Я встала, надела куртку, взяла сумочку и направилась к двери. Дойдя до нее, я остановилась и повернулась к ней лицом.

— Послушай, сейчас я ничего не могу с этим поделать, поэтому не буду об этом думать. Я просто буду держать себя в руках, сосредоточусь на выполнении своей работы, соберу как можно больше информации и постараюсь остаться в безопасности.

Неужели это звучало так же невозможно, как и казалось?

— Ты опоздала.

Глаза Даны сузились на моем платье, облегающем фигуру, которое обычно заставляло меня чувствовать себя девушкой Бонда. Но сейчас я не чувствовала ничего, кроме боли в ногах, не говоря уже о том, чтобы сосредоточиться на том, как я выгляжу. Остальные части меня, к счастью, онемели.

Она сделала шаг вперед и повысила голос, который эхом разнесся по комнате отдыха для сотрудников и, скорее всего, по коридору, хотя я подозревала, что именно это она и хотела сделать.

— Если ты собираешься опаздывать, не стоит вообще приходить. Это не тот вид бизнеса, которым мы здесь занимаемся.

Мы.

То есть Бастиан и она. Ее слова не прошли для меня даром, учитывая, что он управлял рестораном, а она была хозяйкой бара. И еще тот факт, что я пришла на одиннадцать минут раньше.

Это означало, что Бастиан должен был быть уже близко, а она хотела выставить меня в плохом свете. Ничего удивительного. Дана, насколько он мог судить, была уже мертва. Ее голова была засунута так далеко в его задницу, что я удивилась, как она еще могла видеть.

Я проигнорировала ее, села на стул Бастиана и попыталась, но не смогла отогнать воспоминания, которые нахлынули на меня, как только моя задница соприкоснулась с маслянистой кожей. Призрачный образ Бастиана, кормящего меня, ворвался в мое сознание, как непрошеное привидение.

Она наблюдала за тем, как я достаю из сумки Kindle и начинаю читать, как будто она все еще не задерживалась у двери. В конце концов, до начала тренировки оставалось девять минут и сорок девять секунд — я сверилась с часами.

Я не успела прочесть и страницы, как вошла Тесси, пронеслась мимо Даны, не удостоив ее взглядом, и забралась ко мне на колени. Дана помахала рукой в центре комнаты, пока Тесси не устроилась на моих коленях поудобнее (а я — нет).

Она выхватила у меня Kindle.

— Что ты читаешь?

Я прикрыла глаза и выхватила у нее книгу.

— Ничего подходящего для восьмилетней девочки.

Дана застыла на месте, на ее лице ясно читалась неуверенность.

— Вы знакомы?

Тесси подняла глаза на Дану и прищурилась.

— Кто ты?

— Дана. — Она поморщилась. — Мы встречались. Я встречалась с твоим братом.

Вспомните о дьяволе.

Бастиан вошел в комнату, его присутствие было таким же требовательным, как сердечный приступ. Его глаза сузились на длинном теле Тесси, покрывавшем девяносто процентов меня, прежде чем он перевел свой властный взгляд на Дану.

— Что ты здесь делаешь?

Если быть честной, я почувствовала облегчение от того, что не только со мной он вел себя бессердечно.

Дана слабым жестом указала в мою сторону.

— Она опоздала.

— Нет, не опоздала. Ее смена начинается через шесть минут. Твоя, напротив, началась двадцать четыре минуты назад.

Тишина повисла в воздухе, просачиваясь сквозь напряжение, как олимпийский лыжник, преодолевающий полосу препятствий. Золото. Это было чистое золото. То есть, я могла бы быть зрелой и не наслаждаться страданиями Даны, но часть меня все еще верила, что люди получают то, что заслуживают, и наслаждалась, когда это происходило.

— Но… Она… — Дана подняла тщетный жест в мою сторону. — Я…

Бастиан нетерпеливо приподнял бровь.

— Ты…? — Он скрестил руки, и его лицо было холодным, когда он прислонился к дверному косяку, его движения были слишком непринужденными. — Надеюсь, ты не будешь так разговаривать с нашими клиентами. Я бы не хотел, чтобы они думали, что я нанимаю неграмотных сотрудников.

Господи.

Я была рада, что в кои-то веки не попала под его гнев.

По ее щекам разлился красный румянец.

— Мне очень жаль. Этого больше не повторится. — Она опустила голову, обозначая свое поражение, и поспешно вышла из комнаты, забрав с собой половину из тех одиннадцати драгоценных минут, которые у меня были до начала смены.

Я вздохнула, положила Kindle обратно в сумку, проигнорировала Бастиана — потому что к черту его — и уставилась на Тесси. Я говорила мягко и нежно, чтобы ее брат не услышал моих слов.

— Что это было?

Конечно, за последнюю неделю мы с Тесси нашли общий язык, но она не казалась мне ребенком, который просто так, ни с того ни с сего, залезет ко мне на колени. У нее был скрытый мотив, и я, наверное, была бы худшим агентом ФБР в мире, если бы не смогла разгадать намерения восьмилетнего ребенка.

Тесси широко и невинно смотрела на меня, а потом на ее губах появилась небольшая ухмылка.

— Я хотела разозлить Дану. — Она сделала паузу, сосредоточенно нахмурив брови. — Она мне не нравится.

— Почему?

Она посмотрела туда, где все еще стоял Бастиан, скрестив руки, как в непробиваемой крепости, и наклонилась вперед, чтобы прошептать мне на ухо.

— Она злая. Я никогда не вижу Бастиана, а когда она встречалась с ним, то всегда пыталась отослать меня от него.

Дана ревновала к тому времени, которое, по слухам, я проводила с Бастианом, а Тесси ревновала к тому времени, которое Дана когда-то провела с Бастианом за ее счет. Ирония судьбы не укрылась от меня, но Тесси была восьмилетним ребенком, и у Даны не было оправдания ее мелочному поведению. И еще тот факт, что все крутилось вокруг Бастиана, хотя ему явно было наплевать на всех, кроме своей семьи.

Я откинулась назад и изучила лицо Тесси. Мне не нравился ее брат. Черт, да я его и в лучшие дни с трудом терпела. Но Тесси мне нравилась. Она была именно той невинностью, которую я хотела и поклялась защищать, когда только поступила на работу в ФБР.

Я говорила тихо, чтобы слышала только она.

— Такие люди, как Дана или любая другая девушка, с которой встречается твой брат, не имеют для него такого значения, как ты. Говорит он тебе об этом или нет, но ты — его самый любимый человек на свете.

Я не любила ее брата, ее семью и все, за что они выступали, но это не распространялось на Тесси. Она была чиста.

По крайней мере, пока.

Может быть, через десяток-другой лет все изменится, она пойдет по стопам своей семьи, и я стану тем, кого позовут арестовывать ее, но до тех пор она была всего лишь ребенком. Невинной. Чистой. Защищенной.

Она прикусила губу.

— Правда?

Я кивнула головой, и моя улыбка затмила ее нерешительность. Я была честна. Я могла бы сказать о нем много негативных вещей, но я скажу Бастиану следующее: он любил свою семью, и больше всего он любил свою сестру.

Это было видно по тому, как он уделял ей внимание, как ухаживал за ней и разговаривал с ней так, как я никогда не видела, чтобы он разговаривал с кем-то еще. Жаль, что она этого не понимала, но она поймет это, а когда поймет, то поймет, как ей повезло, что у нее есть семья, которая ее любит — даже если она состоит из преступников и самого большого болвана, которого я когда-либо встречала.

В конце концов, это больше, чем я могу сказать о себе.

Губы Бастиана сложились в небольшую ухмылку. Он выглядел человеком так, как часто выглядят знаменитости: живой, живущий на той же планете, что и я, но такой недосягаемый.

— Тесси, ты закончила говорить обо мне?

— Нет.

Он закатил глаза.

— Очень жаль. Мама приехала, чтобы забрать тебя.

Она неохотно слезла с моих коленей, слегка помахала мне на прощание, а затем обняла брата за ноги и вышла за дверь. Бастиан остался в комнате и на мгновение замолчал. Я встретилась с ним взглядом, и в кои-то веки мой взгляд был бесстрастным.

Мне было интересно, что он увидел, глядя на меня. Тяжелое смирение моих плеч? То, как я ссутулилась на его сиденье, чтобы заглушить боль в спине? Мои ноги, скомканные на полу в ленивом, болезненном беспорядке, который я не могла найти в себе сил, чтобы удержать?