Я только успела положить смартфон на стол, как в кухню просочился парадный и приличный ребенок:

— Подумал я тут, не пойду никуда. Всех поздравил. С тобой дома посидим, какао попьем, теорию множественности миров обсудим, давно же хотели?

Насторожилась сразу:

— Рус, что за новости? С кем-то поругался?

— С чего это? Все норм. Не переживай.

— Тогда в чем смысл тебе планы менять? Из-за меня не стоит. Я спокойно выпью шампанского под куранты, да пойду поработаю. Там к Рождеству он-лайн консультация намечена перед отъездом. Много чего проверить и подготовить надо.

— Вот еще ты в новогоднюю ночь не работала!

Вспомнила лихие двухтысячные и хихикнула:

— Работала. Когда была молода, курсе на втором, кажется, училась или на третьем. Мы с тетей Ниной и тетей Лейлой трудились официантками на новогоднем банкете в «Мюзик-холле».

— С ума сошли?

— Почему? У нас тогда экзамены были 30 декабря и 3 января. Домой не уедешь, а заплатили за банкет очень хорошо. Нине на курсы вождения хватило, Лелка куртку дорогущую купила, а я сапоги зимние обалденные.

— Во-о-от это я понимаю, жизнь, — заржал ослик. — Да, мать, ты, реально, у меня мо́нстра. Самая лучшая.

— И я тебя люблю, ребенок. Очень.

Естественно, обняться нормально не вышло, ибо глава семьи явил свой суровый лик именно в это время:

— А у вас все как обычно: муси-пуси и прочий розовый зефир. Фу, ну что он за мужик в такой атмосфере вырастет?

Хмыкнули с Русом мы синхронно. И комментировать, переглянувшись, тоже не стали единогласно.

А раз уж все в сборе, надо скоординировать планы:

— Саш, у нас ужин в восемь, потом небольшая прогулка с десяти до полдвенадцатого, затем Президент с курантами. Все в силе?

— Конечно, — спокойно ответствовал супруг, укладывая в холодильник две бутылки моего любимого брюта и бутылку «Мартини». — Руслан, ты же к друзьям собирался после ужина?

Ослик так оскалился, что мне разом поплохело. Хорошо, что Саша, как обычно, при разговорах с сыном, спиной стоял.

— Передумал. Здесь тусить буду, а то вы же спать завалитесь вместо того, чтобы празднику радоваться, — легко заявил ребенок.

Саша, витая мыслями неведомо где, согласно покивал:

— Неожиданно, конечно, но тоже достойный вариант.

А дальше наш канун праздника был вполне ожидаемым, по Закону Мерфи.

Ужин слегка затянулся, и к половине одиннадцатого стало понятно, что семейная прогулка отменяется по техническим причинам: Александр Михайлович, демонстративно уступив все игристое мне, воздал должное коньяку. Соответственно, напраздновался он очень серьезно и очень быстро.

Уложив изрядно уставшего супруга в постель, задумалась — это что же за встреча праздника нас ждет? С сильно похмельным или еще «хорошим» Александром? А может, он и не проснется через полтора часа?

Когда я вернулась на кухню за стаканом воды и таблетками, чтобы положить страдальцу на тумбочку рядом, меня встретил ослик в «уличном-походном»:

— Ма, одевайся тепло, да пойдем.

— Куда мы пойдем, папа не в состоянии.

— А за каким он нам? Сами погуляем.

Как-то такая мысль меня не посетила. Ну, хорошо, погуляем сами.

Пока я ходила в гардеробную переодеваться, Рус чего-то нахимичил с отцовским телефоном, убрал оставшиеся деликатесы в холодильник и сообразил нам термос какао. Хозяйственная и ответственная детка растет. Надо об этом помнить. Особенно в те моменты, когда он напалмом жжет мои нервы и выдержку.

Прихватив десяток мандаринов и термос в рюкзаке, мы выбрались на улицу, где уже вовсю взлетали фейерверки, плевались в небо звездами фонтаны и громыхали отовсюду взрывающиеся петарды.

Прогулялись по проспекту до метро, где у нас ожидалась хоть какая-то муниципальная праздничная активность. Слопали под районной елкой пару цитрусовых, сделали три-четыре селфи, разослали знакомым с поздравлениями, да хлебнули какао. Я как раз собиралась его проглотить, когда внезапное предложение ребенка спровоцировало шоколадный фонтан. Из меня.

— Ма, а позвони своему Владу. Вдруг и он где-то гуляет, так можем побродить вместе. Ну, на Дворцовую там, или к Исаакию, или на Стрелку к елке сходить, например. Метро ж всю ночь работает.

'Хочу я жить среди каналов и мостов

И выходить с тобой, Нева, из берегов.

Хочу летать я белой чайкой по утрам

И не дышать над Вашим чудом, Монферран…'

А. Я. Розенбаум

Что?

Э, а… ну.

Капец.

Это что вообще такое сейчас было?

Стою — таращусь на ребенка огромными выпученными глазами, автоматически утирая какао с лица и стряхивая с шарфа.

— Что ж ты, как мои одноклассницы, недогадливая такая?

— Рус, это вообще сейчас про что было? — полузадушено хриплю.

— Надо быть идиотом, чтобы не понять, что он к тебе подкатывает и виды на тебя имеет серьезные. Сама ты будешь еще сто лет тянуть. А тут такая возможность. Праздник же? Звони — поздравляй да спроси так, случайно, не гуляет ли он где в красивом месте. Типа, ты бы тоже полюбовалась. Красивым.

И ослик совершенно серьезно протянул мне смартфон, извлеченный из рюкзака.

В смысле — звони и спроси? Навязываться? Замужней мне? Ну и прочие обстоятельства никуда не делись…

— Глупости это все. Поедем на Ваську, если хочешь. Давай, до «Адмиралтейской» на метро, а там прогуляемся по набережной на Стрелку.

— Ну, раз ты такая трусиха, поехали, — разочарованно протянул сына.

И мы поехали.

В метро, неожиданно, было полно народу. Веселого, шумного, спешащего, радостного.

Мы с Русом только и успевали в этой толпе бормотать во все стороны: «И вас!», «Поздравляем!», «Всего хорошего!».

Доехали как-то быстро, правда, по дороге успели обсудить с одной дамой в годах и песцовой шубке, прихлебывающей коньяк из фитнес-бутылки, различные методы приготовления глинтвейна и варенья из черноплодки с апельсинами. А на переходе с «Пушкинской» на «Звенигородскую» спели с ребятами на эскалаторе задорное и праздничное «С первого и по тринадцатое» от «Несчастного Случая».

Вернувшись из-под земли на «Адмиралтейской», я поняла, что благодарна сыну за прогулку и рада не сидеть дома. Ни в кухне с Русом и какао, ни в кабинете с курсовыми и «Мартини», я не была бы настолько переполнена искристыми пузырьками праздничного настроения. Даже толпы изрядно напраздновавшегося радостного и вопящего народа меня не бесили. Было просто слегка бодро и, пожалуй, забавно.

Пока вертела головой, пытаясь определиться с наиболее красивой и короткой дорогой на Стрелку Васильевского острова, оказалась подхвачена довольным Русом под руку. Ребенок глянул в телефон, хихикнул и пробормотал:

— Идем, прочту тебе вступление от «Медного всадника» у ног оригинала.

Обалдеть! Вот это сюрприз! Чтобы Рус добровольно читал стихи? Спасибо, дедушка Мороз! Я, видимо, была не слишком плохой девочкой в этом году, раз такой подарок прилетел.

После того как я в полной мере насладилась декламационным талантом Русика рядом с творением великого Фальконе, стало ясно, что девочкой в прошлом году я была «зашибись».

Неспешным шагом со стаканом глинтвейна в руке к нам от набережной приближался Влад.

Ох.

— Морду сделай попроще. И печальнее. Запорешь, нах*, всю конспирацию, — прошипел Рус.

Я не успела среагировать (морду как раз поправляла), как Влад заржал. Весело и задорно. Так, что я не смогла не засмеяться вместе с ним.

С ними.

Двумя хитрыми мальчишками.

Которые улыбались настолько радостно и довольно, что становилось не только теплее, но и светлее.

— Да, всем сюрпризам сюрприз! — коварно улыбнулся Влад, прихлебывая из стаканчика.

Повеяло корицей и прочими дикими специями. Я демонстративно потянула носом, а Рус послушно выудил из рюкзака термос.

Вот так мы и встретили Новый год. У ног самой известной конной статуи основателя города. С глинтвейном и какао. И с мандаринками.