К моему ребенку.

Девочке, как предсказывает мой дьявол. Если мой дьявол прав, она умрет в этом городе, как и я. Незначительной. Незаконнорожденная принцесса, не способная претендовать на трон. Конечно, есть лучший выход.

Бежать.

Желание снова овладевает мной. Я чувствую его до самых пальцев ног.

— Чувство вины — это груз на плечах. Твое тело говорит тебе, что нужно сделать паузу. Подумать. Принять лучшее решение. Раскаяться.

Мое раскаяние не будет иметь значения, когда Анджело Де Лука узнает, что я беременна. Я буду либо мертва, либо схвачена.

— Вы когда-нибудь думали о том, чтобы покинуть этот город, отец Лучано?

Его дискомфорт переместился на мою половину исповедальни. Люди не покидают Девилс Ридж, потому что люди не покидают мафию. Отец Лучано — не мафиози, но в этом городе каждый имеет максимум одну степень.

— Нет, — наконец, смиряется он, и я слышу это.

Ложь.

Если священники могут лгать, то где же честность исповеди?

— Если бы вы хотели покинуть этот город, отец, как бы вы это сделали? — Провокационный вопрос, но большинство утверждает, что я провокационный человек.

— Я бы не покинул Девилс Ридж.

— Рассмешите меня. — Я понизила голос так, как, я знаю, нравится мужчинам. — Пожалуйста. — Когда он замолкает, я продолжаю, голос гладкий, как шелковистый секс, бьющий по всем нужным точкам. — Я ваше дитя, отец. Ваша паства. — Мои губы приоткрываются, когда я наклоняюсь ближе к решетке. Я знаю, что он видит их, и шепчу, словно умоляя его о члене: — Ведите меня.

Он снова вздрагивает.

— Аэропорт…

— Там останутся следы.

— Церковь отправляет грузы через неприметный вход на Эхо-стрит. Я бы воспользовался им, чтобы проскользнуть в грузовой отсек улетающего самолета.

Шансы невелики, но шансов на спасение больше, чем было десять секунд назад.

— Спасибо. — Не дожидаясь покаяния, я встаю и собираю свои вещи. Паспорт и бумажник с выцветшей фотографией меня и моей сестры.

Отец Лучано встречает меня у исповедальни, его взгляд не отвлекается на мою красивую упаковку.

— Ты не можешь покинуть этот город, дитя мое.

— Вы только что показали мне, как, отец. — Мои губы кривятся в улыбке. — Вы показали мне, шаг за шагом, и я никогда бы не узнала о том, что церковь имеет доступ к аэропорту, если бы вы не указали мне путь. — Я тереблю верхний край рубашки, пока его не ослепляет вспышка декольте. Затем поправляю ему воротник, пока он не задыхается от прикосновения моих пальцев к его пульсу. — Способ, о котором знаете только вы и ваши братья.

Когда я выхожу из церкви, наступает тишина. Я запрыгиваю в свою маленькую машину и уезжаю, чувствуя, как мой Дьявол похлопывает меня по спине.

Молодец, — хвалит меня Дьявол.

Самосохранение, — протестую я.

А поскольку плохое требует равновесия с хорошим, я останавливаюсь перед человеком, машущим рукой на обочине. Его шина спущена, а ее дно имеет форму блина. Я узнаю его, когда выхожу из машины, которую купил мне Анджело, и наши глаза встречаются.

Я могу бояться Анджело Де Луки, но я знаю, что этот человек заслуживает моего страха больше. Вот только страха я не чувствую.

— Мисс Риччи, — произносит он с акцентом янки, не называя своего имени. — Очень приятно наконец-то познакомиться с вами. Я наслышан о прекрасных вещах.

Я инстинктивно похлопываю себя по животу. Это движение выдает слишком многое. Его глаза опускаются вниз. Он знает. Он знает, кто я. И, судя по тому, как он вскинул брови, теперь он знает и о моей девочке.

— Какой замечательный сюрприз. — Он протягивает руку. — Пожалуйста, примите мои поздравления.

Я пристально смотрю на его руку, прежде чем взять ее.

— Спасибо.

— Не похоже, что вы счастливы.

— Это говорит человек, застрявший на обочине.

Не удача, а судьба, — подсказывает мой Дьявол, как будто понимает это слово.

— У меня в багажнике есть запасная шина.

Он посылает мне благодарную улыбку, от которой моя спина расслабляется. Я не могу определить, что это такое. Это не похоть. Ничего такого, с чем я не привыкла сталкиваться. Это человеческая порядочность. Возможно, даже знакомство. Когда шина была заменена, он закрыл мой грузовик и кивнул головой в такт песне на стерео. Это старая песня, в которой парни поют о таких безумных вещах, как судьба и предназначение.

Он подтверждает мои подозрения, что знает, кто я, когда говорит:

— Далия. — Его губы обхватывают мое имя, как подарок, словно в нем скрывается что-то приятное. — Богиня Судьбы. Ты веришь в судьбу?

Я не верю, но отвечаю:

— Да, — потому что по тому, как он спрашивает, мне кажется, что верит.

Он кивает головой и на мгновение задумывается над чем-то, прежде чем его глаза прорезают притворство и сужаются на моем животе.

— Тебе нужна моя помощь?

Я бы хотела помощи, да, но не уверена, что от него. Он и Анджело могут быть двумя сторонами одной монеты, но в его глазах хотя бы есть доброта, а я не в том положении, чтобы выбирать, от какого дьявола бежать.

От моего или их.

— Почему? — наконец, спрашиваю я.

— Судьба, — отвечает он, как будто она существует.

Не думайте о своем счастье. Выполняйте свой долг.

Питер Друкер

БАСТИАНО РОМАНО

Настоящее

Мой кузен Ашер швырнул мне обручальное кольцо так, будто оно стоило не дороже бурого дома в Верхнем Ист-Сайде.

— Придурок. — Я положил кольцо в бархатный футляр, засунул его во внутренний карман пиджака, а затем бросил ему чистую рубашку.

Кровь прилипла к ткани его белой футболки, но это не испугало ни одного из нас. У синдиката Романо не было недостатка во врагах, и работа Ашера как нашего фиксера заключалась в том, чтобы избавляться от них по первому требованию. Он поменял промокшую рубашку на чистую, выбросив испорченный материал на мой пол, не заботясь о пятнах на твердом дереве.

— Круто, — заметил Ашер. Как истинный киллер, он не издавал ни звука, когда следовал за мной по лестнице моего пентхауса в гостиную открытой планировки, обойдя кружевные трусики Эльзы у пианино и нахмурив брови. — Твоему отцу это не понравится.

Папе не нравилось ничего, связанного с Эльзой, поэтому ожидать, что ему понравится это предложение, было бы все равно что ожидать от девственницы убедительного оргазма.

Я поднял трусики и положил их в карман на потом, уже представляя, как засовываю их ей в рот, как проникаю в нее после того, как она примет мое предложение.

— Мой отец не узнает, пока не станет слишком поздно.

— Но Эльза не королевская особа. — Он покачал головой. — Черт, она даже не мафиози.

В этом-то и был смысл. Эльза была далека от мафии с ее южным говором, одержимостью футболом и неспособностью есть любую еду без кетчупа из магазина. Она также была самой умной женщиной, которую я когда-либо встречал, чертовски сексуальной, способной на достойные сценария шутки, и первой женщиной, заставившей меня влюбиться. У меня были планы на вечер, в которые входили обручальное кольцо на ее пальце и мой член на ее языке.

Взяв телефон с кухонного острова, я отправил сообщение своему помощнику Льюису, чтобы подтвердить свои планы.

— Еще раз. Папа не узнает, пока не станет слишком поздно.

Насколько мне было известно, отец не имел права голоса. Я все делал правильно. Лучшие школы-интернаты. Образование в Лиге плюща. Изучил бизнес Романо — легальный и не очень — изнутри и снаружи. Любой ублюдок — и мой отец в том числе — вставший между мной и Эльзой, мог познакомиться с моим кулаком и, возможно, с зазубренным лезвием ножа, который дядя Винс подарил мне, когда мне исполнилось девять лет.

Я не использовал его — для этого были нужны силовики, — но у меня была подготовка, и я не сомневался, что смогу это сделать. Люди видели во мне привилегированное, слишком образованное отродье Джованни Романо. Я мало что делал, чтобы изменить их мнение, в основном потому, что мне было наплевать, а еще потому, что мне нравилось, когда меня недооценивали.