупки Леаму. Но нет, похоже, Ксавьер решил играть роль до конца. Действительно, зачем бесить лавочника, сразу раскрывая обман? Вдруг еще доведется у него что-нибудь покупать. Хотя, конечно, у всех на глазах реабилитировать незаслуженно обиженного Леама Марине хотелось нестерпимо.

— Держи, — Ксавьер вручил парню покупки, только когда они с Мариной скрылись за поворотом, и приотставший эльфенок, наконец, нагнал их. — Это все, что было нужно?

— Да-да, — закивал парень. — Спасибо. Даже не знаю, как вас обоих благодарить. Ах, да, вот деньги.

Он протянул Марине горсть монет: не таких, какие ей передали от ректора, а помельче, погрязнее и с почти стертыми символами.

— Оставь, — улыбнулась она, припомнив, как Леам их пересчитывал. — Считай, что это мой вклад в твое участие в Игрищах.

— Но я же могу и не выиграть, — смутился парень.

— Главное — не победа, — ответила Марина. — Главное — участие наравне со всеми. Один год над тобой посмеются, другой. А дальше привыкнут. И привыкнут к мысли, что в Игрищах теперь участвуют и магики.

— В таком ключе я об этом не думал, — признал Леам, а Ксавьер по своей излюбленной привычке скупо приподнял одну бровь, но никак не прокомментировал Маринину философию.

— Увы, серьезные социальные проблемы мановением волшебной палочки не решаются, — вздохнула Марина. — Так что улыбаемся и пашем.

Мужчины переглянулись: последняя фраза явно показалась им странной.

***

— Кажется, девочек мы потеряли, — сказала Марина.

— Да нет, Флокси и Касси вон там, — ответил Леам, с трудом освобождая одну руку от покупок, чтобы указать на прилавок с лентами.

— Я имею в виду сестер, — Марина кивнула на валькирий, прижавшихся к огромной клетке. В клетке стоял здоровенный мужик, раскачанный не иначе, как на анаболиках, и бил себя кулаком в грудь, показывая всем, какой он крутой и, видимо, призывая желающих сразиться.

— Кристел! Бристел! — строго окликнул девиц Ксавьер.

— Ну, самую чуточку! — простонала Кристел, а Бристел и вовсе не отреагировала, жадно пожирая глазами лоснящееся маслом загорелое тело.