— Нет, не хочу, — я мотнул головой, усаживаясь в одно из кресел рядом с камином. Посмотрел на огонь, там как всегда горели нетлеющие поленья — одно из наследий прошлого.

Помню, в детстве часто прибегал сюда, чтобы посмотреть на этот, просто невероятно огромный камин, выложенный белым камнем. Пока отец, как Правитель страны, решал очень важные взрослые дела, я любил сидеть в кресле и смотреть на огонь. Моя фантазия работала слишком бурно. Представлял, что это не поленья, а настоящие дома, и сейчас весь город в огне. Я будто внутри этого города и мчусь на ящере, пытаясь найти выживших и спасти их. Конечно, варианты каждый раз были разные. Иногда в моих фантазиях маг огня обрушивал на город-поленья всю свою магию, и я сражался с ним, защищая жителей...

— Да, помню, — отец сел в кресло напротив и улыбнулся, смотря на огонь, — ты в детстве часто играл тут, приносил вырезанных из дерева ящеров и воинов. Устраивал настоящие битвы, — он вздохнул. — Как быстро растут дети. Кажется, недавно тебе было десять, не успел оглянуться, и тебе уже двести двадцать.

— Зачем звал, отец? — этот вопрос мучил меня с тех самых пор, когда получил письмо, и всю дорогу, пока ехал домой.

— Как там в Холодных землях? — спросил мой родитель, увиливая от долгожданного ответа.

— Всё хорошо, — ответил, сверля его взглядом.

— Успел угнаться за всеми хвостами? Надеюсь, у меня там не растёт внук-бастард?

Ах, вот, о чём он беспокоится.

— Нет, конечно, я хорошо помню правило.

— Повтори! — настойчиво потребовал родитель. Ну вот зачем это? Каждый раз с начала моего взросления снова и снова он заставляет повторять это правило.

— Вступая в связь, нужно быть твёрдо уверенным, что демоница не влюблена в тебя, иначе возможно зачатие, — заученным тоном я выдал то, что говорил уже сколько-то тысяч раз. — Зачатие произойдёт тогда, когда хотя бы один из партнёров любит другого. Отец, ну хватит, я внимательно слежу, чтобы демоница знала меня не больше нескольких вздохов и не успела влюбиться.

— В таком случае, интересно остались ли в Холодных землях кто-то, незнакомый с тобой? Учти, население там ограниченное, — хмыкнул отец.

— Я знаю меру, а рассказы о моей любвеобильности это просто ничем не доказанные слухи.

— Хм, будем считать, что я поверил тебе, — отец скрестил пальцы, складывая их на колене. — В любом случае больше ты туда не вернёшься.

— А куда мне? Только не скажи, что устраиваешь какой-нибудь бал, и мне нужно быть там? — не то, что я был расстроен, всё-таки Холодные земли не самое лучшее место в нашей стране. Нет, там спокойно и даже тихо, но в этом и кроется самый большой минус. Там очень и очень скучно. Совсем другое — Жаркие пустоши, я очень надеялся, что отец отправляет меня туда.

Не угадал.

— Завтра ты отправляешься в Высшую академию, ректору я уже написал, Рамойти позаботится о тебе. И не спорь со мной! — он обрубил на корню все мои попытки возмутиться. — Я знаю, что ты скажешь: давай попозже, давай пото́м. Всё это я уже слышал сто раз! Завтра ты едешь в академию, через год ты идёшь на День выбора, такого моё повеление! — отец выглядел серьёзно и даже сурово. Его короткая стрижка немного растрепалась, глаза опасно сузились, сейчас с ним лучше не спорить. Да и вообще, если родитель сказал, что повелевает, то долг ребёнка исполнить, чего бы это не стоило. Перечить в таком случае равносильно оскорблению предков.

— Да, отец, — я поднялся и покорно склонил голову. Не знаю, что послужило причиной гнева отца, возможно, и правда, до него дошли какие-то слухи, но поводов я не давал, это точно. Не нужен мне никакой бастард, отец никогда не признает его, и участь ребенка окажется незавидной. Но выяснять сейчас правду смысла нет, отец уже сказал своё слово.

— Сядь, — взмахнув рукой, уже мягче проговорил родитель. — Ты мой любимый единственный сын, ты очень дорог мне. Отправляя тебя в Жаркие пустоши, я хотел, чтобы ты ощутил свою силу и стал настоящим мужчиной. Ты храбро сражался и спас множество жизней. Отправив тебя в Холодные земли, я хотел, чтобы ты ощутил себя, как правитель земель, отдав полностью в твои руки всё, что только можно. Я очень обрадовался, когда недавно мои советники подвели итоги. Пятнадцать лет назад Холодные земли были краем, где демоны из-за далёкого расположения от лавы, еле-еле сводили концы с концами. Каждый возился на своём огороде, выращивая грибы и выживая за счёт этого, ведь там только они и растут. Ты внимательно изучил ситуацию, и теперь все свободные земли края заняты огромными грибными плантациями. Ты начал нанимать на эти плантации местных жителей, у них появился доход, отчего возрос уровень жизни. Теперь грибы подаются на стол не только в отдалённом районе нашей страны, но и здесь, по всей Даркане, и в Радане, и даже в Ритаскии. И замечу, наша казна получает прекрасный доход. Ты превосходно справился с тем заданием, сын, — отец явно гордился мной. — Теперь тебе нужно закончить академию. Сам знаешь, это просто формальность, но такова традиция, что каждый отпрыск знатной семьи должен закончить её. Я не хочу, чтобы у кого-либо появились причины укорить тебя в неисполнении традиций. И дальше. Ты идёшь через год на День выбора, это не обсуждается. Надеюсь, ты встретишь там достойную девушку, мне нужны внуки, — отец посмотрел на камин, — чем больше, тем лучше — серьёзно добавил он, всем своим видом показывая, что своё решение не изменит.

***

— Приветствую вас, студенты Высшей академии, — перед нами, сидящими в большом зале, выступал ректор академии, он же давний друг моего отца. — Меня зовут Хадзир Рамойти, обращайтесь ко мне «господин ректор». Обучение в нашем заведении является неким подведением итогов вашего домашнего обучения. Думаю, не нужно напоминать о том, что здесь называть свои полные имена запрещается, здесь никого не волнует высота вашего положения, здесь все равны. Это понятно? — По залу прокатилось нестройное «понятно», и ректор продолжил. — Я тоже буду набирать себе группу, — он на мгновение остановил на мне взгляд, надеюсь, никто не заметил, не хотелось бы прослыть любимчиком. Господина Хадзира я знал, сколько помнил себя и считал его почти что своим дядей, и даже называл по имени. Он часто бывал у нас дома, с ним было интересно всегда: и когда мне было пять, и когда стало двадцать пять и сто пять и дальше. Он был очень умным, влюблённым в свою академию, демоном. Похоже, из-за своих воспоминаний я многое прослушал. — Сейчас вас, вновь прибывших, двадцать три демона, вам выделен третий этаж общежития. Каждый вечер комендант общежития назначает двоих из вас для ночных дежурств. Дежурные охраняют сон своих одногруппников и приходят на помощь, в случае необходимости, — ректор находился на сцене и опирался на ораторскую тумбу, а его мощные чёрные когти царапали дерево. Нервничает? Но почему?

Уже после выступления, когда нам выдали расписание и велели получить учебники и форму, которую, как я знал, тут почти никто не надевал, господин Хадзир позвал меня к себе, так, чтобы никто не заметил.

На мой вопрос о причине его нервозности он нехотя ответил:

— Вести с границы, хатсы, — коротко сказал Рамойти, устало плюхаясь в кресло. — Вчера погиб один хороший парень, мой бывший ученик.

Я скрипнул зубами:

— Да, проклятые хатсы. Соболезную.

Кабинет ректора академии был почти такой же огромный, как у моего отца, только камин здесь обычного размера. Одна стена полностью заставлена стеллажами с книгами и свитками самой разной тематики. Стол предусмотрен только для хозяина кабинета, для посетителей, собраний и иных мероприятий служило соседнее помещение. Мы сидели в удобных креслах, ректор хотел предложить выпить чего-нибудь, но передумал, ведь я теперь студент, и употреблять не положено.

— Имрайди, здесь тебе нужно отучиться всего год, поэтому, надеюсь, всё пройдёт гладко. Никаких драк и интрижек, хорошо?

— Интрижек? — не понял я. — Рамойти, но здесь же одни демоны! Или есть демоницы? На кухне? В столовой?