Изредка попадаются личности с ментальной совместимостью на троих. Никто им не мешает заводить такие большие семьи. Хотя это все же редкость.

Мелькали смутные образы, которые я сумел интерпретировать как совсем легкий и общий исторический экскурс. Когда-то давно у веганцев на этой их особенности строились различные общественные институты. То подобные семьи считались высшими аристократами, и родители все-таки старались находить своим детям соответствующие пары, дабы не потерять статус. То наоборот было: структура, отдаленно напоминающая нашу инквизицию, как раз боролась с такими людьми. Сейчас официально это ничего не значит для общества веганцев, хотя свою суть не поборешь. В общем, всякие они там.

Насколько я понял, я попался веганке именно в момент ее второго взросления, во время которого может разное случиться. В это время просто происходит очередная перестройка организма и оптимизация на дальнейшую жизнь. Узнав это, я даже засомневался: мы вообще – люди и веганцы – совместимы или нет? Ответ пришел оттуда же, из вытащенного пакета знаний. Было несколько случаев, когда веганцы брали себе мужей или жен с Земли и спокойно имели с ними потомство. Понятно, что это были случаи с повышенной ментальной совместимостью.

После ознакомления с данными мне стало казаться, что слово «ментальный» не особо подходит. Больше похоже на какую-то энергетическую ауральную совместимость, но пусть будет «ментальная». Почему-то именно это слово, вернее, аналог нашего, используют веганцы. Может, просто за ним прячется несколько смыслов? А может, просто потому, что у них основной упор по жизни идет на ментальные практики. Черт его знает.

Вот такие вот дела. Мне все это показалось несколько странным и местами неправильным, но что поделаешь?

– Дядь, ты куда пропал? – Катя смотрела строго и совсем по-взрослому.

– Альоно? Тьфу! В смысле? – Я с трудом переключился на русский.

– До тебя уже двое суток не достучаться. Я была у тебя в доме, но не нашла тебя во всех этих комнатах, а твой Дворецкий не отвечал на вопрос, где ты. Ты в порядке?

– Извини, немного занят был, – повинился я.

– Я подготовила исследовательскую работу для школы. По биологии. Но бабушка сказала немного расширить тему в сторону рекультивации земель и формирования оазисов в изначально неблагоприятных условиях. Еще Сережина мама немного помогла. Я хочу, чтобы ты посмотрел, что получилось. Можно?

Ну и ну…

– Без проблем, гляну. Скидывай. Хотя какого совета ты ждешь от меня – не понимаю. Я в этих науках ни бум-бум.

Через мгновение на краю зрения биокомп, синхронизированный с УНИКом, обозначил пришедшее сообщение со ссылкой на закрытый раздел личных информационных ресурсов племяшки.

– Хорошо, чуть позже посмотрю.

– Ладно, я пошла, у меня занятия по аэротеннису, – сказала Катюшка и отключилась.

Я выглянул в инет, чтобы посмотреть, что это за зверь такой – аэротеннис. Можно было и догадаться. Обычный теннис, но со спортивными летками. Перемещаться можно по своему полю не только по горизонтали, но и по вертикали, высота которой тоже ограничена. Правда, и площадки увеличили эдак в два-три раза по сравнению с обычными. Летающие туда-сюда вверх-вниз теннисисты выглядели завораживающе. Особенно когда отбивали мяч, находясь в движении и вверх ногами.

– Римани… – пробормотал я по-вегански, подразумевая русское «очешуеть». Причем от всего – и от тенниса такого, и от просьбы племяшки.

Академик Кораблев

– Андрей Иванович, добрый вечер.

– Здравствуйте, Иван Иваныч! – Кораблев сделал знак своим ученикам, означающий, что он занят, и удалился в отдельную комнату, которая была максимально защищена от любого вида шпионажа.

Тут он предпочитал отдыхать в промежутках между работой. Канал связи УНИКа автоматически переключился на внутренний сервер-маршрутизатор, более защищенный.

– Я понимаю, что времени прошло еще слишком мало, но мне хотелось бы еще до вашего отчета получить хотя бы общее впечатление от вашей встречи с нашим так неожиданно объявившимся земляком.

– Понимаю… – Кораблев потер подбородок и задумчиво посмотрел в виртуальное окно, транслируемое СУНИКом. – Ну что ж… По первым прикидкам, похоже, мы получим более детальный доступ к той библиотеке в черепах, разбираться с которой начали еще вы, Иван Иваныч. А Ник, похоже, имеет полный доступ к информационному оригиналу этой библиотеки. По крайней мере, аннотация, предоставленная Ником, процентов на тридцать пересекается с тем, что мы имеем…

– То есть, – перебил академика собеседник, – у нас данные полнее?

Кораблев ухмыльнулся:

– Наоборот.

– Вот как? А не может ли это быть дезинформацией?

– С вероятностью девяносто девять процентов – нет.

– Хорошо, Андрей Иванович. Продолжайте.

– Уже сейчас я вижу выходы из множества тупиков, из которых мы так долго не можем выбраться в наших исследованиях. Много новой информации, технологий, магия…

– Магия?

– Мне кажется, Ник подразумевает под магией нечто иное, чем мы. Более глобальное, что ли. Мне даже показалось, что наша одаренность – часть более глобальной системы, которую он как раз и называет магией. Но тем не менее он был тоже достаточно удивлен тем, что могут делать одаренные… М-да… Я пока не воспользовался одним из функционалов магического компьютера, что он мне внедрил в голову, следов которого мы никакими инструментальными средствами так и не обнаружили…

– Кстати, не конфликтует с УНИКом?

– На удивление, нет. Он спокойно синхронизировался с ним, мы протестировали его производительность… – Кораблев замолчал.

– Что, мощнее наших УНИКов?

– Или мы неправильно его проверяли, или он примерно на уровне наших БУНИКов.

Собеседники помолчали. Потом академик продолжил:

– Я пока не стал использовать один из функционалов – так называемую прямую загрузку знаний в мозг, мы пока через мой УНИК изучаем этот магический компьютер, но жду с нетерпением отмашки из лаборатории, проводящей исследование. Для подстраховки я воспользуюсь нашими последними разработками по фиксированию психического состояния, памяти и нейроактивности мозга на внешних системах. Надеюсь, если что-то пойдет не так, можно будет все вернуть обратно.

– Зря вы отказались принять решение кворума академического совета не рисковать собой.

– Жаль, что вы не поняли моих мотивов, – недовольно пробурчал академик.

– Ну что вы, – примирительно сказал собеседник, – я прекрасно вас понимаю. И даже принимаю ваши доводы – и то, что вас практически есть кем заменить, и не одним человеком, и то, что вы уже давно не видите выхода из тупика, в который загнала себя наука об одаренных. Все это я прекрасно понимаю, но все же, согласитесь, ваши мозги – это ваши мозги, а не ваших учеников. Впрочем, как вы знаете, я не стал настаивать, хоть и обладал абсолютным правом запретить вам это делать…

– Да, кстати, а почему? – с интересом спросил академик.

– Как вы помните, у меня весьма развитая интуиция. И вопреки общему мнению и развитию событий она мне подсказывает, что вы правы.

– Вот как, – пробормотал Кораблев.

– Ладно, я понял, – сказал президент. – Подожду от вас развернутого отчета. Пока же информирую вас, что вашу охрану пришлось усилить. Старайтесь не покидать известные вам области безопасности.

– Что-то случилось?

– Мне докладывают, что есть непонятные шевеления в структурах Ново-Америки и Англо-Австралии, работающих с одаренными и занимающихся шпионажем в этой области. К нам потянулся какой-то новый интерес оттуда. Кроме того, некоторые наши ясновидящие утверждают, что видят смутное напряжение и какую-то опасность вокруг Ника от наших инопланетных и земных недругов, и через него – для вас.

– Я понял.

– Удачи.

Ново-Америка

Коридор подземного бункера, спрятанного на глубине нескольких сотен метров, слабо светился. Эхо шагов глушилось стенами, покрытыми специальным пластиком, и терялось уже в нескольких метрах от идущего. Пшикнула дверь, лепестками прячась в стенах, и мужчина вошел в просторный зал, являющийся и местом обитания гения их информационной службы – спекста Генри, и одновременно рабочим кабинетом, а также инструментом его работы. Это была, по сути, объемная ВЭ-камера, выдающая такой густейший сироп визуальной, чувственной и сопроводительной информации, что справиться с таким объемом мог не каждый человек. Генри мог, и ему это нравилось.