Как бы я ни была раздражена Бастиано, я не хотела срывать встречу, если вдруг мне удастся получить какую-нибудь информацию. Маловероятно, учитывая расстояние, но я все равно попытаюсь.

На лице Тесси появилась серьезность, брови сжались в кулак, когда она повторила мой низкий тон.

— Наконец-то. — Ее голос стал еще ниже. — Мой брат уволит тебя, если узнает, что тебе потребовалось столько времени, чтобы принять мой заказ.

Она сказала это с беззаботностью, которой не должно было быть в ее возрасте, но я ничуть не удивилась. Она была Романо, и если она чем-то похожа на своего брата, то у нее уже давно был острый язык, которому позавидовал бы любой политик.

На моем лице появилась неохотная улыбка.

— Что ты хочешь выпить?

Она наморщила носик, разглядывая ассортимент спиртного на верхней полке.

— Мама говорит, что мне нельзя пить газировку. Она говорит, что пить содовую — все равно что пить диабет. — Она повернулась ко мне. — А я не хочу диабет. У дяди Бенни диабет, и ему постоянно приходится колоть себя иголками. Я ненавижу кровь. И иголки.

Под дядей Бенни она, вероятно, имела в виду Бенедетто Росси, главу преступного синдиката Росси. Я не знала о его диабете и сделала пометку передать эту информацию в ФБР во время следующего визита, как и тот факт, что Ашер был здесь на встрече с Винсом, Бастиано и Джио.

Я просмотрела ассортимент напитков. Из безалкогольных и газированных выбор ограничивался водой и приторными соками, которые L'Oscurità использовала для смешанных напитков.

— Вода или сок? — Я направилась за барную стойку, подавляя дрожь, когда глаза Бастиано последовали за мной.

Мне не нужно было смотреть на него, чтобы понять, что он смотрит. Как бы я его ни ненавидела, я знала о каждом его шаге, и какая-то часть меня думала, что эти чувства взаимны.

— Мамочка говорит, что мне также нельзя пить эту "приторную дрянь". — Она вздохнула, растягивая звук так, что это подчеркнуло ее разочарование и задело мои сердечные струны.

Я сочувствовала девочке, даже когда немного запнулась от шока, когда она произнесла слово "дрянь". Она была сестрой своего брата, манипулируя каждой моей эмоцией в свою пользу. Взглянув в ее ланьи глаза, такого же загадочного, сумрачного оттенка, как и у ее брата, я не могла не покривить душой.

— Кажется, я вижу здесь несколько лимонов. Если хочешь, я могу сделать тебе лимонад. — Я взяла несколько лимонов, разрезала их пополам и начала делать из них сок.

Она нахмурила брови, а ее глаза метались из стороны в сторону. Когда она заговорила, я едва расслышала ее, несмотря на царившую в воздухе тишину.

— Но в лимонаде есть сахар.

Я пошевелила бровями. На моем лице появилась широкая ухмылка.

— И что?

Ее ответная улыбка выбила у меня дыхание, улыбка была такой широкой и великолепной, что просто трагедия, что она не украшает обложку рекламы Gap Kids.

— Теперь я знаю, почему ты так нравишься моему брату!

Я замерла, моя рука остановилась на контейнере с сахаром.

— Что ты сказала?

— Бастиан. Ты ему нравишься.

Она ошибалась.

Очень ошибалась.

Но я развлекала ее, несмотря ни на что.

— С чего ты это взяла?

— Ха! Он все время пялится на тебя. — Она наморщила нос. — Это странно. И жутко.

А потом она наклонилась вперед, взяла ложку из моих пальцев, добавила в нее вдвое больше сахара, чем я могла бы, и выпила свой лимонад так, будто не оставила меня в шоке.

В счастье или несчастье,

жизнь — это долг, и его нужно выполнять тщательно.

Эллис Питерс

БАСТИАНО РОМАНО

Мой взгляд метнулся к Ариане Де Лука, и я возненавидел себя за это.

Я всегда был непоколебим. Решительным. Это было заложено в моей ДНК, передавалось из поколения в поколение настойчивыми старейшинами Романо, привыкшими либо получать желаемое, либо брать его с неослабевающей силой.

Но сейчас мне хотелось отвернуться и вернуть себе ту толику контроля, которую я потерял, когда она вошла ко мне, поглаживая себя под образ ее губ, обхвативших вилку с едой, притворяясь, что это мой член у нее на языке, а не завышенная цена поркетты в розмариновой глазури.

И все же, как я ни старался, я не мог отвести взгляд. Это был всего лишь осколок контроля. Казалось бы, безобидный осколок. Но это было больше, чем кто-либо другой украл у меня за восемь лет — достаточно, чтобы ее присутствие отвлекало меня, а воспоминания о мокром пятне на ее трусиках преследовали мои мысли, и я хотел вернуть контроль.

Может быть, я был наказан за то, что прожил свою жизнь жалким придурком, избегал своего долга перед семьей так часто, как только мог, и относился ко всем так, будто они лично виноваты в жадности Эльзы. Может быть, так Вселенная наказывала меня, впуская в мою жизнь Ариану де Лука и делая так, что я не мог отвести взгляд.

И я не мог.

Я не мог понять, почему.

От изгиба ее шеи, когда она откидывала голову назад и смеялась над тем, что сказала Тесси, у меня пересохло во рту. Мне хотелось впиться зубами в ее шею, взять кровь и наслаждаться видом ярких красных потеков по ее ничем не запятнанной коже. Я хотел вернуть ей тот кусочек контроля, который она отняла у меня, а потом еще один, просто потому что я мог. Ее кровь должна была пахнуть местью и иметь вкус тех мерзостей, которые я хотел с ней сделать. Я уже почти чувствовал ее вкус.

Я был больным ублюдком, и мне нужно было отвернуться, пока я не убедил себя, что могу размыть границы со своей будущей сотрудницей, не обращая внимания на то, что границы уже были размыты, когда она сделала неосознанные шаги ближе ко мне, и я оказался перед ней.

Я отвел от нее взгляд, пообещав себе, что не буду думать о ней в сексуальном плане, тем более в присутствии моей семьи.

Ашер вытащил чертеж на самый верх стопки.

— Как насчет того, чтобы сделать это в "Валентино"?

Я откинулся на спинку стула и, глядя в потолок, стал отсчитывать от десяти.

Десять.

Не могу ударить Ашера.

Девять.

Не могу ударить Ашера.

Восемь.

Не могу ударить Аш…

Джио, как всегда милый, был менее тактичен, скрывая свое раздражение на Ашера. Он застонал, стукнул кулаком по столу и рявкнул:

— Господи, Ашер. У «Валентино»?

Маленький говнюк был навеселе. Вероятно, на его лице была его фирменная ухмылка "я умнее тебя и знаю это".

— А что не так с "Валентино"? — протянул Ашер, не торопясь формулировать вопрос.

С "Валентино" все было в порядке.

Плохо было то, что это было девятое место, которое Ашер выбрал за день, а мы уже спланировали безопасность для первых восьми вариантов. Конечно, как только Ашер предложил La Chiesa di San Valentino, я понял, что это лучший вариант.

Род Романо связан с церковью сотни лет назад, с середины 1800-х годов. Когда наступила эпоха запрета, мой прадед приказал построить туннели по всему Нью-Йорку и в землях за пределами районов.

Туннели соединяли "Валентино" практически со всеми заведениями Романо в городе, что означало, что предприятия, связанные с туннелями, служили безопасными входами и безопасными выходами.

Единственная причина, по которой я не предложил это с самого начала, заключалась в том, что укрепление всех входов было бы мучительным занятием. Пришлось бы задействовать всех наших солдат, чтобы прикрыть территорию, и поручить "Блэк Секьюрити", охранной компании Ашера, охранять внутреннюю и внешнюю часть церкви. Но Ашер никогда не делал для Люси ничего наполовину. Он был выпорот по полной программе, и ему это нравилось.

Взяв себя в руки, я посмотрел на дядю Винса, который обычно был голосом разума в таких ситуациях. Джио и Ашер ссорились. Так уж они устроены. Между ними никогда не было злобы. Им просто нравилось обмениваться словами.

Джио боролся, потому что не мог понять, что кто-то может его не бояться, а Ашер — потому что был самодовольным засранцем, которому нравилось подкалывать всех и вся.