Грузовоз «Прогресс-23» шел с крейсерской скоростью к астрономической станции наблюдения 53-РА в поясе астероидов для смены оборудования и замены части матриц телескопа. Дни шли за днями, экипаж из шести человек спокойно работал и отдыхал. До пояса оставалась примерно неделя неспешного хода, когда в бортовом журнале появилась интересная запись:

«В двадцать три часа сорок минут по центральному земному времени двадцать четвертого апреля две тысячи сто пятнадцатого года, в мое, Егорова Романа Сергеевича, дежурство на обзорном экране появился человек-старик в головном уборе, вроде повязки из полотенца, с длинной развивающейся бородой, на зеленом травяном ковре, который (человек) делал непонятные жесты и затем (примечание ИИ корабля: предположительно с вероятностью пять процентов следующее событие произошло вследствие произнесенных вслух Егоровым слов: „Что за на фиг?!“) оказался в рубке рядом со мной и спросил»

«— Подскажите, я правильно лечу? Сатурн в том направлении? — и махнул рукой, указывая направление.»

«Не дождавшись моего ответа (примечание ИИ корабля: Егоров произнес: „Чтоб я сдох! Вроде не пил!“. Дальнейшее поведение вторженца не соответствует матрице вероятной реакции разумного существа), он сказал.»

«— Удачного полета! (примечание ИИ корабля: „А зря! Но все равно удачного полета!“).»

«И исчез из рубки.»

«Инцидент подтвержден записью ИИ корабля в двадцать три часа сорок две минуты по центральному земному времени двадцать четвертого апреля две тысячи сто пятнадцатого года.»

Катя Орлова и Сергей Сапожников

Место больше напоминало фантастические декорации, нежели реальность. Нечто вроде большого грота или пещеры освещали блики света, прорывающегося из-под воды озера. Озеро занимало почти всю центральную часть пещеры, оставляя у стен небольшое сухое пространство. Стены, видимо, включали в себя или кристаллы солей, или какие-то минералы, из-за чего весело разбрызгивали падающие на них лучики света, добавляя пещере таинственности и волшебства.

Однако волшебный дух места разбавлялся мрачной ноткой в виде множества неподвижных человеческих тел, стоящих вдоль стен. Фигуры находились в некоем состоянии сна или беспамятства. Их пояса, грудь и головы обвивали светлые ремни, которые крепились к стене, тем самым не давая людям упасть. Руки висели свободно, ничем не закрепленные.

Тут были разные люди — взрослые, старые, молодые, даже два ребенка. Тишина разбавлялась только легким звуком плескающихся волн. И вот обычный ритм звуковых волн нарушился. Из центра озера медленно поднялась странная фигура. Грубо слепленное тело без всяких отличительных признаков, как мог бы нарисовать его ребенок: палка, палка, огуречик, вот и вышел человечек… Но человечек ли? Отсутствие одежды, внешняя бесполость, грубые, но зализанные, как пальцем пластилин, черты лица, все это как бы намекало на искусственность.

Существо медленно стало делать обход, задерживаясь у каждого человека. Протянув руку к тому, у кого остановилось, оно как бы прислушивалось к чему-то и продолжало обход. У фигуры девочки неизвестный задержался подольше. Видимо, что-то его заинтересовало, так как в его руках откуда-то появилась небольшая конструкция из кристаллов, формой напоминающая пирамидку. И эта пирамидка засветилась слабым зеленым светом. Постояв так некоторое время, существо двинулось дальше. Обойдя каждого человека, оно с легким шорохом воды о камень скрылось в озере.

Тишину еще с час ничего не нарушало. Затем ее разбавил легкий стон, а после детский голос:

— Ой, мамочки! Чего это тут… — Катя энергично поморгала, прогоняя сонную хмарь из глаз. Протерла их руками и удивленно посмотрела на легкие невесомые белые браслеты на руках. Это не ее. Голова не шевелилась, чем-то прижатая. Еще под грудью давило и на поясе. Неожиданно заболели ноги, как будто затекли, и девочка почти повисла на ремнях, что удерживали ее. Глаза испуганно метались по сторонам, пытаясь понять, что происходит. Достигнув какого-то уровня, страх вызвал в ее голове воспоминание одного урока из ОБЖ.

Закрыв глаза, Катя медленно вздохнула, потом так же медленно, задерживая дыхание, выдохнула. Потом несколько быстрых и неглубоких вздохов в определенном ритме и медленный выдох. Снова все медленно и, разрывая ритм, второй вариант… Еще и еще… Мысли пришли в норму, стало легче, но туман в голове и не думал проходить, а ей сейчас нужны были ясные мозги. А поэтому…

Катя не любила это упражнение, хотя многим друзьям оно нравилось, и учиться было так удобнее, но у нее оно вызывало чисто физиологическое неприятное чувство подташнивания. Наверно потому, что она — одаренная, и на нее оно действует по-особому. Но делать нечего. Катя представила перед собой первую часть ключа — визуальный знак, для нее это был обычный объемный вращающийся музыкальный скрипичный ключ. Девочка мысленно произнесла вторую часть ключа — вербального: «Лист зеленый и резной, сладко пахнет он мукой». Вот такое относительно бессмысленное, но легко запоминаемое детским мозгом предложение, в то же время нигде случайно не встречаемое.

В глазах сверкнуло, по телу прокатилась морозная волна, встопорщив волоски по всему телу, и конечно же, куда без этого, резко затошнило. Зато в голове — та же самая морозная чистота. До звона мыслей и ясности мышления.

Голову удалось освободить до смешного легко — Катя просто сдвинула вверх довольно гибкую повязку или что там было. Показалось, что на голову перестало давить не только физически. Потом она огляделась, и мороз снова прошелся по коже шершавым языком. Это было страшно — столько неподвижных спящих людей. Где-то капало, и казалось, стоит нарушить ритм этого звука, как сразу случится что-то ужасное. Но буквально через мгновение Катя облегченно вздохнула — рядом стоял Сергей.

— Сережа! — шепотом позвала девочка.«…оша-ша-а…» — отразилось от стен. Мальчик не отреагировал.

Подняв руки, девочка попыталась включить УНИК, но он никак не хотел оживать. Наверно, браслеты мешали. Катя подергала их — вроде бы мягкие, но не растягиваются. С руки не слазят. На глаза навернулись слезы, и стало так страшно, что в голове что-то щелкнуло, и Катя уже не помнила, как одной рукой схватила ремень на груди, второй — на поясе и закричала. Только звука не было слышно. Раскрыв рот, девочка затряслась, а под ее ладонями стал разрушаться материал фиксаторов. Ей снова повезло. Несмотря на то, что некому было прервать состояние истерики, почти у всех одаренных приобретающей свой собственный вид, которая порой может привести к неприятным для здоровья последствиям (в том числе для окружающих), ее остановила вода, в которую девочка просто упала. Хорошо хоть неглубоко было, и она быстро пришла в себя — не захлебнулась.

Контроль одаренных, вернее, их здоровья и параметров организма, значительно строже, чем даже у тех же обычных детей, но в основном это относится к более плотному контролю. До сих пор мало кто понимал что такое Одаренность. У каждого она проявлялась по-своему, а организм одаренных детей еще более остро реагировал на обычные медицинские воздействия. Поэтому, несмотря на более плотный контроль, обратное воздействие медицинской системы на организм такого ребенка обычно было ниже, более осторожным и продуманным. А сейчас, похоже, похитители сломали не только медицинский модуль, но и сам УНИК.

Катя вылезла из воды (у берега неглубоко оказалось), зябко повела плечами. Не то чтобы совсем холодная вода, но прохладная. А может, это от необычности и страха потрухивает. Сделав быструю разминку, девочка согрелась. Наконец она подошла к своему другу. Он, как совсем недавно и она, стоял смирным солдатиком, привязанный к стене. Катя потыкала его пальцем в живот. Видя, что не реагирует — ближе к подмышке, обычно трудно вытерпеть такое издевательство. Но Сергей все равно не реагировал.

— Что же делать? — прошептала девочка и оглянулась. Тишина. Все спят. Ведь спят же? Наверно, потому что она одаренная, ей удалось проснуться. А почему же еще? Так-то она обычная девочка. Наверно, надо Сергея освободить.