— Наверное. А что?

Склонив голову, Дима смущённо уставился на свои руки и нервно шаркнул ногой. Вздохнув, он признался:

— Вова украл куклу, которую бабушка связала. Она уродливая и страшная, и мне вообще не нужна… Я не играю в куклы! — заявил он и насупился, словно приготовился защищаться. Поняв, что я не собираюсь над ним издеваться, Дима продолжил: — Но это же бабушка связала. Она пряжу могла на шаль потратить, а потратила на куклу! Как я ей скажу, что её потерял?

— Скажи честно, что Вова её забрал, — посоветовал я.

— Нет. Меня будут называть стукачом.

— И что ты предлагаешь?

— Я видел, куда он её спрятал, — Дима махнул рукой вправо. — Под забором есть дырка… Её Вовкина собака выкопала. Кавказская овчарка! Злющая была, кошмар просто! На всех кидалась, и её на цепь посадили. А она потом с цепи сорвалась и Вовку покусала. Собаку усыпили, а лаз под забором так и не засыпали. Рядом с той дыркой стоит сарай почти как наш дом, только с целой крышей. Вовка закинул куклу в сарай и закрыл на замок. Большой такой, навесной. Я пытался взломать… — Дима покопался в карманах и достал тонкую проволочку. — Но не получилось. Поможешь?

— Помогу, — я кивнул, и воодушевлённый Дима помчался за дом.

Я последовал за ним, слепо уставившись в тёмный курчавый затылок. Если взять камень и ударить прямо по маковке, то Дима умрёт быстро и почти безболезненно. Свидетелей нет, его смерть можно свалить на Демонов. И Людоед точно никогда не появится. Я со злостью прикусил губу. Да провалиться мне в Преисподнюю! Я никогда не убивал детей и не собираюсь становиться детоубийцей сейчас. Даже из благих побуждений.

— Вовкины родители до пяти на работе, — сообщил Дима и нырнул под забор. Высоченный, железный, с кольями сверху.

Я последовал за ним и очутился в просторном дворе, выложенным фигурной плиткой. Каждая вещь кричала о богатстве. Несколько чрезмерно кричала. Много позолоты, лепнины и красивых, но безвкусных безделушек. Сарай и правда был размером с домишко Димы. Цифровой навесной замок сломался легко и без лишнего шума. Клац! — и развалился на две части.

— Где же она… — Дима распахнул дверь и, прищурившись, всмотрелся внутрь. — Ага! Нашёл!

— Позвольте узнать, молодые люди, что вы отыскали в моём сарае? — в приоткрытое окно выглянула женщина в розовом халате с пуховой оторочкой. Дима дёрнулся к лазу, и она процедила: — Стоять, болваны. Я не слепая идиотка. Я знаю, кто вы. Если сбежите, вам же будет хуже.

Дима побледнел как снег и жалобно протянул:

— Пожалуйста, отпустите нас… Мы больше не будем!

— Конечно, не будете, — женщина отошла от окна и через пару секунд вальяжно вышла из дома. Она взяла с перил на крыльце пачку сигарет и закурила. Глубоко затянувшись и выпустив облако дыма, она приблизилась, наклонилась и дыхнула табачным духом нам в лица: — Мой Вовочка тебе одолжение сделал. Нормальные мальчики должны в казаки-разбойники играть, а не в это, — она с пренебрежением щёлкнула пальцами по вязаной кукле. — Пойдёмте, поговорю с твоим папашей.

— Он меня убьёт, — всхлипнул Дима. Достаточно было посмотреть на его дрожащие губы и покрасневшие глаза, чтобы понять: он не притворялся. Он до смерти боялся собственного отца.

— Пропустишь пару недель школы, — хмыкнула дамочка. — В прошлый раз месяца хватило, чтобы оклемался?

— Тридцать четыре дня, — поправил Дима и смахнул слёзы с чумазых щёк. — Нога долго срасталась.

Придётся мне погостить у бедолаги и сделать внушение его отцу. Всё чудесатее и чудесатее. Судьба — ироничная сучка. Ну… то есть штука.

Никогда бы не подумал, что буду защищать Людоеда. Я подтолкнул его локтем в бок и, когда он повернулся ко мне, прошептал одними губами: «Всё будет хорошо». Дима через силу улыбнулся, но тут же скривился и тихонько заплакал.

Мы вышли на улицу. Женщина остановилась и, затянувшись, пояснила:

— Не люблю курить на ходу.

Её предпочтения сыграли с ней злую шутку: пока она докуривала сигарету, к моему дому подъехало такси. Из машины вылезла мама. Таксист помог ей вытащить чемодан из багажника и галантно поцеловал ей ручку. Мама весело о чём-то с ним щебетала, пока краем глаза не заметила нашу компашку. Она замолкла на полуслове и повернулась к нам. Вовкина мамашка подавилась сигаретным дымом, затушила бычок и воровато спрятала в кулаке. Что-то сейчас будет… Я прям ощутил, как над нами собираются грозовые тучи.

— Что происходит? — мама поставила пакеты с продуктами под нашу калитку и подошла к нам. Её волосы под светом закатного солнца пылали как жаркий костёр. — Света, куда ты ведёшь детей и почему они выглядят так, будто идут на плаху?

— Потому что знают, что им всыпят по первое число! Во всяком случае хотя бы одному… Ты-то боишься на своего оболтуса даже дышать. Но тебе простительно — инвалида особо не выпорешь. А вот его, может быть, наконец воспитают.

— Что они сделали?

— Пробрались к нам во двор и сломали замок на сарае. Откуда я знаю, что они сделали бы, если бы я не увидела? У нас в сарае много дорогих инструментов. Может, мальчишка пошёл по стопам отца, — фыркнула Светлана.

— Ваша версия? — мама посмотрела на меня и Диму. — Почему вы туда полезли?

— Вова забрал игрушку Димы и бросил в сарай. Он издевался над Димой и отказывался её возвращать. Дима не хотел расстраивать бабушку. Вот мы и решили, что ничего страшного не случится, если забрать игрушку самостоятельно, — объяснил я.

Глаза мамы поражённо расширились — от её внимания не укрылось, что я больше не заикался и передвигался без костылей. Она быстро подавила эмоции и холодно взглянула на Светлану:

— В вашем роду не было грабителей?

— Нет, — растерянно ответила та.

— Тогда по чьим стопам пошёл ваш сын?

Светлана что-то невнятно промычала, но так и не смогла подобрать слов — стояла и хлопала ртом, как рыба.

— Я поговорю с детьми о том, что разногласия необходимо разрешать законным путём. Например, обращением в полицию, чтобы грабителя поймали и посадили в тюрьму, — произнесла мама.

— Как вы смеете⁈ — закричала Светлана. — Сразу видно маргиналов и преступников! Ну ничего… Пётр Василич, хоть и пьёт не просыхая, но соображалка у него до сих пор работает! В отличие от вас он ещё разбирается, где чёрное, а где белое! Может, он хоть что-то вдолбит своему непутёвому сыночку!

— Пётр Василич — алкаш, который пропил последние мозги лет шесть назад! И ты это прекрасно знаешь! — мамино лицо исказилось от ярости. Даже меня проняло. Она схватила воротник розового халата, притянула Светлану и прошипела ей в лицо: — И, конечно, ты знаешь, что Пётр Василич — кухонный боксёр, который избивает своих сына и мать. Но тебе наплевать.

— Отпусти меня, — проблеяла Светлана.

Мама покосилась на меня и Диму, улыбнулась и попросила:

— Закройте ушки, — мой новоиспечённый друг послушно заткнул уши пальцами, я же свои прикрыл ладонями для вида. Мама встряхнула Светлану и сказала: — Отпустить? Конечно, отпущу. Не таскать же мне за собой кусок дерьма. Но сначала нам нужно прояснить парочку моментов. Жизненно необходимых. Твой муж работает до десяти часов ночи. Однако каждый день, около пяти вечера, к тебе заезжает симпатичный блондин с накаченной задницей. Следующие несколько часов из твоего дома доносятся вопли орангутангов. Твой муж ещё пролезает в дверные проёмы? Рога не мешают?

— Как ты смеешь⁈ — пискнула Светлана и тут же принялась умолять: — Пожалуйста, не рассказывай мужу! Хочешь… хочешь… Я заплачу! Твоей семейке такие деньги и не снились! Миллион… Два миллиона!

— Обойдусь без подачек, — мама поморщилась. — Просто не трогай Петра Василича. И будем считать, что инцидент с игрушкой исчерпан.

— Хорошо, хорошо, — закивала как болванчик Светлана.

Мама отпустила её и пошла к пакетам с продуктами, искоса взглянув на меня:

— Пригласишь своего друга в гости?

— Дима, пойдём к нам? — предложил я.

— Ага, — он шмыгнул носом. — Только мне в семь надо домой вернуться и бабушку предупредить. Я всегда её встречаю. Она распереживается, если меня не найдёт.