Остальные к этому привыкли. Бел, по понятным причинам, нет.

— Какой смысл проектировать схему, если я могу построить ее сама? — рявкает Бел, и двое второкурсников из команды обмениваются тяжелыми взглядами. — Я не вижу, чтобы у тебя возникали какие-либо идеи.

Глаза Нилам сужаются.

— У меня много идей. Ты никогда не спрашивала.

— В какой момент я должна была спросить? Рисунок не сработал бы, поэтому я просто…

— Эй-эй, дамы, давайте сделаем шаг назад и успокоимся, — говорит Мак, перебивая нас через комнату. Обычно он работает за своим столом, пока мы проводим встречи клуба робототехники, но конфликт между Бел и Нилам, похоже, вырвал его из обычного уединения.

— Мы не были не спокойными — говорит Бел. — Эммет и Кай все время ссорятся. Как и Дэш и Тео. Мы просто говорим.

— Ладно, ладно, давайте просто попробуем поладить, ладно? — говорит Мак. — Поговорите об этом, как взрослые.

Взгляд Мака скользит по моим глазам, и он смотрит на меня так: Женщины, я прав?

Я внезапно по-настоящему ненавижу то, что на другом конце этого взгляда я.

— Бел, — быстро говорю я. — Это действительно здорово. И мне нравится идея с датчиком движения. — Но поскольку он еще не полностью закончен, ты все равно можешь разработать полную схему, верно? Мы можем проголосовать по этому вопросу на следующей неделе. Таким образом, Нилам тоже сможет предложить свой вариант, — говорю я, поворачиваясь к ней.

— Отличная идея, Тео, спасибо, — говорит Мак, но Бел и Нилам смотрят на меня так, словно хотят, чтобы подо мной проломился пол, так что я не думаю, что прав.

После тренировки я бегу за Бел, которая практически мчится к машине.

— Привет, — кричу я ей вслед, но она меня игнорирует. — Эй, Бел, да ладно, я сегодня пробежал тысячу самоубийственных спринтов…

— Что? — взрывается она, когда поворачивается ко мне, чем пугает нас обоих.

— Извини, я просто…

— Прости, — тут же говорит она и опускает взгляд. На ней пара Doc Martens, похожих на диско-шары, и носки до колена с мультяшными мопсами, и внезапно я не могу думать ни о чем, кроме мопсов.

— Классные носки, — говорю я.

— Да хорошие. — Она дергает себя за волосы. — Они глупые, но я их люблю.

— Да, они такие. — Я не могу сдержать смех, и она смотрит на меня, закатывая глаза.

— Могу я тебе чем-нибудь помочь?

— Я просто… у меня такое чувство… — Я останавливаюсь. — Не злись. Она выгибает бровь.

— Не обещаю.

— Да, ладно, ну… Я думаю, что ты не умеешь пользоваться этим программным обеспечением, — категорически говорю я. — Думаю, именно поэтому ты не сделала этого для отбора и не сделала этого снова для гидравлической схемы. Она открывает рот, чтобы возразить, но я быстро говорю: — Я не осуждаю тебя, я понимаю. Это утомительно и требует практики. Но я могу помочь тебе, если хочешь.

— Почему?

Я, наверное, должен был бы почувствовать облегчение от того, что она на самом деле говорит связно, но за то время, что я наблюдал за ней (звучит плохо, но… знаете что, забудьте об этом), я заметил, что у нее есть только два режима: суперагрессивный или суперпассивный.

— Потому что я хочу, чтобы эта команда работала, — говорю я. — Потому что я хочу, чтобы мы победили.

— И ты думаешь, что я причиняю вред команде?

— Нет, я просто…

— Тебе не нравится мое отношение? Я не командный игрок? Так просто освободи меня. — Ее рот сжимается.

— Нет, Бел, послушай меня…

— Если я недостаточно хороша для твоей драгоценной маленькой команды по робототехнике…

— Бел, просто остановись на минутку — рычу я, но к тому времени остальная часть команды уже начала просачиваться на парковку позади нас. Мы с ней оба чувствуем на себе их взгляды, поэтому Бел с гримасой отпирает машину и открывает пассажирскую дверь.

— Залезай, — говорит она.

— Что? У меня есть машина, она стоит…

— Заходи, — повторяет она. — В машине безопасное место.

— Бел, если это типа похищение…

— Это безопасное место, — твердо говорит она. — Никакого осуждения. Ладно, неважно.

— Отлично.

Я сажусь на пассажирское сиденье, а она подходит к водительской стороне, дергает дверь и садится. Она ездит на стареньком Субару, что довольно мило. Это машина для прогулок на открытом воздухе, но я действительно не могу себе представить, чтобы эти блестящие Doc Martens хорошо работали в пустыне.

— Говори, — говорит она.

У меня такое чувство, что теперь, когда мы в машине, она меня не перебьет.

Но я также чувствую, что она не хочет слышать ничего похожего на то, что Мак или Нилам уже сказали ей. Она кладет руки на руль, и я тоже смотрю прямо вперед, как будто мы куда-то едем.

— Иногда это действительно тяжело, — говорю я ей, решив быть честным, чего я почти никогда не делаю. Не то чтобы я лжец; просто обычно люди не хотят слышать от меня подобные вещи. Но она сказала, что не осудит, поэтому я решаю ей поверить. — Школа — это слишком, — выдыхаю я. — Футбол — это слишком. Пытаться найти время для волонтерства и общественной жизни, иметь работу и при этом получать хорошие оценки… это слишком много. Все время пытаясь не облажаться, я чувствую себя очень усталым. Понимаешь, существует все это давление, связанное с планированием будущего. И типа, что в будущем? — говорю я, внезапно волнуясь. — Земля фактически разваливается. Политика глупа. Плюс, я не знаю, расизм? Я чувствую, что осознаю, чего мне нужно достичь, но также, что произойдет, если я всех разочарую? Ну, я понимаю, у меня деньги, и это делает меня удачливым, но это также заставляет меня чувствовать себя очень виноватым. И да, я парень, и есть весь этот феминизм и все такое, и это просто…

Ладно, я болтаю. Она ничего не говорит.

— Мне нравится создавать роботов, — удается сказать мне, и именно это я и пытался донести. — Это делает меня счастливым. Это важно для меня. Единственный раз, когда мне действительно нравится быть собой, — это когда я пытаюсь заставить что-то работать.

Тишина.

— Я действительно думаю, что ты умный и творческий человек, Бел. Но я также думаю, что ты знаешь не так много, как другие люди в команде. В этом нет твоей вины, — быстро добавляю я, — но это команда, поэтому, конечно, я говорю это тебе. Это не обязательно значит, что я не думаю, что ты не достаточно хороша. Это просто означает, что я хочу, чтобы ты стала лучше, потому что ты в моей команде. Потому что мы товарищи по команде.

Я долго смотрю на свои руки, гадая, есть ли в этом какой-то смысл. Но когда я украдкой бросаю взгляд на Бел, она уже смотрит на меня, свет со стоянки падает на половину ее лица и освещает ее волосы, падающие ей на плечо.

— Это была очень странная напыщенная речь, — вежливо комментирует она. — Ты сказал, что испытываешь стресс из-за расизма?

— Я это и имел в виду. — Говорю я. — И я думаю, что изменение климата на самом деле очень вредно для коллективной психики нашего поколения.

Она подносит руку ко рту, и на секунду мне кажется, что она плачет, но потом я понимаю, что она смеется.

— О боже, боже, — говорит она. — Боже мой. Ой. Мой. Бог.

— Ладно, перестань, — ворчу я. — Это не смешно.

— О Бооооже моооой.

— Послушай, я видел, как ты сегодня помогала Джейми, — говорю я ей, поворачиваясь лицом к ней.

— Ты делал это? — Она кажется подозрительной, что абсурдно. Не то чтобы я преследовал ее посреди места, где люди обычно едят ланч. Если я случайно заметил, как она объясняет, как летают снаряды, то это совершенно случайно.

— Да, я это сделал, — подтверждаю я, — и ты действительно хороша в этом, Бел. Ты находишься в правильном месте, поверь мне. Ты более чем достаточно хороша. Тебе просто нужно придумать еще несколько вещей, и тогда мы действительно сможем сделать что-то великое. Я обещаю.

Бел накручивает волосы на палец и на секунду отводит от меня взгляд.

— Ты можешь просто… не говорить Нилам? — говорит она, поморщившись, и мои подозрения тут же подтверждаются: я не единственный, кто заставляет ее сомневаться в себе, хотя, наверное, до сих пор я не очень сочувствовал ей. — Я не боюсь ее или чего-то в этом роде, — торопливо добавляет Бел, вероятно, уловив выражение моего лица. — Я бы предпочла никому не сообщать, что мне нужна помощь. Хорошо? — Она смотрит на меня искренним, умоляющим взглядом.