А кровная месть… за нее можно было расплатиться только натурой. капор Андретти, значит, должен был умереть капо Романо, чтобы положить конец вражде. Это был Джио, Илай или Винс. Я не видела, чтобы кто-то из них умер, поэтому вражда никогда не закончится. Поколения и поколения нерожденных детей Романо и Андретти, которым суждено сражаться друг с другом до последнего вздоха. Это было печально и бессмысленно.

— Я никогда… — Я сглотнула, снова пожалев, что у меня нет больше практики в полевых условиях, больше практики в борьбе со страхом и эмоциями. — Я никогда не встречала Де Лука.

— Я знаю. — Он сделал небольшую паузу. — У тебя есть брат.

— Тетя сказала мне, что он примерно моего возраста.

— Да. Он перенял синдикат Де Лука у твоего отца.

Я знала это благодаря файлам ФБР, но, конечно, не могла этого сказать, поэтому кивнула головой и промолчала.

Винс продолжил:

— Он неплохой парень. Он восстановил синдикат так, как никогда не удавалось твоему отцу. Годы пренебрежения трудно распутать, но он проделал отличную работу. У него хорошая голова на плечах.

— Зачем вы мне это рассказываете?

— Ты когда-нибудь думала о том, чтобы навестить его?

Я когда-нибудь думала о смерти?

— Нет.

— Он не причинит тебе вреда.

— Почему вы так уверены?

— Во-первых, было бы глупо причинять вред агенту ФБР. Слишком много страсти.

Я снова замерла, потрясенная его осведомленностью. Моя личность была стерта, как это происходило каждый раз, когда я входила в новую легенду. Он мог узнать это только в том случае, если в моем отделе был крот.

Я слегка рассмеялась, выдавливая из себя звуки, которые, как я надеялась, звучали забавно.

— Вы забавный.

— Да, но сейчас мне не до этого.

— Я не понимаю, о чем вы говорите.

— Можно подумать, что легенда лучше умеет врать, но, полагаю, до сих пор у тебя были только маленькие легенды.

О, Боже. Как много он знал?

Я не ответила. Я не могла. Я чувствовала, что мужчина, который сейчас выглядел таким хрупким, но мог разорвать меня на части и скормить китам в реке Гудзон, раздирает меня до глубины души.

Он осушил бокал и не стал наливать себе еще.

— Я старый человек. Мое время давно пришло. Не в моих интересах причинять тебе вред, когда ты еще не причинила вреда моей семье, и я знаю, что ты этого не сделаешь.

Он не мог этого знать. Я только сейчас пришла к этому решению. Мне нужно было срочно найти выход. Мне нужно было придумать предлог, чтобы уйти, позвонить Уилксу по телефону экстренной связи и умолять команду эвакуации спасти меня.

— Иногда, — продолжал он, — люди, наиболее далекие от ситуации, видят ее яснее всего. Я наблюдал за тобой с тех пор, как ты пришла в L'Oscurità, и наблюдал за своим племянником. Ты слышала о Юпитере и Ганимеде?

Он не стал дожидаться моего ответа.

— В римской мифологии Юпитер захватывает Ганимеду и делает ее своей любовницей. Я знаю своего племянника. Я знаю, что его трудно принять, даже полюбить, но это не так. Может, ты и не хочешь этого признавать, но между вами что-то есть. Ты чувствуешь, что он захватил часть тебя, и ты не можешь избавиться от этого. Ты пыталась из-за своей фамилии, из-за долга перед ФБР, но, несмотря ни на что, ты не можешь избавиться от него. Хочешь знать, почему?

— Почему? — Я выдохнула, задыхаясь от волнения, пытаясь сдержать все, что бурлило у поверхности моего сердца.

Страх.

Правда.

Тепло.

— Потому что он не захватывал тебя, малышка Де Лука. Ты захватила его. Ты — Юпитер, а он — Ганимед. Он вращается вокруг тебя, знает он это или нет, завороженный тем, как ты захватила его внимание, тем, как ты сопротивляешься, тем, как ты отличаешься от всех женщин, которых он когда-либо любил, ненавидел или предавал, тем, как ты с Тесси, и тем, как он гадает, как бы ты была с Эвереттом.

Эверетт.

Кто такой Эверетт?

Я не могла переварить его слова. В них было слишком много всего. Я не любила Бастиана. Мне даже не нравился Бастиан. Мы ссорились и сыпали оскорблениями, пока не наступило единственное перемирие в виде Тесси — еще одна вещь, по которой мы не могли прийти к согласию.

Но ты рассказала ему о своей маме, а он рассказал тебе о своей боли.

Я проигнорировала свои мысли и выдохнула единственный вопрос, за который смогла зацепиться.

— Эверетт?

Винс проигнорировал мой вопрос.

— Ты — Юпитер, а он — Ганимед, вращающийся вокруг тебя, как будто ты — его планета, а он — твоя луна.

— Юпитер — это мужчина.

— Ты находишь ничтожные оправдания, чтобы отрицать то, что в глубине души считаешь правдой.

— Почему? Почему вы говорите это мне? — Я не хотела испытывать судьбу, но мне нужно было знать. — Почему я не похоронена в неглубокой могиле или как вы там поступаете с такими, как я?

— Я просто хочу, чтобы ты знала: когда все будет сказано и сделано, ты получишь мое благословение.

— На что?

— Чтобы исцелить его. Чтобы спасти его. Чтобы вылечить его. Быть его семьей, когда я не смогу.

Любовь — учитель лучший, чем чувство долга.

Альберт Эйнштейн

БАСТИАНО РОМАНО

Когда Тесси было шесть лет, я уехал в Миссури — ближе всего к Алабаме, не заезжая на территорию Андретти. Миссури находился на самом юге территории Камерино.

Марко Камерино встретил меня на границе Миссури, недалеко от Теннесси, и мы разработали план, как вернуть Эверетта. Он поклялся своей жизнью, что никому не позволит узнать о существовании Эверетта, и я ему доверял. Он был наследником синдиката Камерино, да, но он также был моим лучшим другом со времен школы-интерната.

Мы провели в Миссури около месяца, провал за провалом, пока меня не охватил грызущий ужас. Это непоколебимое чувство, что что-то не так, и я не мог его остановить. Я звонил Эльзе, заставляя себя говорить с трудом, пока она не заверила меня, что с Эвереттом все в порядке.

Затем я позвонил всем остальным членам семьи, одному за другим, пока не дозвонился до мамы, и она сказала мне, что Тесси уехала в наш домик в Большой Медведице с кузеном. Я отбросил всю свою гордость и умолял маму убедиться, что с Тесси все в порядке.

Но она не была в порядке. Мой двоюродный брат не заметил, как Тесси выскользнула через заднюю дверь, чтобы погнаться за белкой, и Тесси сломала ногу о бревно далеко в лесу на заднем дворе уединенного домика, которым мы владели.

В ту ночь температура упала так низко, что, когда ее нашли в снегу, Тесси уже почти не дышала.

Такое же чувство грызло мое нутро и сейчас.

Это леденящее душу чувство обреченности.

Тесси сидела в комнате отдыха и что-то рисовала на стенах, клянясь, что это смывающийся маркер. Она заверила меня, что с ней все в порядке, в чем я убедился собственными глазами. Я написал Эверетту, который ответил, что у него через несколько минут занятия с репетитором и он позвонит мне позже.

Джио и Ма ответили в одно мгновение, а службы безопасности дяди Фрэнки и дяди Илая подтвердили их безопасность через несколько секунд. Я еще минуту раздумывал, прежде чем отправить групповое сообщение Ашеру, Люси и Винсу.

В ожидании их ответов я перевел взгляд на Ари. Она не смотрела на меня весь день. Не потому, что была занята. Она словно активно избегала общения со мной, ее взгляд метался по ресторану каждые несколько секунд, как у пугливой собаки из приюта.

Мой телефон зазвонил, когда я сделал первый шаг к ней. Ашер. Он только недавно женился, и это должно было стать счастливым событием, но я не мог избавиться от этого чувства. Это был не визит Эльзы. Это меня даже обрадовало. Это усиливало мою надежду на то, что над ее головой появится материал для шантажа, который заставит Эверетта вернуться в Нью-Йорк.

Я ответил на звонок Ашера, чувствуя себя немного виноватым за то, что прервал его медовый месяц.

— Медовый месяц проходит так плохо? — пошутил я.