— Нет, это не так. Ты — ее Ганимед.

— Нет, мы…

— Прекрати бороться с этим. Ты провел восемь лет в одиночестве и несчастье, карая себя за то, чего никогда не заслуживал, а теперь у тебя есть возможность обрести счастье, которого нет у большинства, — возможность, которой не было у него, я читал между строк, — и ты отмахнешься от нее из-за страха и гордости. Я знал, что ты упрям, но не знал, что ты еще и глуп.

Только он мог говорить со мной так. Я отвечал Джио, игнорировал маму, отчитывал Тесси и продолжал перепалку с Ари. Но с дядей Винсом было такое благоговение.

Он говорил, а я слушал, потому что с раннего детства знал, что он видит во мне то, чего я сам никогда не понимал. Но, как я понял, Ариана Де Лука тоже. И тогда я понял, что Винс прав.

Ганимед и Юпитер.

Это звучало безумно, пока не перестало.

— Это не должен быть наш последний разговор.

Он покачал головой.

— Жизнь никогда не складывается так, как хотелось бы, но у меня есть дар, которого нет у большинства. Возможность завершить жизнь. Я зашил раны, оставленные моими грехами, примирился с теми, кого любил, но я все еще беспокоюсь о тебе.

— Тебе не нужно беспокоиться обо мне.

— Нужно. Ты не видишь этого, потому что так привык, но ты движешься по спирали. Я знал, что Грэм не был кротом. Это была Дана, но я использовал Грэма, чтобы удержать тебя в баре, потому что видел тебя с Арианой. Когда ты увидел телефон, я сказал твоему отцу, что есть второй крот, чтобы у тебя была причина оставаться в баре.

Я провел рукой по лицу.

— Ты не можешь так играть в Бога.

— Это не игра в Бога, если это может сделать человек.

Вот.

Его остроумие.

То, как он заботился.

То, как он видел меня.

Мне бы этого не хватало.

Я не смогу жить без этого.

— Не уходи.

— Пришло мое время. Я смирился с этим. Единственное, чего я хочу, — чтобы ты открыл свое сердце людям, которые тебя любят. Ашер. Джио. Фрэнки. Илай. Николайо. Тесси. Люси. Эверетт. Ариана. — Кто-то позади Винса толкнул его плечом, и он заговорил быстрее, его голос стал более настоятельным. — Обещай мне.

Нет, — хотел сказать я. Только, если ты останешься.

— Я обещаю.

АРИАНА ДЕ ЛУКА

По легенде, у меня никогда не было хорошего радара надвигающейся гибели.

Все происходило тогда, когда происходило, и я больше реагировала, чем упреждала. Но сегодня я не спала в постели, ожидая наступления четырех утра, вместо того чтобы немного вздремнуть. Что-то не давало мне уснуть. Я не могла определить, что именно. Словно гравитация тянула меня в нужном направлении, прежде чем я поняла, что это происходит.

Я открыла глаза и насторожилась, когда Бастиан протиснулся за дверь спальни. Он секунду смотрел на меня, в его глазах читалось облегчение, прежде чем он заговорил.

— Он ушел. — Его голос был гортанным, грубым, как и все плохое в мире. По его щеке катилась одинокая слеза, а он был самым сильным человеком, которого я когда-либо встречала.

Бастиан заставил меня покрыться мурашками. Он заставил меня усомниться в своей уверенности. Он заставил меня задуматься, не была ли она неуместной. А еще он внушал чувство преданности, которое я не могла побороть. Я не могла причинить ему боль. Не тогда, когда ему уже было так больно, когда боль была так ощутима в его глазах, что мне хотелось схватить ее и сжечь.

Я знала, что Винсент умрет, и чувствовала себя предательницей, скрывая это от самой себя. Он пришел ко мне. Один из самых важных людей в его жизни умер, и он пришел ко мне.

— Я… я не знаю, что сказать Тесси. — Он открыл рот, чтобы заговорить. Закрыл его. Открыл снова, потом покачал головой и посмотрел на меня. — Мне нужно, чтобы ты помогла мне забыть.

Вместо того чтобы сказать ему правду, вместо того чтобы противостоять нашим демонам, я встретила его у двери и позволила ему использовать меня для исцеления.

Никаких слов.

Только мы.

И ни один из нас не был готов к тому, чтобы ответить на вопрос, почему он здесь, а не со своей семьей.

Наш долг — делать все возможное, чтобы продолжать жить.

Даже если наша жизнь не идеальна.

Харуки Мураками

БАСТИАНО РОМАНО

Дни без Винса

Дни, когда мы опоздали: 1

— Открой, Бастиан.

Я услышал за дверью голос Джио, но проигнорировал его. Я представлял себе его лицо — такое же, как у дяди Винса, — прижатое к дереву, которое стоило больше, чем его душа. Если бы я только мог пожелать, чтобы за деньги можно было купить то, что действительно имеет значение…

Джио продолжал:

— Твоя девушка волнуется. Она говорит, что ты не встаешь с постели.

Ариана ничего не говорила Джио.

Я промолчал, зная, что он уйдет.

Уставившись в потолок, я боролся с желанием оттолкнуть воспоминания о Винсенте или приблизить их.

Решил, что надо отогнать, когда шаги Джио удалились.

Настоящий долг человека не в том, чтобы расширять

свою власть или умножать богатство сверх

но в том, чтобы обогащать и наслаждаться своим

нетленным достоянием — своей душой.

Гилберт Хайет

БАСТИАНО РОМАНО

Дни, когда мы опоздали: 3

Я собрал воедино каждый день прошедшего года, гадая, в какой именно момент Винсенту поставили диагноз. Не найдя ответа, я снова и снова восстанавливал год, сдаваясь и начиная с того момента, когда впервые заметил что-то неладное.

В тот день мы обсуждали планы Ашера по обеспечению безопасности на свадьбе.

Но самые яркие воспоминания о том дне были связаны с Ари.

Черт.

Мне нужно было что-то делать. Может быть, встать с постели. Люди умирали. Жизнь продолжалась. Солнце по-прежнему всходило и заходило. Луна по-прежнему вращалась по орбите. У меня все еще был бизнес, который нужно было вести. Только я не мог. Встать. С. Постели.

Дану уволили. У судьи выкупили срочный запретительный судебный приказ и наложили его на ее задницу. Ари вернулась на работу, работая в две смены с Грэмом, пока один из барменов подменял Дану.

Джио как ни в чем не бывало взял на себя обязанности дяди Винса. Ашер вернулся на работу на следующий день, чтобы потушить несколько пожаров, разгоревшихся в его отсутствие. Люси, вероятно, сидела на лекции на следующий день после его смерти.

Я знал, что им всем не все равно.

Я знал, что они никогда не отмахнутся от его смерти.

Я знал это, но не мог смириться с тем, что они живут своей жизнью, в то время как Винс умер. Я никогда не смогу привыкнуть к миру, в котором нет Винсента Романо. Мое будущее было переписано, и мне больше не нравилось, как оно выглядит.

Мой телефон зажужжал.

Еще одно сообщение. Вероятно, от Ари.

Я проигнорировал его. Я держал ее на расстоянии, пока она исполняла мои обязанности в L'Oscurità. Не потому, что мне нужно было пространство. А потому, что оно мне было не нужно. Я нуждался в ней. Жаждал ее. Хотел, чтобы она заставила меня забыть Винса, и именно поэтому ее не могло быть здесь.

В ту первую ночь я оставил дверь запертой и уснул. Это было не специально, но, когда Ари не смогла войти в комнату, она осталась ночевать на диване и ушла до того, как я проснулся. А воспоминания о Винсе? Они остались нетронутыми в моей голове. Запертыми. Не вытесненные свежими воспоминаниями о женщине, которая все изменила.

Теперь она давала мне свободу. Она все еще писала. Иногда я отвечал на них, но коротко. Я обещал дяде Винсу открыть свое сердце и, естественно, нарушил обещание в тот же день.

Снаружи послышался голос Люси. Ашер вернулся к разговору, и я проигнорировал двух любимых людей, когда они подошли к двери. Натянув на голову одеяло, я снова заснул, пока они пытались войти в комнату, но безуспешно.